- Ну?! Ступай! - топнула ногой Василиса.
- Девочка моя, я пока еще не твоя чернавка, по поручениям твоим бегать не намерена, - подпустила холодка в голос Зоя. - Это во-первых. А во-вторых - почему бы тебе просто не пойти на нашу поварню, да самой не прихватить, что потребно? Или ноги уже не ходят? Что, притомилась вокруг Кащея задом вертеть?
- А, так тут есть поварня?… - смутилась Василиса.
- Конечно. Думаешь, нас той же дрянью потчуют, что слуг да воев кащеевых?
Поварня в серале действительно отыскалась. Правда, не очень крупная - кащеевы жены по большей части не отличались аппетитом.
Молодая княгиня сразу развила бурную деятельность. Что-что, а по хозяйству она управляться умела - походи-ка десять лет у бабы-яги в служанках, так не такому научишься! Старая ведьма своим чернавкам присесть не давала - с темна и до темна на ногах, по горло в работе!
Печь была мгновенно истоплена, тесто замешено, все необходимые добавки заняли свои места, и Василиса медленно и осторожно приступила к самой сложной части действа. Здесь приходилось соблюдать величайшую осторожностью - ошибись чуть-чуть, и весь труд насмарку.
- А что это будет?… - заглядывала ей через плечо Зоя.
- Пряник.
- Просто пряник?
- Да. Просто пряник, - закусила губу Василиса, разрезая голубиную тушку.
Она извлекла два птичьих сердца и замешала их в тесто наравне с прочим. Зоя вздрогнула - ей на щеку брызнула кровь.
В серале Кащея нет окон. Кажется, будто этот роскошный сад находится под открытым небом, но на деле над ним все же нависает каменный свод. Впрочем, совершенно незаметный - Кащей навел здесь очень сложные чары. Когда снаружи наступает утро - и в серале тоже наступает утро. Когда же снаружи наступает ночь… и в серале тоже наступает ночь.
И вот сейчас она как раз наступила. Василиса выглянула в сад, пошевелила губами, что-то подсчитывая, а потом вернулась обратно, последний раз посыпала тесто разными пряностями и смазала слоем меда.
Печь, разогретая за день выпеканием хлеба, все еще распространяла удушливый жар. Василиса приблизилась вплотную и некоторое время стояла неподвижно. Взопрев так, что на лбу выступил пот, она отерла его чистой тряпицей, провела ей же под мышками и выжала на пряник.
Зоя поморщилась - она-то уж начала было облизываться. Пряник выглядел довольно аппетитно… минуту назад. Василиса насмешливо улыбнулась и зашептала на свое печево, поводя глазами и хищно расширяя ноздри:
На море
на Окиане,
на острове на Буяне,
стояло древо;
на том древе
сидело
семьдесят,
как одна птица;
эти птицы щипали вети,
эти вети бросали на землю,
эти вети подбирали бесы
и приносили к Сатане Сатановичу.
Уж ты худ бес!
Кланяюсь я тебе и поклоняюсь, -
сослужи мне службу и сделай дружбу;
зажги сердце Кащея по мне Василисе
и зажги все печенья и легкое,
и все суставы по мне Василисе,
буди мое слово крепко,
крепче трех булатов во веки!
Дочитав присуху, Василиса поставила каравайницу в печь.
- Пусть постоит до утра, - устало сказала она. - А утром… утром надо как-то заставить Кащея это съесть…
- Это как же ты его заставишь?
- Ну… попотчую, когда в следующий раз придет.
- Так он, может, еще месяц не придет! Думаешь, он сюда каждый день является? У-у-у!…
- М-м-м… - сердито причмокнула Василиса. - А сам-то он где же столуется?… и чем угощаться любит?…
- Да мне-то почем знать? Может, и вовсе ничего не ест - видела ж, какой он тощий?
- Надо узнать доподлинно, - решительно заявила княгиня.
- Это как же?
- А вот сама схожу, да и гляну…
- Дивии тебя не пропустят.
- А я их и спрашивать не стану, - улыбнулась Василиса.
Она порылась в потайном кармане сорочицы, и извлекла на свет божий округлую шапочку. Крохотную, сшитую из лучшего персидского шелка, почти прозрачную. Спереди торчала пуговичка, искусно выточенная из кости.
- Кошачья косточка! - похвасталась Василиса. - Я двадцать ночей вываривала!
- Кого? Кошку?!
- Конечно. А ты как думала? Думаешь, все так просто? Нужно взять черную кошку без единого иноцветного волоска, а потом по полуночам варить в чугунном котле, пока не истают все кости, опричь одной. И вот эта оставшаяся и есть…
- Что?
Василиса лукаво усмехнулась, надела шапочку на голову и… растворилась в воздухе.
- Невидимка, - послышался голос из пустоты.
Глава 10
Из окон, забранных чугунными решетками, потоками лилась вода. Снаружи бушевал ливень. Ветер ярился, продувая коридоры насквозь. Прямо над Костяным дворцом висели черные тучи, раздираемые ослепительными когтями молний. В самый длинный шпиль грозовое копье ударяло уже дважды.
Кащей очень любил такую погоду.
Сейчас в тронном зале собрался весь цвет нечисти. Вий, судья мертвых Нави. Яга Ягишна, средняя из сестер-ведьм, именуемых бабами-ягами. Калин Калинович, хан татаровьев. Тугарин Змиуланович, каган людоящеров. Репрев, вожак псоглавцев. Соловей Рахманович, прозванный Разбойником. Карачун, злой демон зимы и смертного оцепенения. Моровая Дева, старшая из сестер Лихорадок. Сам-с-Ноготь, старшина горных карлов.
Кащей стягивал к Костяному Дворцу все силы. Татаровьины, псоглавцы, людоящеры, дивии, навьи, горные карлы, шуликуны, черные мурии, самоядь - все народы, подчиненные бессмертному царю, выступили в поход по зову своего господина.
Прямо сейчас в окнах виднелась вереница огоньков - по раскисшей земле шли крошечные уродцы с раскаленными крюками. Все до единого в остроконечных шапках и белых самотканых кафтанах с кушаками, но уродливы донельзя - ноги конские, голова заостренная, изо рта огонь пышет. Это шуликуны - мелкие, но опасные демоны, порождения бушующих стихий. Хотя некоторые считают их духами проклятых или погубленных матерями младенцев.
- Все ли в сборе? - холодно осведомился Кащей.
- Пущевика недостает - у леших своя сходка, тоже думу думают, решение принимают, - сообщил Калин. - И кот Баюн не явился - хотя обещал быть…
- Он, милок, все ж таки кот, - осклабилась Яга Ягишна. - Мало ли что он кому обещал? Кота в стаде бежать не заставишь - как ни бейся, а все одно сам по себе будет… Ничего, нагуляется - воротится…
- Пусть так, - равнодушно кивнул Кащей, начиная свою речь. - Я собрал вас здесь для того, чтобы сообщить радостную весть. То, чего мы так долго ожидали и о чем так долго говорили, наконец свершилось. Война Руси объявлена. В качестве такового объявления я избрал разрушение их приграничного города и убиение всех жителей - что и было сделано. Итак, свой первый удар мы нанесли, теперь ожидаем ответного шага русичей. Хек. Хек. Хек.
