Единственным человеком, который ее тогда поддержал, был Захаров. Не уволил, даже премии регулярно выписывал. И по мелочам тоже помогал – то продукты принесет, то лекарства в больницу передаст. Как будто подменили человека. Спокойный стал, даже ласковый, вежливый. Работой особо не загружал. Беспокоился о самочувствии. Пораньше отпускал. Лариса даже поверила, что да, может так человек измениться. Растаяла от такой заботы. Как не растаешь? Никто же не поддержал. Никто из женщин даже пеленку старую не передал, не пожалел ее. А Захаров целый комплект для новорожденного подарил. И кроватку организовал, и деньги на стол положил. Мол, не тебе даю, а ребенку. Ребенок-то ни в чем не виноват. Зачем ему страдать? Лариса тогда заплакала и благодарила горячо. Захаров ее за это время даже пальцем не тронул как мужчина. Приходил, как будто был другом, разговаривал. Ничего лишнего не позволял. Даже жалел, сочувствовал. Ну а когда сын родился, приехал ее встречать в роддом. И все как положено – с цветами, конфетами для нянечек, на машине. И в тот же день, сразу после выписки, предложил Ларисе стать его женой. Чтобы все замолчали, разговоры прекратились. И самое главное, чтобы у ребенка отец был. Здесь, настоящий, а не тот, который не пойми где. Пообещал на себя ребенка записать, фамилию свою дать и воспитывать как родного. Еще сказал, что это не благородный поступок, а искренний. Что Ларису он давно любит, много лет, она об этом прекрасно знает, и детей он любит очень, только своих нет и, скорее всего, уже не будет. А сына всегда очень хотел.
Наверное, Лариса тогда была в послеродовой горячке – она согласилась на все. Воли своей нет, мыслей своих нет, поверишь любому. Вот она и поверила. Да и как не верить? Все-таки Захаров о ней заботился столько времени, так обхаживал, по-настоящему – с заботой, добротой, нежностью. И что ей было терять? Нечего. От Петра новостей так и не дождалась, уже и ждать перестала. Но все равно что-то внутри Ларису удерживало – она попросила Захарова потерпеть. Совсем немного, пару месяцев. Захаров кивнул. Мол, все понимаю, даже уважаю, что не с бухты-барахты решение принимаешь.
А Лариса надеялась, что Петр даст о себе знать. Ведь известно было, когда она родить должна. И она верила, что с новорожденным он ее поздравит. Но не случилось. Ни через месяц, ни через два, ни через пять. Когда сын уже ползать начал, Лариса поняла, что все. Ждать больше нечего и некого. Нет больше Петра и не будет никогда. Забыл, вычеркнул из жизни и ее, и ребенка. Даже ведь не узнал, кто родился – сын или дочка. А Захаров все это время рядом был, помогал, с сыном возился, погремушки-игрушки покупал. Она ни в чем не знала отказа. Все для нее делал. Она не просила. Он все сам, по собственной воле, отчего у Ларисы сердце щемило благодарностью. Она привыкла к Захарову, другими глазами уже на него смотрела, сын шел к нему на ручки, не боялся. И Лариса согласилась. Сыну полгода было, когда они поженились – скромно, спокойно, без лишних свидетелей. Посидели дома, отметили тихо.
И потом даже хорошо стало. Разговоры прекратились, люди приняли все как есть. Все по закону, как положено, не просто так. Захарова даже уважать стали. Не каждый мужик такой поступок может совершить. Далеко не каждый. Получается, что он и не сволочь последняя, не подлец, а мужик что надо. Сильно он себе репутацию исправил этой женитьбой. У каждого своя судьба. У Петра, значит, другая. Не место ему здесь было. И правильно, что так все получилось. И Захаров молодец. Жену себе хорошую, по душе нашел. Лариса с него пылинки сдувала. Тихая, молчаливая, заботливая – чего еще желать. И сын растет в законном браке, а не ублюдком. Женщины даже завидовали Ларисе. За что ей такое счастье – нагуляла, опозорилась, а сейчас как сыр в масле катается. И мужа-начальника отхватила. Тихуша с виду, а вон какие черти в тихом омуте водятся.
Лариса не верила, что так хорошо все сложилось. Видела сына, Ванечку, на руках у Захарова, а сердце все равно не верило. Ныло сердце. Она и вправду старалась быть хорошей женой. И хоть через силу ей это давалось, а не показывала. Главное, дом есть, у сына – отец, пусть и не родной, но все как у людей, не хуже, а даже лучше. И она готовила, убирала, молчала, слушалась. Старалась быть тише воды, чтобы Захарова лишний раз не раздражать. Или спугнуть боялась. Нет, не счастье, а спокойствие шаткое нарушить. Чувствовала, что не к добру такое затишье. Не мог Захаров так измениться. Не такой человек. Если уж она все помнила, как вчера все случилось, то уж он точно не забыл. И глядя на себя в зеркало, на свою изуродованную губу, наверняка готовил расплату. Но она и предположить не могла, какую цену ей придется за все заплатить. Так что Лариса ждала удара, была к нему готова. В церковь ходила, в монастырь ездила, прощения вымаливала, просила пожалеть, пощадить. У всех икон вымаливала, но, видно, плохо просила или грех такой был, что прощения не заслужила.
Лето стояло. Ванечка по двору бегал с сачком – бабочек ловил. Два годика только исполнилось. Уже и ложкой сам ел, и одевался. Такой мальчик самостоятельный рос. Очень умненький, не капризный. Сам себя игрой занять мог. И тут почтальонша пришла, извещение принесла. Хотела в ящик бросить, но Лариса к воротам вышла, взяла сама. А на извещении фамилия Петра – Королев. Лариса несколько раз прочла бумажку, пока поняла, что написано.
– Чего стоишь? На почту иди. Перевод тебе пришел! – сказала почтальонша. – Папаша, поди, очухался, денег прислал.
Люди, они такие, пусть и все приняли, молчали, но до поры до времени. Все помнили – от кого сын, да что родила вне брака, ничего не забыли.
– Какие деньги? Мне не надо! – Лариса перепугалась так, как никогда не боялась. – Я не просила!
– Надо, не надо, а получить придется, – обиделась почтальонша, – или мне к тебе еще раз повторное извещение нести? Так я могу и Захарову на работу отнести, если тебе не надо.
– Нет! – закричала Лариса. – Не говорите ему! Пожалуйста!
– Ладно, не буду. Мне-то какое дело? Чего разоралась-то? – Почтальонша вскинула сумку и пошла дальше. А Лариса так и застыла с бумажкой в руках. Проводила пальцем по фамилии и не знала, что делать – неужели он вспомнил, неужели решил дать о себе весточку? Только почему без обратного адреса? Как же она ему ответит?
У Ларисы началась паника. Она схватила Ваню и побежала на почту. Ей не нужны были деньги, она хотела узнать, откуда они пришли. Хоть город, хоть абонентский ящик. Да что угодно! Но на почте ей выдали деньги, заставив пересчитать, – у Ларисы перед глазами мелькали купюры, их было так много, что она сбивалась со счета. И не было обратного адреса. Ничего.
Лариса положила деньги в карман халата – выбежала ведь в чем была – и пошла домой. Деньги она зашила в наволочку и спрятала в шкаф, подальше, на нижнюю полку. Решила потом положить на сберкнижку, для Ванечки оставить. Как их тратить, она не знала. И нутром, внутренностями почувствовала, что ее спокойная жизнь закончилась. Столько времени она ждала хоть какую-то весточку от Петра, и вот теперь, когда уже и ждать перестала, смирилась с судьбой, пришла весть. Только не на радость, а на горе. И горе не заставило себя ждать.
Вечером Захаров вернулся с работы чернее тучи. Лариса поставила мужу ужин, все еще надеясь на чудо. Но чуда не произошло. Захаров узнал о переводе, что было не сложно, – наверняка почтальонша рассказала, что Ларисе, помимо мужа, еще и деньжищи достались несметные. Она думала, что Захаров ее изобьет. Но он и пальцем ее не тронул. Даже руку не поднял. Только после ужина, когда она мыла посуду, пришли двое мужчин в белых халатах.
