Но Папа Римский – это немножко особый случай. В отличие от всех вышеназванных, о которых в моем родном мире либо не слышали, либо не верят в их существование, папа существует и на нашей Земле. В той, прежней жизни, я неоднократно видел его по телевизору.
Совсем другого, конечно, ничуть на этого не похожего, но какая разница?
Для своей должности папа Леон II относительно молод. Как я слышал, ему еще нет и пятидесяти. Сорок восемь или сорок девять лет, точно не помню. Внешне ничем особенно не выделяется – невысокого роста, мягкие черты лица, глаза и волосы черные, брови густые, губы тонкие, нос немного длиннее среднего, уточкой. Самый обыкновенный, ничем не примечательный индивидуум. Одет в белую сутану, на голове папская тиара.
– Должен признать, мы не сразу поверили словам фра Роже, – задумчиво произнес папа, кивая кардиналу дю Шевуа. – Нам чужды взгляды тех из нас, кто не желает признавать наличие души у созданий нелюдского рода. Однако же демон-христианин даже и нам поначалу показался чем-то совершенно невозможным. Мы едва сдержали перо, первым порывом намереваясь обвинить фра Роже в преднамеренной лжи. Уже после, когда он предоставил доказательства того, что при королевском дворе Дотембрии действительно был окрещен несомненный демон, мы вновь едва не совершили ошибку, собираясь обвинить фра Роже в богомерзкой ереси и отдать его под трибунал. Но нам все же удалось сдержать себя и на этот раз. Мы обратились к Евангелию и подумалось нам – кто мы такие, чтобы умалять и подвергать сомнению милосердие Господа? Разве не заповедовал Иисус прощать даже злейших врагов своих? И если впервые с начала времен случилось невозможное – нашелся демон, пожелавший вернуться к Богу – кто мы такие, чтобы ему в этом воспрепятствовать? Не человеку решать такие вещи – не человеку, но лишь Господу. Кто мы такие, чтобы сомневаться в бесконечной мудрости Его и милосердии?
Я буквально спиной чувствую, как кривится и морщится Торквемада. Кто-кто, а этот злобственный дедушка точно не согласится с такой постановкой вопроса. По-моему, он разве только не облизывается, в мечтах предвкушая мое торжественное сожжение.
– Мы надеемся, что нам еще доведется поговорить с тобой, – окинул меня внимательным взглядом папа. – Однако сейчас прошу нас извинить. Через несколько минут начнется банкет в честь открытия ассамблеи. Мы должны присутствовать. Фра Роже, ты с сопровождающими лицами тоже приглашен. Надеюсь, вам понравится наша трапеза.
– Это великая честь для нас, Ваше Святейшество, – поклонился кардинал. – Единственное – я не совсем уверен, стоит ли позволять присутствовать там… ну…
– Полагаю, мы можем это допустить, – с полуслова понял его папа, мягко улыбаясь. – За столом будут присутствовать не только люди. Надеюсь, еще один необычный гость не испортит аппетит остальным. Кстати… как твое имя, демон? У тебя ведь оно есть?
– Олег, – смущенно представился я. – Олег Анатольевич Бритва.
– Это довольно трудно произнести. Можем ли мы ограничиться одной лишь первой частью?
– Пожалуйста. Без церемоний.
– На том и договоримся. А теперь мы вынуждены распрощаться. Брат Фома проводит вас в трапезный зал. Не сочти за оскорбление, Олег, но мы попросили его приглядывать за тобой первое время. Это ни в коем случае не является недоверием с нашей стороны – лишь желанием проявить разумную предосторожность.
– Да я все понимаю… – промямлил я.
Чего уж там – сказал бы прямо, что не может вот так с бухты-барахты принять демона, как своего. Это еще очень мягко с его стороны – я вообще не ожидал, что меня допустят к остальным гостям. Думал, что буду на положении своеобразной демонстрации – типа, поглядите, как у нас тут все политкорректно! Даже демонами не гнушаемся!
Но похоже, что папа говорит искренне. Даже мой сверхчуткий слух не сумел уловить фальшивой нотки. Трудно поверить, но он, кажется, и в самом деле придерживается тех взглядов, что были здесь озвучены.
А это значит, что Святой Престол ныне занят на редкость достойной личностью.
Глава 21
Я отправил в пасть еще одну головку сыра. Вкусно, хотя соли маловато.
– Патрон, рикотта и должен быть несоленым.
– Угу, – промычал я, хватая еще кусок правой нижней рукой. А вот этот, наоборот, малость пересолен.
– Это пекорино, патрон. Очень соленый сухой сыр из овечьего молока. Попробуй лучше моцареллу.
– Угу, – снова промычал я, вовсю работая руками и пастью.
Банкет в папском дворце забабахали на славу. Оркестр играет, столы ломятся от угощения. Гости все наряженные, расфуфыренные. Поголовно высшая аристократия и духовенство. Полным-полно образчиков нелюдских народов – чай, ради них все и затевалось.
Вышколенные лакеи не успевают подносить мне блюда. Все шесть рук так и мелькают в воздухе, отправляя в пасть кусок за куском, ломоть за ломтем. Со стороны я, должно быть, похож на разбушевавшийся тайфун.
Я выпил огромную миску супа из требухи – бузекки. Сожрал здоровенную рыбину с зеленью – буридду. Уплел вязанку свиных сосисок из печени – мадзафегати. Отправил в желудок целый чан риса с зеленым горошком – ризи э бизи. А сейчас облизываюсь на абраккьо с гарниром из ньокки алла романа. Если по-русски – молочный ягненок с картофельными клецками.
Вот кстати! Довольно странная вещь – Америку в этом мире до сих пор не открыли, однако ж картофель вовсю уплетают. И помидоры я на столе заметил. Откуда, как?
– Эти растения тут прошли довольно сложный кружной путь, патрон, – сообщил Рабан. – Еще в прошлом веке великий ацтекский путешественник Тескатлико совершил сухопутное путешествие из Америки в Китай, перебравшись через Берингов пролив на кожаной лодке. Этакий индейский Марко Поло. В Пекине он скончался от болезни, и на его родине о новооткрытых землях так и не узнали. Зато в Китае благодаря Тескатлико узнали о картофеле, томатах и какао – предусмотрительный землепроходец захватил с собой плоды и семена, чтобы преподнести их в дар правителю новой земли. С тех пор минуло почти сто пятьдесят лет – за это время новые культуры разошлись по всей Евразии, дойдя и до Западной Европы. В Италии уже почти полвека широко используют в кулинарии и картошку, и помидоры. А вот какао не очень-то прижилось даже в Китае – капризное растение, трудно выращивать.
– Угу. Теперь понятно, – пробормотал я, не особо вслушиваясь. Сейчас меня занимает совсем другое – жареный ягненок. – Не отдам тебя врагу, в своем желудке сберегу…
Мясо очень нежное и постное. Не нужно даже разрезать. Тем более, что вилок на столе нет вообще (эту штуку здесь считают антихристианской из-за сходства с трезубцем Ррогалдрона), а ножи довольно-таки тупые, с закругленным кончиком. Выпускать когти неудобно – еще людей переполошу.
Так что я вцепился в мясо голыми руками. И меня тут же по ним ударили. Сидящая рядом Аурэлиэль в очередной раз заметила нарушение этикета.
– Что я теперь не так сделал? – устало поинтересовался я.
