– Император Ориосто сейчас как раз с Ноалом общается. Но что бы этот демагог папе ни предложил, уже поздно – я приняла твой дар.
Физиономия у меня, видимо, не разгладилась, так что принцесса перестала изображать вентилятор и нахмурилась:
– Разве ты не знаешь? Дар считается принятым только после того, как одаренный народ официально подтвердит свое решение формулой легализации. Это почти как печать на документе…
Я только удрученно покачал головой. Мне казалось, что я уже достиг дна собственной глупости, но кудрявая принцесса только что наглядно показала, что для этого мне понадобится акваланг. Кандида глубоко вздохнула и по-учительски сдвинула густые брови:
– Вот что получается, когда кто-то записочки пишет, вместо того чтобы слушать бессмертных! Ведь арста обо всем рассказывала…
Что ж, мы все учимся на собственных ошибках. Только похоже, мне скоро учиться будет незачем.
– Выходит, все остальные расы уже дали согласие Ноалу? – убито пробормотал я.
– Это мне неизвестно – ведь я покинула Чертог тогда же, когда и ты, – Кандида покосилась куда-то за спину и подмигнула мне, одновременно складывая губы в беззвучные слова. – Однако, скорее всего, представители рас отложат принятие дара до заключительного голосования. Ведь дарение происходит одновременно, и один… хм, вамп, например, не знает, какое предложение получил его соотечественник. Тут важно не продешевить.
– Простите, не понимаю, – признался я. Кудрявая вела себя так, будто тронный зал был полон невидимых шпионов. Или, может, фер-диананды могли становиться прозрачными? – К чему тогда волну гнать, то есть хватать не глядя, что дают?
– Затем, что формула легализации может быть сказана от лица каждой расы лишь однажды, – принцесса снова замигала, одновременно скашивая глаза, брови и нижнюю челюсть вправо.
Да у бедняги, наверное, нервный тик. Мне стало по-настоящему жалко девушку – и так не красавица, так еще и инвалид. Кандида между тем продолжала:
– Теперь не важно, что предложит королю Ноал – голос людей отдан тебе. Надеюсь, остальные расы последуют моему примеру. Или, может, они уже последовали?
Бедняжку снова перекосил тик, а я несколько приободрился:
– Ну, они не то что бы последовали, но вот, например, Габриэль получил…
– Нам запрещено говорить о чужих дарах! – перебила меня Кандида и, снова скосив глаза, приложила к губам палец с обкусанным ногтем. Меня взяло сомнение. Неужели у них тут скрытые камеры понатыканы? Нет, скорее волшебные зеркала…
Я подозрительно уставился на собственное отражение в дальней стене зала. Пока я играл в «дедушку на елке», участников конвента явно должен был кто-нибудь развлекать. Ноала, судя по всему, посетители осаждали не меньше меня. Альфу в роли Петросяна я представить себе не мог. Значит…
Страшная догадка заставила меня подскочить на троне так, будто плюшевая подушка внезапно превратилась в игольницу:
– Что же, они все виде…
Кандида сделала страшные глаза и преувеличенно громко повторила мою фразу, чуть подправив:
– Что же всевидящий властелин подарит людям?
Я едва расслышал вопрос. Мысли в мозгах ворочались тяжело и медленно, слова разбежались и спрятались в самых темных извилинах – на меня снова напал страх перед невидимой и безликой аудиторией. Никогда, даже в самых страшных кошмарах, не мог я себе представить, что окажусь героем «Дома-2» или, скорее, «Суд идет!» Кое-как заставив себя не пялиться в лжезеркало, я перевел взгляд на принцессу:
– Мнэ… э… а чего бы им… вам хотелось? – Ничего более оригинального придумать я уже был не в состоянии.
Кандида задумчиво накрутила на палец каштановый локон, глаза подернулись мечтательной поволокой. «Щас мужа попросит, – мелькнуло у меня. – Хотя… какая разница? Самое страшное уже произошло. Все слышали пионерские песни в моем исполнении».
– Ну, чтобы не было войны, ты и сам сообразишь позаботиться, – протянула принцесса. – Тогда… прошу десятипроцентной женской квоты в имперском совете, – твердо отчеканила принцесса.
Я не был уверен, что точно знаю, что такое квота и с чем ее едят, а спрашивать было стыдно перед избирателями. Поскольку все сегодня как-то крутилось вокруг налогов, я решил, что это какая-то их разновидность. Почему налог Кандида предлагала брать именно с женщин – наверное, с жен советников? – оставалось для меня загадкой. Может, она хотела, чтоб среди приближенных короля было побольше холостяков? Что ж, это могло бы все объяснить.
– Дарую двадцатипроцентную квоту, – расщедрился я.
– Ура! – хлопнула в ладоши принцесса. В два прыжка она преодолела разделявшие нас ступени, даже юбки не помешали, и бросилась мне на грудь. Кудряшки защекотали нос, а девушка прошептала: – Воробышек, я знала, из тебя получится достойный демиург.
Я беспомощно заозирался в поисках фер-ди – не пора ли уже аудиенции подойти к концу?
– Люди принимают твой дар, властелин! – радостно отбарабанила принцесса, видно, чтоб ни у кого не осталось сомнений, и запрыгала вниз по лестнице.
Каблуки дерзко простучали по алмазному полу, дверь в конце зала распахнулась сама собой.
– Ну зачем же так орать, – в музыкальном голосе арсты, раздавшемся прямо из воздуха над моей головой, послышалось раздражение. – У нас дистанционная связь, и она прекрасно работает.
И верно: из невидимого транслятора раздался невнятный шум, гудение многих голосов, неразборчивые возгласы – видно, среди электората накалялись страсти. Но тут же все как ножом отрезало:
– Приношение даров завершено, – объявила Альфа чуть усталым голосом. – Прошу кандидатов проследовать в зал ожидания. В Чертоге пройдет тайное голосование.
На меня повеяло вокзалом и электричками. Оставалось только надеяться, что в зале драконьего ожидания есть буфет. Я успел скатиться по ступенькам, когда над ухом хрустально дзинькнуло:
– Лиан, у нас форс-мажор, – арста пыталась скрыть раздражение, но у нее плохо получалось. – У тебя просят аудиенции. Срочно. Исуркх по имени… – В эфире зашептались, но слова тонули в жужжании возбужденных избирателей. – Длинное Перо. Его раса из мира Запада и не участвует в голосовании, поэтому я не вижу причин, чтобы отклонить просьбу. Тебе решать, захочешь ли ты выслушать это ди-существо.
Снова тревожно загудело, будто под потолком тронного зала пряталось осиное гнездо. Альфа ожидала моего ответа.
Я пожал плечами:
– Ладно. Только недолго.
– У вас будет пять минут.
Трансляция вырубилась, и я нехотя поплелся к уже изрядно сплющенной ерзаньем подушке. М-дя, тяжела ты, шапка Мономаха. Интересно, какие претензии предъявит мне одноглазый – потребует пенсию за увечье или расправы над Ноалом за обман? Эх, ну что мне стоило просто отказаться от разговора!
Исуркх впорхнул в зал и в три взмаха крыльев оказался у подножия трона.
