Теперь путь Кащея лежал в другие горы - Каменный Пояс.
Глава 17
Свадебный поезд князя тиборского приближался к Владимиру - стольному граду Владимиро-Суздальского княжества.
Вот уже тридцать лет здесь правит добрый князь Всеволод-Димитрий Юрьевич, прозванный Большим Гнездом. Меньшой сын Юрия Долгорукого, внук Владимира Мономаха. Достойный сын достойных отцов - немало славных дел свершил нынешний князь владимирский. Многие князья одной только родовитостью и гордятся - больше-то нечем! - однако ж Всеволод Большое Гнездо не из таких, нет, не из таких… И с болгарами ратоборствовал удачно, и мордву подчинил, и половцев усмирил, к самому Русскому морю прогнал…
Да и соседи-русы на себе тяжелую руку чувствуют, в походы ходят по воле Всеволода, по его указу все послушно делают. Вот, в этом году вышла у князя ссора с тезкой, таким же Всеволодом. Князь черниговский сына его, Ярослава, из Переяславля-Южного выгнал - не понравилось, знать, усиление владимирцев, под свою руку Переяславское княжество взять решил. Немедля Большое Гнездо клич бросил - к новгородцам, муромцам, рязанцам… Все отозвались, никто в стороне не остался - в следующем году, благословясь, на Чернигов бранью пойдут…
Да, велика власть князя Всеволода, во всей Руси не найдется, пожалуй, господина превыше.
И надобно ли князю сему большей зажиточности искать? Владимир с Суздалем и без того богаты, куда ж еще? Живут здесь в первую голову кривичи с вятичами, во вторую - меря, мурома, весь, да прочие племена. Каждый свой кусок хлеба имеет. Все трудятся, все работают, достаток преумножают - свой и княжеский. Землица в здешних местах плодородная, леса изобильные, зверья всякого полно, по Итилю гости торговые караванами ходят. А степняки сюда не добираются - шибко далеко их степи, грабительские набеги делать - себе дороже выходит.
Конечно, ворогов и других хватает - к восходу булгары с мордвой обосновались, на полудне рязанцы скалятся, на полуночи тиборцы оружием бряцают… А уж кто меж Булгарией и Тиборском разместился, и говорить не нужно - разве ж о Кащее Бессмертном позабудешь? И исхитришься запамятовать, так он сам напомнит! Так уж напомнит - до самой смерти по ночам дрожать будешь, прислушиваться - не скрипят ли под окном старые кости?
Красив белокаменный Владимир-на-Клязьме, нелегко сыскать краше. Все во Владимире белым-бело, все из белого камня строится. Кругом стройность, ясность, изысканность - словно не люди сей город возводили, а ангелы божьи. Андрей Юрьевич Боголюбский, старшой брат нынешнего князя, немало к тому стараний приложил - куда ни глянь, так чудо на чуде, диво на диве.
Вот на берегу реки Успенский собор - краса и гордость, издалека его видать. Андрея Боголюбского детище. Поодаль Дмитриевский собор - недавно совсем достроен. Это уже князь Всеволод потрудился - у Германского Фридриха искуснейшего зодчего выпросил, чтоб только в грязь лицом не ударить. А уж храм Покрова на Нерли - так прекрасней, пожалуй, по всей Руси не отыщешь. Стены фигурами покрыты, колонны тоненькие пояском стоят, сверху арками соединяются.
Лепота!
Хорошо укреплен великий город. Андрей Боголюбский знатные стены возвел - в семь верст длиной, в пять саженей высотой, с бойницами, со рвом широким. А ворот в славном Владимире аж целых пять. С закатной стороны гости являются через Золотые, с восходной - через Серебряные. Еще есть Волжские и Медные ворота - эти на реки смотрят, Клязьму и Лыбядь. Ну и совсем крохотные, рядышком с Золотыми - Иринины.
Сейчас над городом празднично звенят колокола - в Серебряные ворота чинно и торжественно въезжает свадебный поезд. Четыре повозки, запряженные тройками, да еще верховых десятка три. Лошади сытые, холеные, ухоженные, в гривах ленты вплетены, сбруя бубенцами да колокольцами украшена, дуги шалями переплетены, внутри ковры расписные, подушки шелковые…
Весело мчит поезд, шумит, звенит! Лошади гривами потряхивают, копытами по мостовой звонко цокают! Пусть все знают - не кто-нибудь, сам великий князь тиборский за невестой едет!
Хотя, по чести говоря, как раз самого князя здесь вовсе даже и нету. Недосуг сейчас Глебу, не отлучиться ему из Тиборска, времена очень уж неспокойные. Ну да ничего - народу и без него хватает. Заместо жениха меньшой брат его прибыл - княжич Иван Берендеич, дружкой при нем - Яромир Волхович. Сват - знатный боярин Фома Мешок. Известное дело - лучше него пыль в глаза никто пустить не умеет. Сваха - супружница его, боярыня Марфа. Вон сидит - важная, надутая, словно квашня с тестом. Ну и остальных гостей без счету - подсвашки, поддружья, челядь всевозможная…
Чай, не холоп какой свататься едет - князь!
Лошади неслись по улицам, сопровождаемые криками и шутками. Яромир стоял во весь рост и оглушительно свистел, разгоняя собак и мальчишек. Мальчишки отскакивали в стороны, распевая дразнилки, собаки трусливо тявкали, чуя оборотня.
Кони тоже ржали и храпели, стремясь оказаться как можно дальше от устрашающего волколака. В человечьем обличье Яромир не внушал им такого дикого ужаса, как в волчьем, они не шарахались, не пытались удрать, но поджилки все же дрожали, изрядно дрожали…
- Поезд, дружина хоробрая князя молодого! - прокричал Яромир, оборачиваясь назад. - Вот и закончилась дороженька, подъезжаем к вратам княгининым! Да только у княгини молодой заставлены заставы крепкие, птицы клевучие, звери крикучие, болота зыбучие, реки глубокие, озера широкие! Нюхом чую, братие, немало преград впереди расставлено, немало каверз зловредных подстроено!
Преград и в самом деле хватало. Ворота белокаменного кремля оказались заперты на засов, а суровые гридни молча скрестили копья, преграждая путь. Однако Яромир юрким лесным хорем соскочил с повозки, едва не перекувыркнувшись через голову, подлетел к кустодиям и… сунул им по глиняной баклаге с вином. Гридень постарше прислушался к столь знакомому плеску и довольно кивнул, убирая копье.
- А пряник?! - возмущенно вздыбился тот, что помоложе.
- А держи! - сунул ему медовую лошадку Серый Волк.
- То-то! - строго посмотрел на него гридень, убирая копье и с хрустом откусывая подаренной сласти голову. - Воф фэпер проеффай…
Покуда поезд мчался по детинцу, мимо княжеских да боярских дворов, мимо собора, церквей, мимо хором дружинников да челяди, откупаться пришлось еще трижды. Вначале жерди поперек дороги выложили, потом веревку натянули, а в самом конце княжьи холопья живой цепью встали - пока каждому по прянику медовому не выдали, не пропустили.
Что поделаешь - обычай есть обычай.
Но вот уж и терем великокняжеский показался - знатные палаты, куда богаче тех, что у Глеба в Тиборске. Построены незамкнутым четвероугольником, двор просторный - хоть всю дружину на него выведи разом, тесно не станет. А в самой середке трехсотлетний дуб растет - он еще князя Олега помнит. Княжьи палаты вокруг этого самого дуба и строили - рубить не осмелились.
Аж четыре поверха в тереме - нижние три из камня, а самый верхний - деревянный. На первом поверхе склады, лабазы, поварни - туда со двора даже входа нет, крыльцо поднимается сразу ко второму. На втором поверхе людские помещения, гридницы, хоромы. На третьем - жилые горницы, там много окон, а потолки деревянные.
