– Чего ты хочешь? – выкрикнул я в свежий, напоенный ароматами трав воздух.
– Не чего, а куда, – расхохоталась Машура, почесывая ухо. – На конвент!
– Ни в жисть! – рявкнул Динеш, просовываясь в люк.
– А с тобой, скрингс, я вообще не разговариваю! – отчеканила его сестра. – Небось, твоя была идея меня с рук поскорее сбыть!
Я быстренько отпихнул парня вглубь салона:
– Не надо ее раздражать, она и так непредсказуема. – Наружу же я проорал: – Будь умницей, это ради твоей же собственной безопасности!
– Не хочу безопасности! – топнула ногой упрямая девчонка. – Хочу участвовать в демократических выборах! Долой мужской шовинизм и… дайте женщинам крылья!
– Что ты с ней сделал? – с укором пробормотал Динеш и снова протиснулся мимо меня. – Значит, так, Маш! Время у нас есть. Мы тут посидим, а ты погуляй, подумай. Как надумаешь, приходи с кристаллами.
Взъерошенная голова саттардца повернулась к нам с вампиром:
– Мы ее измором возьмем. Припасы-то все у нас. Вот проголодается, пить захочет и прибежит, никуда не денется.
– Боюсь, измором не получится, – печально заметил Ла Керт и ткнул когтистым пальцем вверх.
Мы повысовывались в иллюминаторы. Над нами в бирюзовой высоте величественно проплывал косяк… гарпий? Или как там в древности назывались каннибалки с крыльями? Скорее всего, это была еще одна модель «cушек», модифицированная для военных нужд. Изо рта у жутких теток высовывались длиннющие клыки, голые сиськи оканчивались шипами, а куриные лапы топорщились когтями, металлически сверкавшими на солнце.
– Стефы… – прошептал Динеш, указывая на уже знакомые полоски, украсившие бока гарпий.
– Это последняя делегация, – подтвердил Ла Керт. – Если мы не поторопимся, конвент начнут без нас.
26
На конвент мы летели в мрачном молчании. Только из пилотской кабины доносилось радостное мурлыканье Машуры: кажется, это было что-то из «ВИА Гры».
– Все равно ее в Чертог наверняка не пустят, – пробормотал Динеш в свое утешение.
– Пилота самого демиурга и не пустят? Ха! – задорно донеслось от штурвала.
Все-таки слух у девчонки был феноменальный.
– Не демиурга, а кандидата, – скромно поправил я.
Признаться, меня брали сомнения, пропустят ли на конвент меня самого.
– А что это за стражи, про которых вы рассказывали? – повернулся я к Ла Керту. – Ну, вроде как они и Ноала прижучить могут…
– Скорее присобачить, – вампир пригнул меня за плечо к иллюминатору. – Смотри.
Первое, что бросилось в глаза – призма алмазного замка, выросшая действительно до размеров хорошей горы. Наша «восьмерка» сейчас находилась у ее острия. Вряд ли можно было назвать это вершиной, поскольку в пику законам природы резиденция Женетт болталась в воздухе вверх тормашками.
Гигантская, косо уходившая ввысь стена оказалась совершенно зеркальной, что объясняло затмевавший солнце блеск. Отражение «сушки» божьей коровкой ползло по ее поверхности. Внезапно две крылатые тени метнулись ему навстречу. Сначала я принял их за исуркхов, но вскоре стало ясно, что эти летуны гораздо больше, крылья у них без перьев, а рогатые длиннолицые головы напоминают песьи. Я оценил юмор вэазара.
– Это что еще за клоуны? – прилип к иллюминатору напротив Динеш.
– Фер-диананды, – значительно произнес Ла Керт, будто это объясняло все.
– Дети Хаоса? – фыркнул саттардец. – А может, еще птица Рокх собственной персоной?
– Что еще за дети? – влез я, с недоумением переводя взгляд с одного спутника на другого.
Но тут нас резко мотнуло вперед, потом дернуло назад, и если бы не ремни безопасности, мы бы уже вповалку валялись в хвосте «сушки».
– Смерти нашей хочешь, недоучка? – простонал Динеш в сторону пилотской кабины, ощупывая себя на предмет повреждений. – Дала бы лучше штурвал профессионалу…
– Да пожалуйста! – раздраженно донеслось из кабины, где Машура вовсю возилась с приборами. – Все равно никуда не полетим – машина в воздухе завязла.
– Ма… чего? – длинная рожа братца вытянулась еще больше.
Мы с Ла Кертом не сговариваясь одновременно приникли к иллюминаторам. И верно: крылья «божьей коровки», одно алое в крапинку, а другое недомазанное голубое, без движения торчали по сторонам. «Восьмерка», однако, не падала, а будто парила в воздухе, поддерживаемая неведомой силой. Рядом зависли, помахивая кожистыми крыльями, собакоголовые. У одного в лапах покоилась здоровенная секира, какой и махайра была не чета, а у второго – кистень с тремя усаженными шипами гирьками, размером с пушечное ядро каждая. Честно говоря, вся эта демонстрация холодного оружия произвела на меня слабое впечатление. Я не сомневался – захоти загадочные фер-ди-как-их-там расправиться с нами, они могли просто дать «сушке» хорошего пенделя. При трехметровом росте и мощных конечностях тиранозавра это было бы наиболее экономичным решением.
– Кто? – внезапно наполнил салон «сушки» бесплотный глубокий голос.
В горле у меня мгновенно пересохло. Я глянул на бледненькую Машуру, развернувшую к нам кресло, на Динеша, в глазах которого так и читалось: «Говорил-же-я-вам…»
Спас нас вампир:
– Ла Керт, вэазар, люди Машура и Динеш из Саттарда и Лиан из иной вселенной.
– Зачем? – бесстрастно прозвучал следующий вопрос.
Три пары глаз выжидающе обратились на меня. Эх, водички бы сейчас! Я откашлялся и просипел:
– Мы на конвент. Я демиург… то есть хочу им стать… то есть… – я наткнулся на отчаянный взгляд Машуры, и откуда-то нашлись силы заорать: – Я пришел бросить вызов Ноалу!
Фер-ди-как-дальше-не-помню в иллюминаторах призадумались. Челюсти их шевелились, но если они и переговаривались, звука в «сушке» слышно не было. Наконец, чудища снова включили трансляцию:
– По какому праву? – наполнил салон равнодушный голос.
Я невольно почесал шевелюру там, где торчала седая прядь, и заявил:
– Меня избрала дракон Женетт.
Собакоголовые снова беззвучно посовещались и наконец объявили:
– Ты можешь войти. Один.
Выходит, прокатил поцелуйчик-то? Или просто анубисы эти доморощенные такие доверчивые? Наглея, я потребовал:
– Я не могу один. Ла Керт – мой маг. Машура – пилот. А Динеш… э-э…
– Телохранитель! – уверенно заявил саттардец, кладя ладонь на рукоять факара.
– Во-во, – подтвердил я. – Короче, без свиты демиургу никак не полагается.
Мы замерли, ожидая решения фер-ди. В напряженной тишине Динеш мрачно прошипел:
– Значит, свита, да?
