Сестра Дарья жила в районе «Академической». Вроде бы недалеко (не Медведково или Строгино, по крайней мере), но тоже – расстояние. И даже сейчас, почти без помех, не считая светофоры, добирался больше сорока минут. Много, долго, и дело не столько в потраченном времени. Главное – утомление. Вот так, постепенно, дело за делом, час за часом, утренние раздражение, злость, досада, с помощью которых, казалось, что-то можно изменить, даже перевернуть, сменились утомлением. Еще немного, и его сменят бессилие, ежевечернее отупение, когда даже телевизор тяжело смотреть – смотришь и не понимаешь, что там происходит, над чем смеются, кто у кого в футбол выигрывает.
Дверь открыл Игорь, муж Дарьи. В майке, по-выходному небритый.
– Здоро-ово, – протянул удивленно.
Юрьев шагнул в прихожую.
– Ну как, мчимся?
Игорь оглянулся на жену. Дарья, тоже в домашнем, виновато-просительно улыбнулась:
– Может, лучше у нас? Ну куда мы всем табором… Мы и в машину не влезем все.
И словно в подтверждение ее слов, из комнат появились – сначала младшая дочка, двухлетняя Ксюша, за ней девятилетняя Соня, потом сын Андрей со своей девушкой Милой (Людой на самом деле), последним – высокий, с челкой на глазах племянник Володя.
«Действительно, куда я их? – только сейчас, с улыбкой здороваясь, целуясь с родней, задумался Юрьев. – Придется в два рейса, что ли…»
– Собираемся, собираемся! – заговорил. – Иринка уже на стол накрывает, Марина едет с детьми. Поговорим посидим.
Они встречались нечасто и в основном коротко, по делам; иногда съезжались на общую дачу под Электроуглями, но в маленьком домике было тесно, поэтому, случалось, ссорились, на какое-то время разрывали отношения… Сейчас же Юрьеву казалось, что только собрав всю их разросшуюся и почти распавшуюся семью, можно что-то изменить к лучшему, переставить жизнь на новый, настоящий путь. Или хотя бы почувствовать, что жизнь идет не совсем бессмысленно.
– Ну чего вы такие все?! – не выдержал, вспылил. – Мне очень нужно сегодня собраться.
Сам повез молодежь и Игоря, а Дарью с девочками попросил захватить Олега – почти по пути.
Пассажиры были молчаливы и, кажется, недовольны, что их вытащили из квартиры. Зевали, смотрели в окна; Андрей с Милой как-то ободряюще, как при несчастье, пожимали друг другу руки.
– Как там Париж, – нашел Юрьев глазами в зеркале заднего вида Володю, – стоит?
– Наверно. Я давно там не был.
– А чего так? Я, если б во Франции жил – из Парижа не выезжал бы. – Юрьев сладко-грустно вздохнул. – Эх, пять дней с Иринкой там провели в девяносто четвертом, а память на всю жизнь… А ты что приехал-то? Насчет гражданства?
– Типа того.
– Везе-от… – И заметил в зеркале, как Володя снисходительно покривил губы, а Андрей с Милой усмехнулись; Юрьеву стало неловко, будто сказал глупость, но тут же мысленно пожелал: «Усмехайтесь. Посмотрим, как сами через двадцать лет… Что у вас-то было, и что впереди?»
Игорь сидел тихо, незаметно на переднем сиденье. Он вообще имел свойство становиться незаметным… Работал журналистом, но на журналиста не был похож – неразговорчивый, спокойный до скучности, – и статьи писал какие-то малопонятные, с претензией на сложность и глубину: о мировой экономике, о финансах. Иногда, встречая его статьи в газетах, Юрьев представлял, что автор не вылезает с международных конференций, дружит с министрами, что сам он вечно в костюме, живет в огромном доме где-нибудь на Николиной Горе, где у него библиотека и кабинет, в котором он обдумывает судьбы мира, предугадывает перспективы развития. Но потом Юрьев вспоминал, что это Игорь, муж его сестры, что живут вшестером в двухкомнатной квартире, вечно нуждаются в деньгах, и вздыхал саркастически: «Да, в чужих финансах разбираться легко, свой бюджет пополнить – вот проблема».
Свернули с Каширского шоссе. Справа открылась панорама Орехово-Борисовских микрорайонов – десятки домов разной высоты и ширины уходили на юг. Может, и не самый большой жилой массив, но для Юрьева – самый внушительный. Наверное, из-за свободного пространства перед его началом – прудов, лужаек и сквериков. А за ними – железобетонное скопище…
– Небоскребы, небоскребы, – напел Юрьев, – а я маленький такой.
Игорь с готовностью отозвался:
– М-да, разбухает Москва.
– Тесно. Я в будни и на машине не езжу почти…
– Тут всё сложнее, – перебил Игорь. – Управленческая централизация перерастает в демографическую. Остается один настоящий город в стране, остальное – малозначительные придатки. Такое бывало уже в истории, и заканчивалось страшными катастрофами.
– А везде говорят, что регионы развиваются…
– Деза. Возникают корпоративные оазисы, а вокруг средневековое одичание.
– Ладно, Игорек, не пугай. Сейчас винцевича хлопнем, поедим вкусного. Расслабимся. Если все время о глобальном думать – мозги спекутся. Так, молодежь? – Юрьев глянул в зеркало; племянники послушно покивали, Мила снова усмехнулась.
«Нашел Андрей девку, – подумалось. – Вот женятся, и она покажет. И ему, и Дарье с Игорем. Откуда она вообще? Откуда-то с периферии… Такие умеют подминать».
Юрьев мотнул головой, отгоняя эту мысль. Неприятную мысль… У него вообще частенько стала возникать антипатия к девушкам. В каждой виделась хищница, во взгляде читалось стремление захватить мужчину получше, побогаче, сесть ему на шею, тянуть деньги, постоянно теребить, чтоб проявлял внимание, говорил о ее красоте, а взамен выплескивать свою отрицательную энергию.
В молодости Юрьев мощно ловеласничал; большими успехами похвастаться не мог, но женщин очень любил, от понравившейся, но недоступной отказывался неохотно. И в первые годы семейной жизни это приводило к частым ссорам с женой, завязывались такие узлы, что другая бы, более эмоциональная, наверняка бы с ним развелась. И причиной увлечений и проблем Юрьева были девушки восемнадцати – двадцати лет. Заманивали, обволакивали свежестью, страстностью, а потом старались сожрать. Если не очнуться вовремя, не отскочить – вся жизнь к чертям…
Сегодня из-за этой Милы чуть поездка не сорвалась – когда оделись, столпились в прихожей, она уловила, что от Юрьева попахивает вином. Всех всполошила, почти что истерику устроила, что вот ее, принцессу такую, повезет пьяный. Еле-еле удалось Юрьеву отшутиться, соврать пришлось, что это со вчерашнего. Вроде поверили.
Надо как-нибудь момент выбрать, поговорить с Андреем, чтоб головы не терял, а подумал, взвесил. Ведь жизнь запороть – это проще простого.
Заметил вывеску «Продукты» и вспомнил про масло. Затормозил, остановился.
– Сейчас, пять минут.
Магазинчик был маленький, круглосуточный. В таких днем почти нет покупателей, зато по ночам то и дело забегают – кто за пивком, кто за сигаретами, кто за хлебом…
– Бутылку растительного масла, – бросил Юрьев на прилавок сто рублей.
