Кроме того, Хищница должна была вращаться в кругах: академических, театральных, литературных, художественных. То есть иметь допуск-пропуск в такие райские уголки, как Дом литераторов (кино, ученых, архитекторов, ВТО, ЦДРИ и т. д.), посещать премьеры и вернисажи. И самое главное — бывать в тех же компаниях, что требовало огромной социальной сноровки: умения заводить задушевных подруг, оказывать разные ценные услуги и так далее.
И все равно Хищнице не позавидуешь. Рискованная жизнь. Одна моя знакомая хищница — очень, кстати, красивая и умная дама — говорила, вздыхая:
— Опять благородный попался! Всё оставляет жене. «Мы с тобой, — говорит, — как в молодости, начнем с нуля». — Она печально засмеялась. — Хороший мужик, жалко бросать, но придется…
Даже завидный вдовец — это проблемный объект. У вдовца бывают дети и внуки. Никогда не забуду чудесный случай: три хищницы нашли вдовца лет 70, без детей, но зато с полным набором: квартира на улице Горького, дача на Николиной Горе, черная «Волга» с шофером. Чуть было не подрались. Вдруг две из трех отступились. Но недолго радовалась победительница. Он сам позвонил ей и пригласил на дачу, на чашечку чаю. Прибавив, что мама будет просто счастлива…
Занавес.
Читатели спросят: а как же любовь? Неужели один сплошной расчет?
Нет, конечно же.
Назым Хикмет был турецким поэтом-коммунистом. Вырвавшись из тюрьмы на родине, он переехал в СССР, получил почет, славу, Ленинскую премию.
В 1952 году он стал жить с молодой докторшей Галиной Колесниковой, а в 1955 году влюбился в еще более молодую (23-летнюю) красавицу и умницу Веру Тулякову. У них была разница в 30 лет; в 1960-м он на ней женился. Правда, все свое имущество — от дачи и машины до мебели и книг — он официально оставил прежней жене.
Почему я об этом вспомнил? Хикмет и Тулякова написали пьесу «Два упрямца». Юная женщина любит знаменитого старика — но не потому, что он богат и знатен, а… А просто так, взяла и влюбилась. Он потрясающий человек. Старик тоже любит деву — не потому, что она юна и красива, а по тому же самому — человек она очень хороший…
Конечно, я верю в любовь. И даже верю в такие случаи.
Но! Но есть, мне кажется, случаи, когда говорить про чистую (от всего прочего) любовь — не нужно. Неправильно.
Меня всегда коробили слова, которые я слышал и читал не раз, — по поводу разных великих людей солидного возраста — из уст их молодых жен: «Ах, я влюбилась в него без памяти! И клянусь вам, если бы он был не академик (не великий артист, не знаменитый художник) — я бы все равно к нему ушла! Даже если бы он был дворник!»
Это так же неприлично и неуместно, как ответы миллиардеров: «Главное — труд! Working hard!»
Не надо предлагать поверить в то, чего нельзя проверить.
Фифочка и Хищница не исчерпывают список экзотических типажей советского секса. Была еще Женщина — переходящий приз.
этнография и антропология
Советский секс. 7. Переходящий приз
— Ты великий человек, — сказала Нина. — Завтра мы пойдем на каток.
Это была высокая честь. На каток Нину обычно сопровождали старшеклассники.
Это из рассказа Юрия Нагибина «Шампиньоны». Пионеры собирают макулатуру. Не смейтесь: дело происходит в 1930-е годы, и сознательные школьники на полном серьезе соревнуются друг с другом — кто больше соберет и сдаст бумажного мусора. Герой рассказа победил всех. И вот за это самая красивая девочка в классе идет с ним на каток. Это как в кино или на танцы: награда не только в счастье провести вечер с первой красавицей — награда еще и в публичности: все увидят, что они вдвоем, что она с ним.
Обратите внимание: она не говорит: «теперь я всегда буду ходить с тобой на каток».
Завтра — и только.
«Женщина — переходящий приз» была важной фигурой советской сексуальной мифологии. Почему «мифологии»? Потому что речь идет не об устоявшейся модели поведения, а, скорее, о некоем умонастроении, о некоей идее.
Необходимое уточнение: в английском языке есть выражение “Trophy Whife” (женщина-трофей или, лучше, женщина-приз). Но это совершенно другое. Американская “Trophy Whife” практически полностью соответствует нашей Фифочке. Юная леди как символ успеха (богатства, могущества) пожилого джентльмена.
Здесь же — совсем другое. Здесь речь идет о женщине, которая переходит от одного великого человека (вспомним формулировку девочки Нины из цитированного рассказа Нагибина) к другому — тоже великому или хотя бы незаурядному.
Что особенно важно — не ее берут, а она сама себя вручает. Сама переходит.
«Женщина — переходящий приз» — одно из первых воплощений женской свободы.
Приснопамятная Аврора Дюпен, она же — Жорж Санд (возлюбленная Мюссе и Шопена, возможно, и Листа, и еще нескольких не столь знаменитых).
Дагни Юлль, муза Стриндберга, Мунка и Пшибышевского. «Пожирательница гениев» Мизиа Серт. Королева мюнхенской богемы Фанни цу Ревентлов…
Но что мы все об иностранках? Пора бы уж о наших.
Кажется, что российская идея «переходящего приза» началась с Аполлинарии Сусловой, возлюбленной Достоевского, на которой женился совсем молоденький Розанов. Ей было сорок, ему — двадцать четыре. Она была, по его собственным признаниям, не очень хороша собой и совершенно асексуальна. Во всяком случае, никакого удовольствия в постели ни он, ни она не получали. Почему же он так тянулся к ней?
Ответ один: Достоевский.
Помню, как замечательный литературовед Вл. Ник. Турбин изумленно говорил: «Но как он только мог? Лечь в постель с женщиной, с которой спал Достоевский?»
Мне кажется, для того и ложился. Чтоб стать (пардон, лечь) вровень с гением.
Две монументальные фигуры раннего советского секса, два великих «переходящих приза»: Лилия Брик и Евгения Ежова. Кстати, они не были красавицами; при этом они были чем-то похожи. Но на них лежала харизма (или аура? кому как нравится!) их мужей и любовников. Мне почему-то не верится, что Бабелю или Шолохову действительно нравилась Евгения Ежова. Но жена наркома внутренних дел и заодно любовница Отто Юльевича Шмидта была очень соблазнительна.
Ежова покончила с собой в возрасте 34 лет. Лилия Брик дожила до 86 (тоже отравилась снотворным) — но харизма Маяковского столь плотно приклеилась к ней, что она оставалась привлекательной до глубокой старости.
Идея «женщина — переходящий приз» существовала не только среди богемы. В масскультовом романе Ник. Асанова «Богиня победы» (вторая половина 1960-х) ситуация женщины, которая должна достаться победителю, разыгрывается в среде ученых-физиков. Но и среди людей вовсе не знаменитых и отнюдь не высокопоставленных это умонастроение тоже встречалось.
