Закончив разговор, он сидел, глядя в иллюминатор на залитые лунным светом вершины облаков в тридцати восьми тысячах футов над спящими просторами Америки. То, что в пещере с сокровищами апачей было чудом, через много лет стало проклятьем, не отпускавшим его ни на час ни днем, ни ночью, во сне.
«Одно дело — желать жить вечно; совсем другое — не иметь иного выбора».
Цена бессмертия оказалась высока: одиночество, изоляция, страх, паранойя… Сотни демонов набросились на него.
Хотя Гровса редко видели даже работники его собственной администрации, он платил им так, чтобы их нелегко было соблазнить продать кому-либо закрытую информацию о своем боссе-затворнике. Его ближайшие помощники жили в богатстве, исключающем желание предать Гровса.
Гровс подумал, что напрасно рискнул, позволив Скэрроу подойти, и что это чрезвычайно глупо. Не нужно было брать его с собой в самолет. Но у него действительно в Вашингтоне совсем не было времени, чтобы выслушать Скэрроу. И он не мог оставить без внимания незнакомца, который написал ему, что знает его тайну.
Гровс утешал себя тем, что на рассвете они приземлятся в Финиксе, где он пожелает Скэрроу всего доброго и быстро скроется в своем убежище в Аризонской пустыне. И больше никогда не увидит этого человека. Это дело ближайших нескольких часов.
Выйдя из кабинета, он прошел по носовым отсекам самолета до комнаты отдыха. Скэрроу был там — сидел на бархатном диване, держа в руках номер «Тайм» с огромным знаком доллара на обложке и заголовком «Величайший вызов для Рейгана».
— Надеюсь, разговор прошел удачно. — Скэрроу закрыл журнал и положил рядом с собой.
— Все проблемы возникают из-за денег, и деньги решают все проблемы. — Гровс подошел к заполненному бару и налил себе виски со льдом. — Хотите выпить, мистер Скэрроу?
— Называйте меня Хавьер. Пожалуйста, того же, что и вам.
Гровс подал Скэрроу бокал и сел на диван напротив. Его буквально завораживало то, что он может разделить свою тайну с кем-то еще. Он жаждал послушать, каково было этому человеку прожить почти пятьсот лет.
— Так вы были вроде короля?
— Я император Мотекусома Шокойоцин, властитель Теночтитлана.
— По-английски, пожалуйста.
— Для современной истории я император Монтесума II, девятый правитель ацтеков.
Гровс кивнул, пытаясь вспомнить, что он знает об истории Мексики.
— Вы проиграли войну с испанцами, конкистадор по имени Кортес уничтожил ваш народ, верно?
— Да.
— Я вот чего не понимаю, — он глотнул виски. — У вас же была прорва людей, гораздо больше, чем Кортес мог привезти на своих кораблях. И как вы дошли до того, что вам наваляли несколько сотен человек?
— Это была сложная ситуация. Мы пострадали от исторических и физических проблем, которые ускорили завоевание.
— От каких это?
Скэрроу заговорил, как будто перечисляя по списку.
— Свирепствовала эпидемия оспы, тоже благодаря испанцам. Наша собственная религия предсказала нам поражение из-за восьми предзнаменований, появившихся перед приходом испанцев. Мы ошибочно верили, что Кортес это Кетцалькоатль, наш божественный правитель, который предсказал, что вернется и потребует свой город назад. Да и наша цель в бою была другой — мы старались брать пленных, а не убивать врагов. И, не в последнюю очередь, наше оружие было хорошим, но не шло ни в какое сравнение с доспехами, ружьями и пушками.
— Подождите минутку. Я не въехал. Почему вы старались брать пленных, вместо того чтобы убивать врагов?
— Пленники были нужны для пропитания нашим богам. Почетнее быть принесенным в жертву богам, чем погибнуть в бою. Те, кого захватили, соглашались на это добровольно.
— Вы словно бы все еще в это верите. Словно бы по-прежнему воюете.
— Я в это верю, и во многих смыслах мы продолжаем битву, которая глубоко повлияет на всех нас.
— Позвольте еще вопросик. Это правда, что у вас пленным вырывали сердца и что вы каннибалы?
— Уильям, просто ответить вам «да» — это то же самое, что утверждать, будто христиане принимают причастие потому, что голодны. Чтобы полностью понять ацтекскую практику человеческих жертвоприношений, нужно больше времени, чем у нас сегодня есть. Но я обещаю вам: придет время, когда вы поймете и одобрите ее.
— Ну, я что-то не могу придумать оправдания тому, чтобы у живого человека вырвать сердце, а тем более людоедству. По-моему, это психическое отклонение. На самом деле это называется убийство, и это отвратительно. Все просто и ясно.
— Сколько лет вам понадобилось, чтобы понять, что вы отличаетесь от остальных? То есть бессмертны? А если вам надо это объяснить тем, кто сам не попробовал, есть вероятность, что они поймут? Если уж на то пошло, вы сами всего несколько часов назад узнали, как вы на самом деле получили дар бессмертия. Так что поверьте мне, человеческие жертвоприношения понять трудно, но можно.
— Ну, если вы так говорите… — Гровс подумал, что этот разговор становится все более странным. — Вы утверждаете, что бессмертие вам дала эта тряпка, ну, платок. И что от меня вам нужна только эта тряпка. Но если вы уже получили ее силу, зачем она теперь вам?
— Будут двенадцать других, вознагражденных даром платка. Плат нужен мне, чтобы приготовиться к их приходу.
— А как вы вообще узнали, что он у меня?
— Конечно, у вас, Уильям. И вы это подтвердили.
— Извините, не понимаю.
— Девятнадцать лет назад. В Рино, штат Невада. Помните проститутку, которую вы привели в подземное хранилище?
Гровс рассматривал потолок самолета, пытаясь восстановить в памяти годы в Рино. И вдруг вспомнил. Эта женщина утверждала, что, по слухам, у него есть сокровище.И просила, чтобы он показал ей тайник. Он был настолько пьян, что нарушил собственные правила. Но никакие слухи после этого не пошли. Значит, ее подослали? Гровс вытер пот с лица в безуспешной попытке скрыть сожаление и злость. Сделав глубокий вдох, он сказал.
— Ладно, скажите мне вот что. Почему я? Почему это случилось со мной и с вами тоже?
По лицу Скэрроу скользнула легкая всезнающая улыбка.
— Потому что мы избраны.
«О чем он, черт возьми, толкует?» — подумал Гровс.
— Кем, для чего? Это выше моего разумения. — Он встал и зашагал по салону, потирая шею и расплескивая виски.
— Успокойтесь и выслушайте меня. Для начала присядьте и сделайте несколько глубоких вдохов. Я принес вам добрые вести, а не дурные. Садитесь, пожалуйста.
«Черт побери!»Гровс мысленно сделал себе выговор. Он позволил Скэрроу заметить, что потерял контроль над собой. Этот человек, этот чужак хочет проникнуть в его частный мир, вокруг которого Гровс десятилетиями выстраивал стену, чтобы держать людей на расстоянии. Как он мог это допустить? Почему этот человек сумел так легко ослепить его? Надо восстановить самообладание. Больше никаких промахов. Больше не терять контроль.
