– Мне рассказал об этом празднике хозяин, – сказала Крина. – Майя имели обыкновение держать в своих домах черепа близких, использовать их в ритуалах, праздниках. Вайорель говорил, что это символизировало смерть и воскрешение. А у ацтеков этот праздник продолжался почти месяц. В это время они почитали богиню смерти Миктлансиуатль, которая правила вместе со своим супругом в преисподней. Ее изображали женщиной с черепом вместо головы и в женской одежде. Сейчас ее называют Катрина.
Они стояли рука об руку на кладбище, окруженные людьми и могилами, превращенными в алтари, на которых стояли черепа из сахара, лежала вербена, продукты, текила, пиво.
– Ты сказала, что служишь Вайорелю? – осторожно спросила Рада. Имя древнего показалось ей знакомым. Она где-то слышала его. Или видела в чьих-то воспоминаниях. Или же это кто-то показывал ей эти воспоминания? Рада вздрогнула. Где-то рядом громыхнул смех собравшихся у соседней могилы родственников, которые вспомнили что-то смешное об усопшем. – В фавелах Рио я встретила одного слугу… Старого слугу… Очень старого… – Рада заглянула своей новой знакомой в глаза. – Мне кажется, он тоже служит Вайорелю… Его зовут Вимал. Тебе о чем-нибудь говорит это имя?
– Ты встречала Вимала? – Лицо Крины стало жестким, скулы напряглись.
– Он был похож на смерть.
– Он монстр.
– Но благодаря ему я снова захотела жить.
– Странно.
– Почему?
– Потому что когда я была молодой слугой, как ты, он делал со мной такие вещи, что лишь ненависть и надежда на месть помогали мне жить дальше.
– Разве вы не служите одному хозяину?
– Сомневаюсь, что Вайорелю было до этого дело. По крайней мере тогда. – Крина развернулась и пошла прочь.
– Куда ты? – позвала ее Рада.
– Хочу кого-нибудь убить, – сказала она. Рада так и не смогла понять, шутка это или нет.
На окраине города они обосновались в клубе «Dia de los Difentos», в котором сложно было дышать от набившегося в его стены народа.
– Как давно ты уже не пила кровь своего хозяина? – спросила Крина, перекрикивая шум музыки и толпы. Рада честно призналась, что не помнит.
– Кажется, лет пять, но может и больше.
– И что ты чувствуешь?
– Ничего.
– Никаких перемен?
– Нет.
– Может быть, это потому что ты молода?
– Я не знаю.
– И тебе никогда не хотелось умереть?
– Скорее мне не хотелось жить. Все чувства словно замирали, и я… Я ненавидела эту немоту. – Рада увидела, как Крина задумчиво кивает, показывая, что понимает. – С годами становится только хуже, да?
– Да.
– Значит, ты сейчас ничего не чувствуешь?
– В основном только злость и разочарование. – Крина рассказала о древней слуге, которая позволила солнцу убить себя. – Это было в Румынии. Она поднималась на самую высокую башню замка несколько раз и всегда в последний момент отступала.
– Как же она тогда умерла?
– Ей пришлось приковать себя цепями, чтобы не сбежать с башни, когда взойдет солнце.
– Жутко.
– Тогда я была еще молода и не понимала этого.
– А сейчас понимаешь?
– Как только солнце стало причинять мне боль.
– Так ты можешь сгореть, как та слуга?
– Может быть, чуть позже.
– Клодиу рассказывал о том, что когда он жил в Египте, пара его слуг поступила так же.
– Они были любовниками?
– Кажется, да.
– Значит, они умерли счастливыми.
– Сомневаюсь, что они были счастливы.
– Ты просто еще молода. – Крина улыбнулась, не скрывая, что завидует этой молодости.
– Я убила много людей.
– А их кровь? Ты когда-нибудь пила ее?
– Однажды, но меня вырвало.
– Ты очень молода. – Крина снова улыбнулась.
– У меня даже не получилось прокусить ему шею. Пришлось просто порезать его ножом.
– Зачем же тогда ты вообще стала пить его кровь?
– Не знаю. Говорят, что как только начнешь читать чужие мысли, то можешь пить и кровь, вот я и… – Рада помрачнела, вспоминая Монсона. – Ты когда-нибудь встречала охотников?
– Охотников?
– Люди, которые не верят в наших хозяев, и считают нас исчадьями ада.
– Не знаю. Наверное, я просто убивала их раньше, чем они объясняли мне свои доктрины.
– А я была влюблена в одного. В Нью-Йорке.
– Поэтому ты уехала?
– Да.
– И твой хозяин ничего тебе не сказал?
– Он хочет, чтобы я считала его другом.
– А ты?
– Я считаю его другом.
– Ты правда странная. Ты и Клодиу. – Крина купила еще текилы, долго жаловалась, что алкоголь не пьянит ее, сколько бы она ни выпила, затем вспомнила, как впервые попробовала человеческую кровь. – Хочешь посмотреть, как это происходит? – предложила она Раде.
Они долго приглядывались к толпе, выбирая жертву. Остановились на мужчине в желтой рубашке, в разрезе которой виднелась смуглая мускулистая грудь. Крина пробралась ему в мысли, лишила воли – ей потребовалось на это не больше пяти минут общения. Потом они закрылись втроем в кабинке туалета.
– Только пообещай, что не убьешь его, – сказала Рада, когда Крина уже готова была прокусить ему шею.
В полумраке было видно, как метаморфозы меняют ее лицо. Это было не так, как у Клодиу, но… Рада вздрогнула, когда Крина прокусила мужчине шею тонкими как иглы зубами. Кровь хлынула из вены. Рада прижалась к шее губами. Взгляд ее стал мутным. Рада вспоминала бар Боаза Магидмана, где видела, как древние слуги пьют кровь, и ловила себя на мысли, что здесь все было иначе. Здесь было чувство охоты. Здесь было волнение. Совсем не то, что в баре, куда люди приходили добровольно, желая заработать. Да и те слуги совсем не нравились ей, в отличие от Крины. В ней было что-то… Что-то… Рада не один день пыталась подобрать нужные слова, но так и не смогла. Лишь семь месяцев спустя, когда Крина покинула Мексику, Рада поняла, что эта девушка напоминает ей Клодиу. Только она служила древнему, а Клодиу служил богу под названием голод и пустота. А Вимал и другие, старые и давно уже обезумевшие слуги, которые, как и Крина, принадлежали Вайорелю, были похожи на сородичей Клодиу – он отличался от них так же, как и Крина отличалась от безумных слуг.
Без нее в Мексике стало скучно, однако Рада оставалась там еще больше года, вплоть до дня, когда на город обрушился ураган Гилберт. Река Санта-Катарина вышла из берегов. Утопленники с белыми, словно у рыб, глазами плавали по затопленным улицам. В воздухе пахло страхом и смертью. Женщина с мертвым ребенком на руках причитала и просила Раду помочь ей. Рада молчала, смотрела на ребенка и думала, что здесь не смогла бы помочь и кровь Клодиу. Где-то далеко кричали люди. Продолжали разрушаться дома, обваливаться крыши. Мародеры заполонили город. Дом, где жила Рада, был разрушен, и ей пришлось ночевать на улице.
