Книга Ягодка, или Пилюли от бабьей дури, страница 3. Автор книги Татьяна Веденская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ягодка, или Пилюли от бабьей дури»

Cтраница 3

Когда говорили про Олеську, слушать было приятно или, по крайней мере, комфортно. Максимум проблем – случайный прогул раз в год и замечание, что «бесились» на перемене. Оценки в пределах нормы. По мнению Светы, по крайней мере. Что за проблема в четверках? Конечно, в классах были другие мамаши, не работающие, с горящими глазами, с амбициозными мечтами если уж не в отношении себя, то в отношении собственных детей. У таких детей были белоснежные блузки, причесанные и аккуратно заплетенные волосы, сияющие тетрадки и потухший, затравленный взгляд. Дети Светланы такого счастья не имели, так что про них можно было услышать разное.

Когда от доски неслось: «Дневник не был подписан за три недели!» или «Что же вы не следите за домашними заданиями?», Свете оставалось только вжать голову в плечи и пережить косые взоры образцово-показательных мамаш. «Ну что поделаешь, если родители работают», – тихо шептала иногда Светлана, но ее доводов не принимали. Ее и таких, как она, осуждали, осуждают и осуждать будут. Так что собрания Светлана не любила.

Собрания в классе у сына она просто терпеть не могла и всегда норовила спихнуть эту почетную миссию на мужа. Дело в том, что Кирюша характером пошел в отца, был вспыльчивым, принципиальным и ленивым. И все это одновременно. Однажды, когда Кирюша был классе в четвертом, Светлана обнаружила в дневнике сына забавную запись, сделанную размашистым почерком красной ручкой. «Отказался строиться!» – возмущенно написала учительница. Константин хохотал над этим комментарием в голос.

– Мой сын! Мой! Я тоже ненавижу строиться.

– Да? – пыталась остаться строгой Света. – Тогда ты на его собрания и ходи.

– С удовольствием, – ответил гордый отец.

Но он кривил душой. Был случай, когда Константин и Светлана даже тянули жребий, решая, кому выпадет эта радость. Теперь же, буквально через полгода, пытка школьной программой для старших классов должна была закончиться для всех. Кирюшка, а вместе с ним и все остальные его одноклассники (под вопросом был только двоечник Семенов), заканчивали одиннадцатый класс, шли на ЕГЭ. Это, кстати, был отдельный кошмар. Ввели этот чудесный экзамен совсем недавно, никто толком не знал, как его, собственно, сдавать и к чему готовить детей.

– Думаешь, это справедливо, что я опять должен вспоминать, что такое логарифмы? – вопрошал отец, когда Кирюшка требовал помощи. – Я это уже один раз все проходил, за что мне это опять?

– Но мама вообще не может даже сказать, что это! – возражал сын.

– Это странно, потому что твоя мать вообще-то бухгалтер. Разве они не должны проходить математику?

– Минуточку, – встревала Светлана. – С какого это перепугу это вообще моя проблема? У нас был уговор: на мне все поделки, рисунки, уроки труда и русский язык. Математика – твоя.

– Но логарифмы! – стонал муж и тут же набрасывался на сына: – А как ты в институте собираешься учиться? Я что, и там за тебя буду домашку делать?

– Зачем делать? – обижался тот. – Ты хотя бы просто объясни, как решать.

– Объясни, – недовольно чесал за ухом Константин. – Если бы я помнил.

– А другие родители, между прочим, детям репетиторов нанимают, – встревал сынок, даже не пытаясь скрыть недовольства. О, это в их доме вообще было притчей во языцех – «другие родители». По Кирюшиному мнению, «другие родители» – это такая большая группа невидимых и абстрактных лиц, которые делают для своих детей все так, как надо. В отличие от его собственных, доставшихся за какие-то, видимо, страшные грехи, родителей. Примеров «других родителей» у него было много, и на удивление эти примеры каждый раз трансформировались в соответствии с текущими Кирюшиными потребностями.

«Другие родители» нанимали репетиторов, не заставляли жить в одной комнате с вредной и вечно ябедничающей сестрой, отделиться от которой только поставленным поперек комнаты шкафом невозможно. «Другие родители» покупали новые кроссовки, невзирая на то, что и старые еще не сносились. «Другие родители» давали деньги на кино в любой момент и по первому требованию. «Другие родители» не требовали от ребенка поступления на бюджетное отделение, а спокойно и без претензий оплачивали обучение в престижных вузах.

Последнее замечание, если быть объективным, имело под собой реальные основания. Лучший друг Кирилла, большая для всех головная боль – Беня Орлович – одного с ним возраста, пола и мировоззрения, собирался учиться в МГУ, на платном, соответственно, отделении. О намерениях его родителей в лице матери и ее нового богатого мужа собственноручно намаслить и раскатать дорогу в светлое будущее для своего Бенечки было широко известно. И крыть в ответ на претензии собственного отпрыска было нечем. Было бы здорово просто пресечь эту неприятную и выставляющую родителей в невыгодном свете дружбу. Запретить в зародыше, еще в первом или втором классе, со словами «не водись с ним, он тебя плохому научит». Но – поздно. Теперь Беня уже не учился в одной школе с Кириллом, на два последних школьных года он был переведен в престижную частную школу, в тарифы которой условно входило зачисление в МГУ. Можно было надеяться, что это классовое неравенство вобьет какой-то клин в отношения мальчишек. Но… этому не суждено было сбыться.

Дело в том, что Дружинины и Орловичи вот уже много лет как дружили семьями. Дружба семьями – это вообще-то довольно-таки интересный феномен. Кто сказал, кто обещал, что четыре разных человека обязаны раз и навсегда пропитаться взаимной симпатией? И с чего друзья мужа должны обязательно понравиться жене? Не факт, верно? Так как же в здравом уме и твердой памяти можно предполагать, что жене понравится не только друг мужа, но и его жена? Уж она-то – жена мужнего друга – вообще не пойми кто, совершенно чужой человек. Как и муж подруги жены. Сложно все это.

Муж Константин Светину подругу Леру Орлович не любил никогда, но давно смирился с ней, как смиряются с неприятными соседями по даче, от которых все равно никак не избавиться. Он улыбался, поддерживал разговор и даже делал комплименты, так что Лера Орлович могла бы поклясться, что Светкин муженек (этот тюфячок) просто души в ней не чает.

Однако года два с половиной назад все изменилось, и делать комплименты стало сложнее. Дело в том, что Лера Орлович поменяла одного мужа на другого. Заменила, так сказать, старого на нового. В этом и была проблема. С ее старым мужем Михаилом Константин действительно любил дружить семьями. Да что там, с Мишкой они были знакомы сто лет, дружили еще до того, как оба «обженились», с институтских времен. С новым Орловичем – кажется, Георгием – он вообще и знаться не хотел.

Во-первых, Георгий не любил футбол и все остальные телевизионные виды спорта, благодаря которым большинство наших мужчин могут чувствовать себя в форме, не вставая с дивана и не вынимая из рук телевизионного пульта. Мишка с удовольствием мог проторчать у телевизора хоть три матча подряд, крича: «Давай, ты что, уснул!» и «твою мать, за такой футбол тебе надо ноги переломать». Мишка был свой, родной, простой и нормальный. Георгий же ездил на машине с шофером и считал, что в каждой квартире должна быть гостиная и столовая. Это, кстати, было «во-вторых».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация