Люди на этой свалке практически не встречаются. Кишащие сконью плонетские подземелья регулярно исторгают из себя разную пакость — мало кто хочет жить рядом с чем-то подобным. Туннели под каньоном стараются пересекать как можно быстрее и только по большой надобности.
— Вы раньше ходили этим путем? — поинтересовалась Ванесса.
— Конкретно здесь? Ходил, но очень давно. Больше девяноста лет назад. Моя группа искала тут выживших, переправляла их на юг и на восток — к Сальмену и Родзенгару.
— А где сейчас ваша группа?
— С тех пор прошло девяносто лет, — пожал плечами Моргнеуморос.
Пройдя около мили по развалинам, Креол со товарищи подошли к темной пещере, дышащей сыростью. Когда-то тут проходил один из туннелей метро. Землетрясение частично разрушило его, и некогда скрытое от взоров подземелье выставило свое нутро напоказ.
— Нам туда, — указал Моргнеуморос.
Креол потер руки, готовясь применить заклинание Света. Из всей группы фонарь остался только у проводника — иномиряне своих лишились вместе с прочим имуществом.
— Но сначала предлагаю подкрепиться, — продолжил Моргнеуморос. — Под землей с этим туго.
— У нас тоже с этим туго, — проворчала Ванесса. — Целого медведя умяли, обжоры…
— Мы ели его целых три дня, — возмутился Креол. — К тому же он был довольно тощий.
— Вот это ни черта себе тощий! Да там целая тонна была!
— Только большая часть — кожа и кости.
— Потому что почти все мясо превратилось в кровавую жижу. Из-за твоего заклинания, между прочим.
— Скажи спасибо, что я его в камень не превратил. И вообще, чего ты его защищаешь? Медведь сам во всем виноват.
— Этот зверь называется гурустеком, святой Креол, — педантично поправил лод Гвэйдеон.
— А на вкус — как медведь, — отрубил Креол, ковыряя в зубах.
Когда Моргнеуморос предложил подкрепиться, он имел в виду придорожный трактир с непритязательным названием «Гостиница Седвавского Императора». Одно из немногих уцелевших зданий в городе — старинный трехэтажный особняк, в котором действительно когда-то располагалась гостиница. Сто лет назад тут останавливались исключительно богачи с изысканным вкусом, а за номера драли неслыханные деньжищи.
Теперь же сюда заходили поесть и переночевать редкие путники, пересекающие Великий Разлом. Некогда величественный особняк потерял весь былой лоск — стены избороздили следы выстрелов, замурованные окна слепо таращились на уничтоженный город, а двери стерегли стационарные лазерные установки.
При появлении гостей угрожающего вида железяки мгновенно ожили и уставились на них длинными «клювами». Из-за двери послышался надтреснутый старушечий голос:
— Кто такие?
— Друзья, — устало ответил Моргнеуморос.
— Все мои друзья давно в Хороших Местах. Вас четверо? Оружие покажьте.
Моргнеуморос продемонстрировал лазер и пульсатор, Ванесса показала два трофейных лазера, лод Гвэйдеон с некоторым колебанием поднял Белый Меч.
Креол скрестил руки на груди, глядя в сторону.
— У этого чернявого ничего нет? — с подозрением осведомился голос из-за двери. — Даже сжатострела?
— Ему не нужно, он мастер рукопашного боя! — торопливо нашлась Ванесса.
— Это бигору, что ли? Или хогодролл? Ну-ну. Пусть тогда покажет, чего умеет.
Креол медленно повернул голову, меряя дверь очень внимательным взглядом. Ванесса мгновенно поняла, что он прикидывает, каким заклятием лучше ее вышибить.
— Вот, смотрите! — встала в стойку девушка. — Дзенкуцу-дати! Хай-я!..
Ванесса несколько раз ударила ладонью воздух, выбросила вверх ногу, с диким визгом подпрыгнула и крутанулась, делая зверское лицо. При этом ее не оставляла мысль, насколько же глупо она сейчас выглядит.
— Ладно, верю, — смилостивился голос. — Куда идете, за каким делом?
— На ту сторону Разлома, — ответил Моргнеуморос. — В Родзенгар.
— В Родзенгар? Давненько уж оттуда вестей не было, из Родзенгара… Ну да ладно. Чего хотите?
— Поесть. Отдохнуть. Купить провизии, если есть.
— Чем платите?
Моргнеуморос продемонстрировал два крошечных металлических тюбика.
— Капсули? — заинтересовался голос. — Нераспечатанные? Иди ж ты…
Поколебавшись еще немного, хозяйка неохотно согласилась допустить гостей внутрь. Дверь с тихим шипением отъехала в сторону — за ней стоял здоровенный парень с тупым лицом, держа наперевес тяжелый магнатор. Дуло страшного оружия смотрело прямо в грудь Моргнеуморосу — похоже, его посчитали самым опасным.
Хозяйка гостиницы оказалась худой морщинистой старухой с лицом герцогини в изгнании. Она явно что есть сил пыталась сохранять отблески былой жизни — одежда ветхая и поношенная, но тщательно выглаженная, на шее висит драгоценное колье, а в руке покоится чистого золота табакерка.
Совершенно пустая.
— Негостеприимно гостей встречаете, — попеняла хозяйке Ванесса.
— А как сейчас иначе-то? — вздохнула та. — Сейчас каждый второй — или грабитель, или мародер. Все либо грабят, либо в помойках роются. Никакого житья — скорей бы помереть уж… А ведь я дама благородных кровей — но что это сейчас значит, кому это сейчас интересно? Вот вам что-нибудь говорит фамилия Картакорос? Древняя, благородная фамилия — на «-орос»!
— Сейчас у всех фамилии на «-орос», — пожал плечами Моргнеуморос.
— Ты меня со своей фальшивой позолотой не сравнивай, мальчик, — окинула его презрительным взглядом старуха. — Мое «-орос» — настоящее, а не самопровозглашенное.
— Это сколько же вам тогда лет? — слегка опешил Моргнеуморос.
— Ой, много, мальчик… Я ведь еще его величество короля помню…
— Так это сколько же тогда… — задумался мутант.
— Скоро уже триста. Мне почти триста лет, господа! — гордо подбоченилась старуха.
— Никогда бы не подумала, — хмыкнула Ванесса. — Вы выглядите всего на двести.
Судя по тому, что до этого рассказывал Моргнеуморос, хозяйка гостиницы — действительно дворянка, причем из очень богатой семьи. Технология микрозондов-врачевателей была создана за двести лет до Судного Часа, но первые полвека операция по их внедрению была платной и очень дорогостоящей. Позволить ее себе могли только обеспеченные люди — и, если госпоже Картакорос сейчас почти триста, она была одной из первых счастливиц.
— А ты, мил-человек, ведь тоже еще с прежних времен, правда? — прищурилась старуха, глядя на Моргнеумороса.
— Правда, — кивнул мутант.
— Сразу поняла. У меня на наших взгляд наметанный. Мало нас уже осталось-то — прежних… Все перемерли.
