Ванессе совсем не понравилось направление, в которое свернул разговор. Она цепко схватила Креола под руку и поспешила распрощаться с услужливой семейной парой. К счастью, её учитель уже давно не слушал, о чём там щебечут эти двое — он думал о чём-то своём.
Иххарийская воинская часть разместилась в двух милях от городской черты. Здесь, на просторной равнине аккуратными квадратами выстроились казармы — длинные каменные здания в четыре этажа. Каждая четвёрка образовывала «двор» и принадлежала определённому полку.
Солдаты жили тесно, скученно — по четыре человека на комнату, по сотне на этаж, по четыреста на казарму. Унтер-офицеры обитали здесь же, но уже только по двое на комнату. Офицеры — в особых зданиях, так называемых «офицерских хибарах», которые хибарами только назывались, а на деле были комфортабельными квартирами. Причём жилплощадь всем полагалась разная — в зависимости от того, холостой или семейный, простолюдин или колдун, обер-офицер или штаб-офицер.
В Серой Земле использовали только вольнонаёмных солдат, всеобщей воинской повинности не водилось. Однако контракты с рекрутами заключали поистине кабальные — на десять, пятнадцать, даже двадцать лет, платя при этом сущие гроши. Били часто и жестоко, почитая палку лучшим методом обучения. Кормили, правда, от пуза, хотя и самой дешёвой пищей — гречневой и пшённой кашей, овощной похлёбкой, рыбой.
Тем не менее недостатка в «мушкетных подпорках» у серых не бывало. Несмотря на все тяготы солдатской жизни, бедняки охотно надевали мундиры — в казармах им было гарантировано жилище, одежда и сытная еда. Заводить семью рядовым не разрешалось, но женской лаской их вполне обеспечивали маркитантки. Да и столица под боком — некоторые солдаты тишком даже женились.
Порой случалось и так, что особо ушлые бабёшки выходили замуж дважды, трижды, а то и четырежды — разумеется, выбирая женихов так, чтоб не совпадали увольнительные. Рано или поздно всё это, конечно, раскрывалось — то один из муженьков не вовремя смотается в самоволочку, то просто у кого-то выйдет срок службы — и обладательнице «гарема» пересчитывали рёбра. Но до того времени она жила вольготно, поглядывая на календарь — кто там из любимых следующим на побывку притопает?
Особым явлением в армии серых были Кровавые Егеря. Их набирали ещё в шестилетнем возрасте — из сирот, незаконнорождённых, а иногда и просто от бедных родителей, желающих сбагрить лишний рот. Maльчишки поступали в полк на казённое содержание, их воспитывали при казармах, с малолетства приучая к солдатской службе. В результате из них вырастали превосходные бойцы.
Креол и Ванесса приземлились в самой серёдке воинской части — аккурат у центрального штаба. Хубаксис потерялся где-то в воздухе — он погнался за попугаем или ещё какой-то местной птицей. Зная его, можно быть уверенным — догонит, проглотит, а потом весь день будет выкашливать перья.
Джинны — они вообще жрут что попало. Хубаксиса одно время даже тянуло на людоедство, но от этой привычки он постепенно избавился. Тивилдорм Призрак лично провёл с ним курс электрошоковой терапии.
Войдя в центральный штаб, Креол с Ванессой оказались в довольно тесном и невероятно душном помещении. Топилась огромная печь — совершенно ненужная в жарком климате Серой Земли. Ванесса сразу расстегнула воротник, чувствуя, как по шее льётся пот. Креол и вовсе сбросил плащ, швыряя его на пол.
— Правильно, ваше колдунство! — одобрительно воскликнул Хобокен, поднимаясь из — за стола. — Люблю, кто со мной обходится без фасонов!
— Маршал, да тут же сгореть можно! — возмутилась Ванесса, ища глазами окно.
— Что делать? — развёл руками Хобокен. — Ремесло наше такое, чтоб быть всегда близ огня, а потому я и здесь от него не отвыкаю.
— Но не в буквальном же смысле!
— Ничего-ничего, сейчас на вольный воздух выйдем, там и покалякаем, — пообещал Хобокен. — Тибалорд!
Вперёд выступил на диво рослый колдун в генеральском мундире и наброшенном сверху оранжевом плаще. Ступал он тяжело, каждый шаг заставлял половицы жалобно стонать, широченные плечи едва не крушили стены.
— Вот-с, позвольте представить, заместитель мой, генерал-майор Тибалорд… как ты там прозываешься?..
— Тибалорд Каменная Стена, — прогудел здоровяк.
— То самое, — кивнул Хобокен. — Не серчай на старика, запамятовал. Ох и морока ж мне с этими вашими прозвищами, ох и морока ж, прости Единый…
— Имею честь свидетельствовать вам своё почтение, владыка, — поклонился Креолу Тибалорд. — Надеюсь оказаться полезным.
— Что ты умеешь? — поинтересовался маг.
— У меня широкая специализация. Военное колдовство, метаморфизм, геомантия. Я не очень хорош в атаке, но неплох в обороне.
— Ну вот и обзнакомились, — хлопнул крюком по столу Хобокен. — Давайте-ка теперь на плац, на плац — покажу вам своих ребятушек, похвалюсь чем сумею…
Показывая гостям лагерь, Хобокен рассказал, что равномерно распределил гренадеров из «Мёртвой Головы» по всем легионам. Эйнхерии заняли посты сержант-инструкторов и начали обучать серых воевать по-новому, по-хобокенски.
Также Железный Маршал полностью изменил армейский устав и воспитательную систему. Он выписал из Рокуша целые табуны первосортных скакунов и начал создавать кавалерийский корпус. Он принялся активно пополнять рады артиллеристов, готовя армию к скорому появлению боевых машин из другого мира. Он провёл строжайшие экзамены для штаб-, обер- и унтер-офицеров, не делая исключений даже для колдунов. По итогам экзаменов были произведены серьёзные перестановки, со многих офицеров слетели погоны.
Проходя по плац-параду, Креол с Ванессой стали свидетелями приёма новых солдат. Здесь Хобокен тоже внёс изменения — если раньше рекрут просто ставил подпись на листке бумаги и шёл в казарму, то теперь этот процесс обставили короткой, но торжественной церемонией. Железный Маршал всю жизнь делал ставку на боевой дух, взаимовыручку, инициативу рядового бойца — и не жалел для этого никаких усилий.
Прямо сейчас очередной рекрут стоял на одном колене перед красно-серым знаменем с чёрной звездой и охрипшим от волнения голосом произносил солдатскую клятву, написанную самим же Хобокеном ещё сорок лет назад, для рокушской армии:
Я не обесчещу моё священное оружие. Я не позволю противнику увидеть мою спину. Я не брошу своего товарища там, где стану в строй. Я буду надлежащим образом подчиняться всем своим начальникам, установленным правилам и тем, которые будут надлежащим образом установлены позднее.
Хобокен не гнушался никакими работами. Он лично проверял каждую мелочь — чем солдат кормят, как солдат лечат, в каких условиях они живут, в порядке ли у них оружие, не прохудились ли мундиры. Он всюду поспевал и за всем приглядывал. Заметив зорким взглядом, что какой-то капрал колотит солдата шпицрутеном, Хобокен дождался окончания расправы, а затем подошёл и осведомился:
— В чём провинился боец?
— Мушкет обронил во время учебной атаки! — гаркнул капрал.
