– Ох, как же я могла, – запричитала Марта. – Садись, девочка!
Ада плюхнулась обратно на диван, тяжело дыша. Комната медленно выходила из темноты, появлялись очертания предметов.
– Что это такое? – хрипло спросила Адель.
– Что-что, – проворчала Марта. – Глупая я, вот что. Да и твоя наставница не умнее.
Она убежала на кухню и вернулась с плиткой шоколада.
– Выдумывать – это прекрасно, но тяжело, – вздохнула Марта. – Тебе кажется, что все происходит само собой, вспышка – и тут же все появилось, но ты сама не чувствуешь, сколько силы на это тратится.
– Из меня выкачали силу? И теперь что мне делать, медитировать?
Старушка тихо рассмеялась.
– Ты была близка к обмороку. – Она протянула Аде шоколадку. – На-ка, поешь. Тебе нужно восполнить силы.
Адель послушно откусила кусочек и почувствовала себя гораздо лучше.
– Возвращаешься потихоньку? – спросила Марта.
Ада кивнула и откусила еще. Старушка довольно кивнула и подлила ей чаю.
– Не переживай, через это проходят почти все. Просто знай, что не стоит особо усердствовать, хорошо?
– Но я не понимаю, – проговорила Ада. – У Лауры все так легко выходило.
– Когда научишься, у тебя тоже легче пойдет, – утешила ее Марта. – Если бы все было так просто, я бы не пекла пироги, а придумывала бы, – усмехнулась она.
– Но Лаура придумывала еду!
Старушка отмахнулась:
– А, пустой выпендреж. Когда я была молодая, тоже любила так делать, чтобы впечатлить новичков. Вот только на создание еды тратишь больше, чем в итоге получаешь из нее.
Некоторое время они молча пили чай. Марта как будто задумалась о чем-то своем, глядя на букет лаванды, а Ада все набиралась смелости, чтобы спросить о том, что ее волновало уже несколько дней.
– Вы думаете, я правда смогу изменять мир? – тихо спросила она, скорее обращаясь к себе.
Марта склонила голову набок и посмотрела на Адель, будто изучая. Наконец сказала:
– Сможешь. Каждый может, если уж на то пошло.
– Каждый?
– Конечно, – фыркнула пани Марта. – И выдумщики, и остальные люди. Первым легче, они уже подозревали, что все не так просто, другим же нужно как-то до этого дойти. Но жить по чужим законам иногда удобнее, тебе не кажется? – Марта задумчиво провела пальцем по ободку кружки. – Даже выдумщики порой отказываются от своих талантов. Иногда слишком страшно, когда все зависит только от тебя. И тогда некоторые уходят… Уходят…
Старушка мотнула головой, прогоняя воспоминания, и улыбнулась Аде.
– Что-то ты меня весь день заставляешь погружаться в прошлое. А почему ты не ешь?
– Не могу больше, спасибо. – Ада решительно отодвинула тарелочку с остатками шоколада. От количества съеденного и сладкого чая глаза начинали слипаться.
– О, да, тебе, девочка, пора домой, – пробормотала пани Марта. – Перезанималась ты сегодня.
– Но я вообще ничего не делала, – сонно ответила Ада.
– Ну как не делала? А кто целое поле выдумал? – покачала головой старушка. – А ну-ка иди домой и отдохни как следует.
Адель с усилием поднялась и пошла в коридор одеваться.
– Только не забывай меня. – Старушка вышла за ней и стояла, прислонившись к косяку, наблюдая за Аделью. – Да рассказывай мне иногда, как там Лаура и ваше обучение, хорошо?
– Обязательно, – заверила ее Ада.
Все-таки Марта волнуется, как будто не доверяет Лауре. Хотя кто бы ей стал доверять с таким обучением, мстительно подумала Адель. Помахала рукой старушке и пошла к себе, наверх. Перед дверью замерла и прислушалась. Вот бы мама уже легла спать, а то ведь опять ругаться будет.
Но в этот раз мать ничего не сказала. Молча открыла дверь и пошла на кухню. Ада задумалась, может быть, она что-то забыла? К брату они идут только через несколько дней, день рождения у мамы летом. Тогда почему она в таком состоянии?
Ада быстро скинула ботинки и пошла вслед за матерью.
Та стояла у окна, прижав тонкие руки к груди, и что-то тихо бормотала себе под нос. Лицо почти полностью было отвернуто от Ады, но на фоне снега на улице было хорошо видно, как сильно осунулись щеки, как выступили скулы, а кожа словно потемнела.
Ада хотела спросить ее, что случилось, но тут поняла, что мать разговаривает по телефону.
– …Сильно хуже. Говорят, увеличили дозу лекарств, теперь он все время спит. Не знаю, правда не знаю! – Ее голос сорвался. Она помолчала, видно слушая собеседника. – Я не хочу ей говорить, Даша только расстроится. Она и так сама не своя последние дни, какая-то возбужденная, постоянно сидит в комнате и учится. Я не хочу, чтобы что-то случилось… и с ней. Я просто… Я не…
Ада почувствовала, как в горле образовался комок. Она быстро сглотнула, но он никуда не делся, а, казалось, только увеличился.
– Мам? – неуверенно позвала она.
Та резко обернулась и испуганно посмотрела на Аду, словно не ожидала ее тут увидеть.
Что-то пробормотала в трубку и бросила ее на подоконник. Села на край стула и жестом указала Аде на соседний.
– Что случилось?
Мать положила руки на стол, сцепила их так, что побелели костяшки пальцев, и сильно вздохнула.
– Марку стало хуже.
– Но все же было хорошо.
– Нет, не было. Просто я думала, зачем тебе об этом знать?
«Может, потому, что он мой брат!» – хотела сказать Ада, но промолчала. Сейчас не время для споров. Она ждала, что скажет мать, но та молчала.
– Насколько хуже?
– Настолько, что ему сильно увеличили дозу лекарств. Так что, думаю, тебе не стоит ехать к нему в пятницу.
– Что?! – не поверила Ада.
Он лежал в больнице уже пять лет, и все это время она навещала его несмотря ни на что, даже простуженная. А теперь из-за какого-то повышения дозы лекарств ей нельзя прийти! Но как так можно, он же не псих, не больной.
– Они сделают ему только хуже! – буркнула Ада.
Комок в горле вырос до чудовищных размеров, и она чувствовала, как он давит, ужасно давит, так что нужные слова никак не выходят наружу.
Мать поднялась. Ее лицо стало еще бледнее, чем обычно. Только сейчас Адель заметила, насколько сильно она изменилась за последнее время.
– Дарья, они же врачи. Им лучше знать, что делать. Ты в этом совершенно не разбираешься, так что не неси чушь. И никаких обсуждений, – добавила она, видя, что Ада хочет возразить. – Я сказала тебе это только для того, чтобы ты знала, почему послезавтра никуда не пойдешь. Иди занимайся.
Она вышла с кухни. Ада сидела неподвижно, только вздрогнула, когда хлопнула, закрываясь, дверь в комнату матери.
