- Чего?… А, ну да, конечно, - торопливо закивал Всеволод, благодарно глядя на Яромира. - Все дочка моя, выдумщица - мне-то это озеро сто лет в обед не нужно…
«Врет ведь, гад», - подумал Иван.
«Конечно, вру», - подумал Всеволод. - «Но за гада ты мне еще ответишь».
Премудрый князь порой отличался удивительной прозорливостью - по глазам чужие мысли читал, будто книгу раскрытую. А с Иваном-Дураком и напрягаться-то особо не нужно - его мысли кто угодно прочитает. Все как на ладони.
Зато в желтых глазах Яромира князь не мог углядеть ничего, кроме затаенной насмешки - скрывает что-то глебов дружка, только вот что?… Загадочный он человек, непонятный…
- Все, ступайте, - насупил брови Всеволод. - Сроку вам, как прежде - одна седмица.
Иван открыл было рот, но Яромир резко дернул его за рукав и потащил к выходу. Княжич шмыгнул носом, высморкался в рукав и состроил напоследок Всеволоду гримасу - даже язык высунул.
Правда, поворачиваться к князю лицом благоразумно не стал.
Боярин Фома Мешок нагнал Ивана с Яромиром уже в верхней горнице людской. Оборотень собирал котому, княжич сидел на лавке, болтал ногами и считал мух. Их оказалось всего ничего - листопад на дворе, почти вся мошкара завалилась спать на зиму.
А то и передохла.
- Что, дружка, сызнова в поход отправляетесь? - как бы невзначай спросил боярин, комкая в руках узелок. - А чего на ночь глядя? До утра б хоть выждали…
На сей раз в голосе вельможи явственно слышалась участливость - после успешно добытого молодильного яблока Иван с Яромиром заметно выросли в его глазах.
- Отправляемся, отправляемся… - рассеянно ответил Яромир, ища что-то в рундуке. - Раньше выйдем - раньше вернемся… До Белого озера путь неблизкий…
- Успеете обернуться-то?
- Конечно, успеем! - радостно отозвался Иван. - Яромир же оборот… уй-й!…
- …тистый парень! - закончил Яромир, невинно улыбаясь Фоме. - Да, я такой! Ты, боярин, раньше времени не кручинься, это пока еще службишка, не служба…
- Ну… тогда хорошо… - протянул Фома, задумчиво расчесывая бороду.
- Хорошо, ага… - поморщился Иван, растирая ушибленный бок. - Фома Гаврилыч, а что это у тебя в узле пахнет так вкусно?…
- Да вот, жена моя тут вам в дорогу собрала кое-чего… - отдал ему узел боярин. - Не побрезгуйте уж…
- Благодарствуем! - сразу сунул нос Иван. - Ой, ватрушки!
- Не помочь ли еще чем?… - заботливо спросил Фома. - Ты не стесняйся, дружка, говори…
- Помочь… - задумчиво посмотрел на него Яромир, вытаскивая из рундука пару лаптей и зачем-то пихая их в котому. - Помочь… Боярин, а одолжи шапку свою, а?…
- А это еще зачем? - нахмурился Фома, невольно хватаясь за высокую горлатную шапку. - Для какой такой надобности?
- Надо… - хитро прищурился оборотень. - Водяного обманывать буду.
- Это как же? - стало любопытно боярину.
- А вот коли выгорит дело - тогда и расскажу. Но без боярской шапки ничего не выйдет. А из знакомых бояр у нас поблизости один ты.
- Эх, чего не сделаешь ради общего дела… - неохотно стянул тяжелый убор Фома Мешок. Под ним открылся холстяной колпак и тафья - под старость боярин нажил здоровенную плешь. - Только - чур! - с возвратом! Уговор, дружка!
- С возвратом, с возвратом, - спокойно кивнул Яромир, пряча выманенную шапку в котому.
- А еще князю расскажешь, что я вам помогал! - потребовал боярин.
- Само собой! Да у нас без твоей шапки и не выйдет ничего! - с готовностью подтвердил Яромир, пряча хитрющие глаза.
- То-то же… - пробурчал Фома.
Глава 22
Ветер дул так, что казалось, будто самая душа сейчас вылетит из тела. Однако ж Василиса Премудрая терпеливо сжимала зубы и глядела вдаль, с трудом удерживаясь, чтоб не закрыть глаза - они слезились и болели от нестерпимого напряжения.
- УЖЕ НЕДОЛГО!!! - проревел всеми тремя глотками Змей Горыныч. - УЖЕ САДИТСЯ!!!
Солнце и в самом деле садилось. Далеко-далеко огромный багровый шар, словно бы уставший за такой длинный день, медленно уходил за небозем. Закат и без того выдался дивным, а здесь, в поднебесье, он казался дивней стократ.
Василиса не теряла времени зря. Змей Горыныч успел стать ей если не другом, то по крайней мере приятелем. Правда, пока что она не заводила речи о том, чтобы отвезти ее обратно домой, - понимала, что лишь утратит зря шаткое доверие трехглавого чудища.
А оно и без того досталось немалым трудом.
Однако ж просто покатать княгиню на собственной спине Змей Горыныч уже согласился. Даже уговаривать особо не пришлось. Василиса лишь слегка намекнула, как бы случайно обмолвилась, что очень хотела бы побывать там, где крылатые создания бывают чуть не каждый день. Гигантский ящер тут же хвастливо предложил показать закат солнца с высоты птичьего полета.
Конечно, юная княгиня не забыла подпустить в голос восхищения и зависти - как могуч и силен Великий Змей, как жалок и ничтожен рядом с ним человек! Горынычу это чрезвычайно польстило. По меркам Великих Змеев, живущих десять, двадцать, а то и тридцать человечьих сроков, он выглядел едва ли не мальчишкой - что уж там, два века с четвертью…
Сущий пустяк - в столь юном возрасте Великому Змею положено наворачивать круги в небесах, сражаясь с собратьями за благосклонность юной змеихи-Царевны. Как выяснила Василиса, Царевнами сородичи Горыныча именовали молодых змеих, еще не познавших мужей и не откладывавших яйца. Змеиха в возрасте, «наседка», заботящаяся о будущих змеенышах, получала уважительное прозвание Царицы.
Оказалось также, что среди Великих Змеев отроки рождаются куда чаще отроковиц - на одну Царевну обычно приходится по девять-десять женихов. И в мужья она обычно берет сразу всех - если, конечно, это вообще можно так назвать.
«Свадьбы» Великих Змеев длятся подолгу - неделями, а то и месяцами, во время которых господствует дикий свальный грех. Потом «новобрачные» расстаются - новоявленная Царица укладывается в многолетний сон, покуда в ее чреве зреют будущие змееныши, а Великие Змеи разлетаются кто куда. Иногда самый могучий из них остается хранить покой будущей матери - стережет спящую змеиху от возможных покушений, покуда та не отложит все яйца.
Увы, не всегда успешно…
Солнце коснулось небозема и начало погружаться за край. Казалось, будто оно тонет там, в колышущейся зеленой бездне - к закату от Костяного Дворца на сотни поприщ тянется один только дремучий лес без конца и края. Последние лучи брызнули во все стороны, озаряя небеса розовым светом, и на солнце наползло крохотное облачко - будто одеяло, укрывающее усталого богатыря, отправляющегося на покой.
- Как красиво… - выдохнула Василиса, глядя на багровеющий закат.
