Впрочем, ничего особенно тяжкого при поезде все одно не нашлось. Основное-то беремя - сами поезжане, а их на обочине не оставишь… Так, избавились от кое-какой ерунды, да только что проку?
Лошади притомились, плелись уныло, склонив головы. Погонять сверх меры нельзя - коли эти падут, так новых взять негде. Пару-тройку запасных еще можно будет достать на постоялом дворе, но этакой малостью здесь не обойдешься…
Народу-то почти полсотни!
Меж Владимиром и Тиборском - триста пятьдесят верст. Дорожка хоть и прямоезжая, да зато дюже скверная, сплошь хляби да грязища. Верховому на не самой хилой лошаденке - четыре-пять дней пути. Большому поезду - почти вдвое дольше. Если пятьдесят верст за день свершить - уже хорошо, уже повезло.
- Эх, нам бы токма до реки раньше владимирцев поспеть! - почесал в затылке десятник Суря. - Там паромом переправимся, да и пожжем его за спиной! До броду крюк аграменный делать надо - отстанут владимирцы, надолго отстанут!
- До реки еще сотня поприщ, - покачал головой Яромир. - В самом удачном случае - завтра к вечеру доберемся. Раньше никак, хоть надвое разорвись.
Крохотные фигурки на небоземе показались вскоре после полудня. Поле вокруг как стол ровнехонькое - не спрячешься, не затаишься. С одной стороны плохо - не укрыться нигде, с другой хорошо - ворог тоже тайком не подкрадется, исподтишка не бросится, да и вперед незаметно не забежит.
Хотя никаких хитростей владимирцам и не требовалось - их холеные лошади без того легко нагоняли медленно плетущийся обоз.
Яромир оглянулся, цокнул языком, поднялся на ноги и крикнул:
- Тпру-у-у!!!
Кони начали замедлять ход. Боярин Фома всколыхнулся в своем кожухе, упал на дно повозки и завопил оттуда:
- Ты что, дружка, очумел?! Погоняй, погоняй!…
- Далеко ли до них, десятник? - спросил у Сури оборотень, не обращая внимания на кричащего боярина.
- Да верст пять будет… - приложил ладонь ко лбу степенный ратник. - Ишь, несутся-то как… И четверти часа не пройдет - нагонят…
- Так, - задумчиво уселся на корточки Яромир, копаясь в кошеле. - Ага. Ладно…
- Это, дружка… - обратился к нему Суря, глядя куда-то в сторону. - Того… Вы это… езжайте, а мы уж с ребятушками тут стеной встанем - задержим их сколько сможем…
- Их втрое больше, - покачал головой Яромир. - Перебьют вас, десятник…
- Ну дак что ж делать-то… - виновато развел руками Суря. - Коли перебьют - знать, судьба такая… А вы зато далеко уехать успеете…
- Правильно, десятник! - наконец выпутался из мехов боярин. - Строй своих!
- Я тоже останусь! - подъехал к хвосту колонны Иван, нетерпеливо подпрыгивая в седле. - Тоже сражаться буду!
- Да что уж там, княже, один лишний меч погоды не сделает… - отказался Суря.
- Это смотря какой меч! - подбоченился Иван, кладя ладонь на рукоять Самосека.
- Никак нельзя. Ты хоробр, спорить не стану, не последний, да только князь-батюшка не порадуется, коли и остатний его брат кости сложит…
- Тихо вы, оглашенные, не суматошничайте по пустякам, - поднялся на ноги Яромир, наконец разобравшийся с кошелем. - Никого оставлять не будем - по-другому владимирцев задержим… Гоните что есть духу - а я уж все устрою.
Дважды просить не пришлось. Челядь и без того тревожно поглядывала назад - на все близящиеся конные фигурки. Расстояние меж поездом и погоней успело сократиться чуть ли не вдвое. Уже можно было различить и прапорца, трепещущие на ветру, и золоченые шеломы на маковках, и развевающуюся браду воеводы Дуная…
Яромир выпрямился во весь рост, легко удерживаясь в разгоняющейся повозке, и достал из кошеля невзрачный темно-серый камень. Кремень. Самый обычный кремень для огнива. Оборотень, ехавший последним, размахнулся и что есть мочи швырнул эту пустяковину вдаль, торопливо причитывая вслед:
Ты лети, лети, кремень,
Позабудь про сон и лень,
Службу выполнить пора,
Был ты камнем, стань - гора!
Кони испуганно заржали. Там, куда упал крохотный кремешок, из земли вспучивался огромный холм. Он рос с умопомрачающей скоростью - вот уже застлал все небо, закрыл собой солнце! Дорога резко пошла под уклон - каменная гора, выросшая в считанные минуты, воздвиглась на ней непреодолимым препятствием.
- Ай, молодец, бабуля!… - расхохотался Яромир, глядя на оставшуюся за спиной громадину. - Ну, удружила!… Славный погоне подарочек!
Обомлевшие поезжане смотрели на него выпучив глаза. Равнодушно ковырял в носу один только Иван - он вполне успел привыкнуть к хитрым выходкам Серого Волка.
- С нами крестная сила… - дрожащей рукой перекрестился боярин Фома. - Это что ж такое творится, дружка?! Никак бесовщина!
- Спокойно, боярин, это баушки Кузьминишны подарочек.
- Так я ж и говорю - бесовщина! Это что ж теперь - так и будет посередь дороги скала торчать?! Весь тракт запортил!
- Для чего же? - усмехнулся Яромир. - Завтра с рассветом все исчезнет как не бывало. Эта гора не гора, а мара - наваждение, видимость. Хотя взобраться на нее при нужде можно…
- Точно бесовщина…
- Ну, зато владимирцы теперь отстанут на время! - ухмыльнулся десятник Суря. - Пока-то эту дуру каменную объедут!… Тут кругаля немалого дать придется!… Семь, а то восемь верст лишку - да все по полю дикому, по грязюке!…
Действительно, почти два часа о погоне не было ни слуху, ни духу. Но потом, когда чудотворная скала окончательно скрылась из виду, на небоземе вновь объявились крохотные фигурки. Владимирцы, едущие чуть не вдвое быстрее, обогнули кремень-гору по широкой дуге, вернулись на тракт и теперь опять нагоняли похитителей княжны.
- Теперь что делать будешь, дружка?! - свирепо уставился на Яромира боярин.
Оборотень невозмутимо хлопнул по плечу возничего, веля замедлить ход. Его повозка успела вырваться вперед - чуя за спиной волколака, лошади бежали особенно борзо. Теперь же она постепенно начала отставать, пока снова не стала последней.
Дождавшись, пока все остальные его обгонят, Яромир выпрямился во весь рост и неторопливо вытащил из кошеля простой деревянный гребень. Совершенно ничем не примечательный - ни картинки, ни узора какого. Обычная деревяшка с частыми зубцами.
Однако теперь тиборчане смотрели на лукаво щурящегося оборотня во все глаза, жадно ловя каждое его движение. Яромир размахнулся и швырнул вдаль второй подарок бабы-яги, причитывая вслед:
Лети в поле, гребешок,
Деревянный мой дружок,
Чтобы враг к нам не полез,
Превращайся, гребень, в лес!
Вновь усталые кони захрапели и резко прибавили ходу, едва не перевернув одну из повозок. Из земли, вспарывая пожухлый травяной ковер, вылетела зеленая пика. Она устремилась к небесам, распахивая колючие лапы, встряхнулась, избавляясь от прилипшей земли, и замерла неподвижно.
