У алуа два основных оружия. Первое - это крохотная трубочка, стреляющая ядовитыми иглами. Для нее одной руки вполне достаточно. Но это не главное. Главное то, что алуа - магическая раса. Они умеют насылать болезни и проклятья - каждый подвид специализируется в чем-то своем. Для этого им достаточно коснуться человека или хотя бы пристально посмотреть ему в глаза. Это и есть их второе оружие. Хорошо, что Креол перелил в меня часть силы Лаларту - теперь на меня их фокусы не действуют.
Судя по треугольной шишке на затылке и желтым пятнам на коже, это ю-гзерак - алуа, насылающий проказу. Что ж, проказа - далеко не худший из их трюков. Куда опаснее ю-гзев и ю-гзеф - чумной и холерный. А самый, пожалуй, неприятный - сун-дле. Эта тварь накладывает на человека некую смесь болезни и проклятья, называемую «вопль». После нее человек не может ни ходить, ни говорить - его непрерывно бьют корчи, и каждая частичка тела ежесекундно сотрясается от нестерпимой боли. К тому же ему кажется, что он постоянно слышит оглушительные крики.
– Чего тебе? - спросил я.
– Господин Лаларту, ничтожный алуа не смеет просить вас об услуге, но если вы не поможете, великий Шаб-Ниггурат лишится двоих своих преданных бойцов! Только вы способны разрешить нашу беду! - льстиво улыбнулся уродец.
– Угу. А подробнее?
– Я Йот’урраки, господин Лаларту, простой ю-гзерак, ничтожнейший из ничтожных, пыль под вашими ногами, грязь под вашими ногтями, земля, недостойная даже того, чтобы носить на себе вашего маллахула, да благословит Червь его неутомимые ноги! Там, в овраге, Эрангхо и Жрессар - ш’ар и ш’хида. Они поссорились насмерть, и если вы не примирите их, они убьют друг друга! Они попросили быть судьей меня, но я всего лишь ничтожный алуа, что я понимаю в судах?! На наше общее счастье появились вы, хвала Червю! О господин мой, умоляю, не оставьте ничтожных слуг своих в великой беде!
Я поднял руку, призывая его помолчать. То, что алуа очень велеречивы и обожают лизать пятки начальству, я знаю уже давно. Теперь вопрос - что мне делать в такой ситуации? Лаларту, без сомнения, просто плюнул бы на этого Йот’урраки и его проблему. Или даже откусил бы ему что-нибудь. Но я не Лаларту. С другой стороны, два мертвых утукку - это, как ни крути, минус два солдата в армии Лэнга. Невелик убыток, но все же. Может, позволив этим демонам убить друг друга, я спасу пару-тройку солдат нашей армии…
А вот интересно, что бы по этому поводу сказал Кальтенбруннер?
– Ладно, веди к своим друзьям, - снисходительно прохрипел я.
Ю-гзерак подпрыгнул на своей единственной ноге и поскакал к небольшому овражку, наполовину засыпанному черепами. Хорошо хоть, не человеческими, а свиными, собачьими и змеиными.
Я остановил маллахула на самом краю, и безуспешно зашарил глазами по округе, ища что-нибудь, к чему его можно было бы привязать.
– Я постерегу, господин мой, позвольте, позвольте ничтожному алуа оказать великому Лаларту хотя бы столь малую услугу! - подобострастно потянулся за поводьями Йот’урраки.
Что ж, пусть стережет. Я оставил зверя на попечение этого надзирателя, и спрыгнул вниз. Там друг напротив друга стояли два утукку - ш’ар и ш’хида, огненный и ледяной. Они очень подозрительно следили за каждым моим движением. Хотя друг за другом следили еще подозрительнее.
Неудивительно, что эти двое подрались. Ш’ары и ш’хиды ненавидят друг друга, как и их стихии - огонь и лед. Первые похожи на склизких зеленых ящеров, покрытых колеблющимися языками пламени, и живут в огненных реках центрального и западного Лэнга. Вторые скорее напоминают насекомых, у них огромные челюсти, схожие с двумя ручными пилами, и они редко забредают за пределы Ледяного Царства. И каждый из этих двоих в полтора раза крупнее меня.
– Ну так что у вас тут случилось? - скучающе осведомился я. - Давайте, излагайте, только побыстрее - я тороплюсь.
Утукку первым делом поклонились мне как можно ниже.
– Побыстрее, побыстрее! - вторично попросил я.
Утукку переглянулись, и огненный прогудел:
– Великий господин, дело наше в том, что…
И тут они одновременно бросились на меня.
Глава 18
Кого мне убить для вас, босс?
Люка Брази
На меня и раньше нападали. Причем неоднократно. Но раньше враг либо с самого начала был врагом и четко обозначал свои намерения (стрелял, кусался, душил, матерился), либо как-то предупреждал о них («Я имею честь атаковать вас, сэр мерзопакостный демон!»). А такого, чтобы мирно говорить, даже кланяться, а потом вдруг резко… нет, такого не было.
Поэтому в первое мгновение я слегка оторопел.
– Какой приятный сюрприз! - прохрипел я, рефлекторно отпрыгивая назад и выпуская когти. - Заметили, что я заскучал, и решили развлечь? Ну, не стоило так утруждаться ради меня…
– Хватай!!! - хором проревели утукку, заходя слева и справа.
– Бей городских!!! - яростно прохрипел я, делая гигантский прыжок.
Очень жаль, что крылья все еще не работают. Будь они в целости, я разорвал бы этих двоих, как Тузик грелку. А так пришлось немного посложнее.
Ш’ар и ш’хида явно долго тренировались работать в паре - действовали они удивительно слаженно. Вот странно, а я-то думал, что огненные и ледяные утукку друг друга не переваривают. Хотя правил без исключений не бывает.
Двое на одного - совершенно нечестно. По отношению к ним. Я побеждал с разгромным счетом - на меня таких утукку нужно штук пять, не меньше. Тяжеловесный ш’ар постоянно источал пламя всей поверхностью кожи и ежесекундно пытался боднуть меня бронированным лбом. Более легкий ш’хида извергал из пасти потоки морозного воздуха, щелкал челюстями и молотил по воздуху зазубренными лапами, поставленными, как у богомола.
Тем не менее, их атаки даже не достигали цели. Прыжок, поворот, взмах всеми руками сразу, и одна из лап ш’хиды валяется на земле. Одновременно с этим хвостовое жало втыкается в подбрюшье ш’ара, где чешуйки помягче, и тот резко сбавляет в прыти. Бить в голову бесполезно - мозги у ш’аров не там, где у людей, а в грудной клетке. А голову ему можно просто отрубить - вряд ли даже заметит.
Еще один прыжок - гарцую на ш’аре, как дрессировщик на медведе. Огонь, струящийся по нему мутными волнами, меня ничуть не беспокоит. Вырываю клок мяса из затылка прямо зубами и одновременно полосую его всеми когтями слева и справа. Лягаюсь правой ногой, ударяя в челюсть подкравшегося сзади ш’хиду, тот отлетает назад. В спину бьет морозный поток, на рваных крыльях застывает налет инея. Но это пустяки, переживем.
Оставляю множество резаных ран в голове и грудине ш’ара, спрыгиваю с умирающего утукку и подкатываюсь под ш’хиду, на лету отрезая ему ноги - под его худосочным туловищем вполне достаточно места для свободного проезда. Оказавшись сзади, стреляю хвостом, отвлекая внимание, и плюю кислотой ему в спину. Прежде, чем он успевает обернуться, делаю еще один гигантский прыжок и двумя быстрыми движениями отпиливаю ему голову. Тело инсектоида бьется в судорогах, из перерубленной шеи бьет фонтан ледяной жидкости.
