«Приветствую всех на ветке! Пару раз прозвучал вопрос про полосу в Комсомольском, немного раскажу. Гарнизон «Комсомольский» распологался в Ханты-Мансийском АО Тюменской области. Если смотреть по жд. ветке от г. Серов на Приобье, в шести км от раз. Мансийский или девять от ст. Геологическая (г. Югорск). БВПП 2800х42 на которой базировался 763 ИАП Авиации ПВО. Полоса строилась в конце 60-х в тяжелых условиях, как в климатических, так и бытовых про которые и говорить не приходится».
Ошибки мешали вникать в смысл, но Шулин пробивался взглядом дальше, понимая, что это важно – узнать.
«Первый прибывший десант ижбата, строителей, ОБАТО строили в тайге землянки и жили в них. Рельеф местности пересеченный: болота, овраги, реки. Ходили такие слухи что, самый главный экспедиции которая нашла подходящее место для аэродрома получил высокую правительственную награду. Т. е. площадь должна быть намного больше размеров ВПП, роза ветров, и т. д. и т. п. специалисты лучше знают. Благодаря самоотверженному, героическому труду ВПП была построена и приняла сначала Як-28п, а начаная с 1983 г. МиГ-31 тем самым обеспечивала прекрытие наших северных рубежей, предприятий топливно-энергетического комплекса. Дальше по моему мнению интересные вещи происходили! В 20 км. п. Советский строят сначала ГВПП, затем в 80-х БВПП гражданского аэропорта. Мотивация – гарнизон закрытый и на одной полосе с гражданскими базировка не возможна. В это время полк Б-Савино в г. Перми спокойно летают с гражданами с одной полосы на не менее секретной матчасти. Во времена смуты 90-х авиация стала ненужной и в 1998 мы попали под «раздачу». Полк сократили, ласточек отдали в Пермь, Ростов на Дону, Правдинск. Аэродром законсервировали передали оставшейся камендатуре. Затем кам-ру сократили, стали сторожить гражданские ну и началось…
Бл@, оказывается Россия как и СССР ох…но богатая страна. Сначало ввалили бабок немеренно на постройку, а в наше время она на х… не нужна стала никому. Во как!
По слухам МО РФ продало ее Челябинскому предпренимателю, а тот уже продолжил это дело и пошла разборка всего и вся. Разобрали и продали все наземные сооружения до последнего кирпичика. Остались только два автопарка ОБАТО и полковой. ВПП была в три плиты – разобрали.
Этой осенью 2006 г сняли и вывезли последние…. АЭРОДРОМ «КОМСОМОЛЬСКИЙ» ПЕРЕСТАЛ СУЩЕСТВОВАТЬ……. Как после войны или бомбежки. Через несколько лет все заростет и ничто не напомнит о том что сдесь было. Всего за 50 лет такая богатая и в тоже время грустная история – банк Империал!»
– Да-а, – выдохнул Шулин, отворачиваясь от компьютера, – дикость.
– На… на этом форуме десятки таких рассказов. Всё рушат… Ведь вот действительно – был под Югорском аэродром, и почему его гражданским не оставить? Не продать по этим… по разумным ценам? Ездят в Советский, это километров сорок. Советский у них… я бывал… центр района, но маленький городок, а Югорск – растет, «Тюменьтрансгаз» у них там… И вот взяли и разобрали аэродром под боком… Зачем?..
Михаил Егорович поднялся, опираясь на палку, прошел по комнате, хрипло и сердито пыхтя. Шулин смотрел на него со стула и казался себе маленьким и бессильным.
– И ведь слово, – бывший командир задыхался, – слово придумали – «оптимизация»! Скоро до… дооптимизируемся – пешком будем… пешком по России бродить… Нет, куда там бродить!.. Отвыкли… Поляжем в своих норах и сдохнем.
4
Осень две тысячи десятого года.
Осень почувствовалась числа пятнадцатого августа – потянуло с севера холодком, чаще и грустнее шли, точнее, моросили дожди. До заморозков еще далеко, но вёдра ждать больше не стоит. Хорошо, если выдастся три-четыре ясных дня, чтоб выкопать и просушить картошку, морковку, прибраться на огороде. А там останется одно большое дело – дрова напилить и наколоть. На растопку есть просохшие за лето полешки, а чтоб стойкий огонь держать, нужны с соком, лучше березовые. Поэтому готовили топливо после жары, почти перед снегом. А уж по морозцу начнут скотину резать, петухам головы рубить; забивать мясом ледники. И дальше – полгода зимы.
Жизнь, что называется, шла своим чередом. И ясные дни в конце августа выдались, и даже больше, чем обычно, – разобравшись с уборкой в оградах, люди пропадали в тайге. Брали грибы, бруснику, клюкву. В начале сентября завизжали в некоторых дворах бензопилы: самые нетерпеливые резали лесины на чурки.
Странное время – ранняя осень. И грустно, что теплые дни кончаются, уныние должно накатывать перед долгими месяцами морозов и сумрака, но люди, наоборот, веселеют, становятся деловитыми, торопливыми. И не то чтобы именно торопятся до зимы дела переделать, а просто появляется желание поработать, поспешить. Некий инстинкт, что ли, диктующий, что если сейчас продремлешь, то зиму можно и не пережить. Торопятся даже те, кому вполне по карману заказать пару кузовов колотых дров, кто может продукты в магазине покупать, а не делать запасы, как это заведено еще с тех времен, когда никаких магазинов не было и не знали о них, когда каждый полагался лишь на себя.
Да и погода способствовала активности – в конце августа, в сентябре, как и в апреле – начале мая, почти нет комарья и гнуса, духоты, вытягивающей силы похлеще самой тяжелой работы. Когда дождь не идет и ярко светит уже остывающее, но живое солнце – вообще хорошо. Дома не усидишь. А во двор вышел, и сразу какие-нибудь дела нашлись…
Эта не календарная еще, а природная осень началась для Шулина, как и многие предыдущие. Те же домашние заботы и почти ежедневные поездки на аэродром. В эти именно дни обострялась у него борьба с местными за полосу. Грибники-ягодники упорно ставили на нее, сухую, удобную, машины, мотоциклы, телеги и шли в подступающую с северо-запада тайгу; мужики вытягивали на бетон стволы, чтоб подсохли. Случалось, некоторые и подобие пилорамы здесь пытались устроить: одни ошкуривали лесины, другие членили на чурки, чтоб потом было удобней скидывать в кузов или телегу.
Шулин, как мог, боролся. Аргументов, чем дольше полоса была недействующей, находилось всё меньше, и он чаще и чаще давил тупым, самому себе смешным: «Нельзя… не положено». Да и какие, действительно, аргументы? Двенадцатый год не приземлялся здесь ни один самолет.
Но то ли нежелание драться и очень уж ожесточенно скандалить (а Шулин не отставал, пока машину не убирали, бревна не увозили прочь), то ли нечто другое заставляло временцев пусть нехотя, матерясь, освобождать злосчастный бетон. Ненужный для авиации, но такой удобный для хозяйственных дел.
Ведь как – приехал человек за грибами. Вот, метрах в двухстах начинается тайга, древняя, щедрая. Можно на машине и дальше лезть, но зачем? Грязь, болотины, разбитые колеи – есть риск выхлопушку сорвать, поддон пробить. Лучше здесь оставить, припарковать, цивилизованным языком выражаясь, а самим с ведрами, корзинами, торбами – вперед. Пройти немного и – чуть влево, чуть вправо от тропинок – грибы, ягоды, островки кедрача попадаются, можно шишек наколотить (хотя если лесник с колотушкой поймает, обязательно потреплет нервы)… Да, оставил машину и пошел. Но тут прибегает бывший начальник аэропорта и начинает: «Уберите. Нельзя. Не положено». А если уйдешь, по колесам пинает, чтоб сигнализация верещала, если же нет сигнализации, бродит, ищет владельца машины, телеги, кучи бревешек…
