– Падре!.. – прохрипел я, не вставая с места. – Падре, вы этому чмошнику в кружку загляните!..
Щуплый вздрогнул и задергался, как придавленная крыса. Кардинал, с трудом разобравший мои слова сквозь хмель, пару секунд недоуменно моргал… а потом до него дошло. Он приподнялся над столом и схватил последнего соперника за грудки. Тот по-заячьи заверещал, роняя кружку.
Из нее потекла чистая родниковая вода.
Зрители, собравшиеся вокруг стола, рассерженно загомонили. Похоже, этот хитрюга уже не раз выигрывал подобным образом. Кардинал на глазах побагровел, размахнулся и прорычал:
– Напился?! Закуси моим кулаком, грешник!..
Щуплый отлетел назад. Удар у нашего святого отца пушечный – как врежет, так и дух долой. Несчастный жулик сполз по стеночке и отрубился.
Вполне удовлетворенный, дю Шевуа сгреб в карман рясы выигранные монеты и опустил голову на стол. Зрители же отправились разбираться с трактирщиком. Самогонку-то участникам соревнования наливает именно он, так что замешан стопроцентно.
К нашему столу вернулся Цеймурд. Кажется, игра в кости подошла к концу. Или у него просто кончились деньги – судя по кислой роже, сегодня удача гоблину не улыбнулась.
– Не пофартило? – посочувствовал я.
Цеймурд что-то невнятно пробурчал, отводя взгляд.
– Гы-гы, – оскалился я. – Очень злобная старуха – невезуха, невезуха…
– Я постоянно замечаю, что ты произносишь какие-то непонятные словеса, – задумалась Аурэлиэль. – Иногда даже рифмованные. Что они означают?
– Да ничего. Поговорки. Присловицы. Стишки всякие дурацкие. Так, фигня.
– Фиг… ня?.. Что такое фиг… ня?..
– Не някай. Фигня – она и есть фигня. Бессмыслица. Хармс, например, очень здорово всякую фигню городил.
– Хармс?..
– Угу. Хармс. Или Маяковский. Как там у него было… во, вспомнил. Стихи. Я достаю из широких штанин [цензура] длиннее пожарного шланга! Смотрите, завидуйте – я гражданин! А не какая-нибудь гражданка!
– И что все это означает?
– Да ничего. Фигня. Просто по приколу. У меня в башке много всякой хренотени сидит.
– Да, это я уже успела понять. Но я надеюсь, твоих умственных способностей все же достанет для повторения пройденного. Если не ошибаюсь, вчера мы обучались тому, как правильно вести себя в благородном обществе. Ты все помнишь?
Я неопределенно дернул плечами. Большую часть вчерашнего урока я благополучно пропустил мимо ушей.
– Возьмем условную ситуацию, – вытянула над столом руку Аурэлиэль. – Представь, что ты знакомишься с благородной дамой. Дама протягивает тебе руку ладонью вниз. Твои действия?..
Я на миг задумался, а потом осторожно пожал эльфийке руку. Та устало вздохнула и покачала головой.
– Нет, нет и еще раз нет. Приветствовать даму рукопожатием – крайне дурной тон. Ты должен ее поцеловать.
– А в щеку или в губы?
– Не саму даму! Ее руку! Тыльную сторону ладони. Причем поцеловать как можно деликатнее, лишь чуть коснувшись губами кожи. Ни в коем случае не задерживай губы дольше необходимого – иначе это может быть расценено, как флирт. Понятно?
– Угу. Понятно. Так мне что, поцеловать тебе руку? – с готовностью подался вперед я.
Аурэлиэль нервно посмотрела на мою стозубую ухмылку и резко отодвинула стул назад, пряча руку за спину.
– Пожалуй, эту часть мы временно пропустим, – поджала губы эльфийка. – Перейдем к тому, как правильно приветствовать благородного кавалера.
Бочком-бочком в дверь протиснулся оборванный мальчишка. Трактирщик, занятый уговорами оставить его лицо в покое, не обратил на пацана никакого внимания. А тот пару секунд постоял, нерешительно оглядывая прогнившие дубовые балки, обшарпанные стены, грязный потолок, грубо сколоченные столы и прочий интерьер, а затем шагнул к кардиналу.
Кардинал тем временем успел закемарить. Положил под голову пудовый кулачище, надвинул капюшон на глаза и уснул прямо за столом. В храпе отчетливо звучит сознание выполненного долга. Мальчишка нерешительно постоял рядом, что-то сказал – кардинал даже не шелохнулся.
– Пацан, ты чего-то хотел? – вежливо окликнул его я. – Преподобный сейчас не в настроении, извини. Устал сильно с дороги.
Мальчишка заметил меня и просветлел лицом. Подойдя к столу, он суетливо поклонился и спросил:
– Святой отец, это ведь ваша карета там, на конюшне?
– Ну, частично моя. А что?
– Тогда вы мне и нужны.
– Для чего нужен? Попутчиков не берем, извини.
– Нет, мне просто приказано передать вам послание, – снова поклонился мальчишка. – Извольте.
– На стол положи, – пробурчал я, не шевеля ни единым членом.
Кажется, этот Гаврош решил, что я брезгую взять письмо из его рук. На самом же деле я просто не хочу показывать собственные руки. Ладони у меня жесткие, костистые, пальцы четырехфаланговые, почти в полтора раза длиннее человеческих. К тому же их целых семь штук – пять обычных и два больших, по обе стороны ладони.
Надо бы перчатками обзавестись.
Я внимательно посмотрел на оставленный клочок пергамента. Почерк грубый, размашистый, буквы очень крупные. Написано на каком-то непонятном языке.
Благодаря вавилонским рыбкам я свободно говорю на нескольких европейских языках. Но только говорю. Не читаю. Вавилонские рыбки не дают умения читать. Однако узнать английский, французский, немецкий и даже латынь я все же могу.
А вот этот язык мне совершенно незнаком. Даже буквы незнакомые. Бесспорно, это буквы, а не просто бессмысленные каракули… но разница не так уж велика. Это совершенно точно не латиница и не кириллица. На китайские иероглифы тоже не похоже. И на арабскую вязь. И на скандинавские руны, которые в этом мире по-прежнему используются некоторыми народами.
– Переведи, – без лишних слов попросил я Цеймурда, суя ему письмо.
Гоблин вяло уставился на эти каракули, отхлебнул дешевого пива, поправил очки и перевел:
– «Меня похитили злые враги. Они держат меня в плену в лесу, у большой сосны. Спасите, помогите. Ваша эльфийка».
– Все? – уточнил я.
– Все.
Я задумался. Некоторое время тупо таращился на мятый клок пергамента. Потом сунул его Аурэлиэль и спросил:
– Это ты написала?
Она посмотрела на меня, как на круглого идиота, но терпеливо ответила:
– Нет, это не я. Во-первых, у меня не такой убогий почерк. Во-вторых, я бы никогда не подписалась «эльфийка». Такого слова вообще нет. Я бы подписалась своим именем, которое ты так бесцеремонно коверкаешь. В-третьих, я не пишу и не читаю на огримрре, а это несомненно огримрр. В-четвертых, я сижу прямо рядом с тобой. Меня никто не похищал и спасать меня не требуется.
