— Чем могу помочь? — с едва различимым акцентом обратился к нему клерк.
— Сколько времени нужно, чтобы добраться до места, где сегодня вечером будет крупное мероприятие с телевидением? У пирамид?
— Обычно минут сорок пять, но сегодня это просто невозможно.
— Почему?
— Власти перекрыли дороги и закрыли этот район. Там страшные пробки, и больше никого не пускают. Все это было в новостях. Так что если вы еще не там, то забудьте.
«Дорога перекрыта, — подумал Мэтт. — На сей раз буквально. Если Сенеку привезут именно туда, то как быть им с Элом?» Он фыркнул, сердито и разочарованно.
— Вы можете смотреть по телевизору в баре. — Клерк указал на двери в бар «Зираган».
— Спасибо, — кивнул Мэтт и вошел в бар, откуда по всему вестибюлю разносились громкие голоса и музыка.
В баре было темно и тесно — в основном здесь проводили субботний вечер молодые люди. Усевшись на свободное место у стойки, он увидел на стенах несколько телевизионных экранов, показывавших новости или спорт.
Он заказал выпивку и, сделав глоток, взглянул на экран, висящий над баром. Футбольный матч сменился трансляцией масштабного шоу под открытым небом в режиме реального времени. Хотя все надписи шли по-испански, Мэтт узнал логотип Миссии Феникса. Словно складывая косточки домино, операторы показывали каждый свой кусок громадной площадки, подводя зрителя к центру событий. Мэтт знал из газет, где будет происходить сегодняшнее шоу — его решили устроить среди руин доколумбова города Теотиуакана, покинутого задолго до прихода ацтеков. Построенный около двух тысяч лет назад, Теотиуакан представляет собой череду храмов вдоль Дороги мертвых: Пирамида Луны, Храм Пернатого змея и величественная громада третьей по величине пирамиды в мире, Пирамиды Солнца. Сейчас они красиво подсвечивались бесчисленным множеством прожекторов. Между двух древних пирамид возникло сверкающее современное здание, тоже в форме пирамиды, но очень маленькое на фоне колоссов — храмов Солнца и Луны. В свете прожекторов его стены из стекла и хромированного металла искрились, как бриллиант среди мексиканской пустыни.
— Вы говорите по-английски? — обратился Мэтт к женщине, которая сидела рядом с ним.
Она утвердительно кивнула.
— Не могли бы вы перевести мне, что там говорят? — показал он на экран.
Она прислушалась и стала переводить.
— Это крупное религиозное событие. — Пауза: она слушала, что говорит ведущий. — Сначала этот человек из Миссии Феникса будет держать речь.
Мэтт стал смотреть, как говорит Хавьер Скэрроу. В простом белом одеянии он стоял у основания сооружения под названием Храм мира Миссии Феникса, перед ним — громадная толпа народа. Как на концерте группы «Ш», только больше.
Женщина сделала глоток пива, послушала.
— Он говорит, что сейчас устроит жертвоприношение.
— Жертвоприношение?
— Да.
— Что же он хочет принести в жертву?
Она пожала плечами.
— Он говорит, что примет смерть — принесет в жертву себя, чтобы спасти мир.
Мэтт похолодел. Или она чего-то не поняла, или сейчас этот тип покажет какой-то фокус. «Очень интересно, что за фокус и как он заставит людей в него поверить?»
— Вы уверены?
— Я понимаю, это звучит странно. Но он так сказал.
«Не собирается ли он принести в жертву и Сенеку?»
— А теперь что он говорит?
Женщина наклонила голову, слушая.
— Что-то насчет объединения всего мира. И что его жертва предотвратит страшную катастрофу.
Мэтт не отрывал глаз от экрана. Скэрроу стоял на платформе у подножья ступеней, ведущих на вершину храма. Вот появились мужчины, одетые в черное, окружили его. Вот часть платформы начала медленно подниматься, и показался большой круг с выгравированными на нем древними знаками и символами. Мэтт прикинул — футов двадцать в диаметре.
— Диктор говорит, что это деревянная реплика календаря ацтеков, — перевела женщина. — Его еще называют Камень Солнца, или, точнее, Сосуд орла Куаушикалли.
Мэтт подался к ней, чтобы лучше слышать в гомоне бара. Посетители стали посматривать на экраны и заговорили громче, обсуждая прямую трансляцию шоу в Теотиуакане.
— Что означают эти знаки?
— Они рассказывают о верованиях ацтеков — о начале мира и о том, когда ему придет конец. Это очень сложно.
— И когда же ему придет конец?
— Если верить ему, — указала она на Скэрроу, — то он говорит, что все древние календари указывают на двадцать первое декабря.
Мэтт почесал переносицу.
— Во всех старинных предсказаниях конца света фигурирует 2012 год. И он нагнетает страсти в преддверии приближающейся даты?
— Он говорит, что докажет свою правоту, и после сегодняшнего вечера ни у кого не останется сомнений. Даже закоренелые скептики пойдут за ним, когда завтра утром взойдет солнце.
— За ним — мертвым? — то ли фыркнул, то ли вздохнул Мэтт.
Уровень закадрового шума в баре возрастал. Видимо, народ реагировал на то, что сказал Скэрроу. И, посмотрев на экран, он понял, почему. Большой круг приподнялся и наклонился под углом примерно в двадцать градусов. В нижней его части Мэтт увидел две полочки, прикрепленные к поверхности круга почти перпендикулярно. С помощью мужчин, одетых в черное, Скэрроу стал на эти полочки ногами, откинулся на деревянный круг и обратил лицо к массам и телекамерам.
Потом случилась удивительная вещь.
Скэрроу раскинул руки. Двое в черном вскарабкались по лестницам и потянулись к его ладоням. В руках у них были длинные гвозди и большие молотки.
Через мгновенье шум в баре стих — люди в черном вонзили острия гвоздей в запястья Скэрроу и занесли молотки.
— Издеваетесь? — сказал Мэтт.
Молотки ударили синхронно. Посетители бара ахнули, кто-то вскрикнул.
Двумя ударами молотков люди в черном вогнали гвозди в руки Скэрроу по самые шляпки. Его страшный вопль подобно пуле прорезал пространство бара.
Палачи аккуратно спустились с лестниц и двинулись к ступням Скэрроу, покоящимся на полочках. Взяли в руки по гвоздю, коснулись острием кожи и с силой вогнали их в живую плоть, пригвоздив ступни Скэрроу к дереву.
И снова весь бар ахнул. Двое в черном отступили, и огромный круг ацтекского календаря стал медленно подниматься, пока не расположился вертикально. На древние знаки лилась кровь из ран Скэрроу, окрашивая дерево в красный цвет. На его лице, крупным планом возникшем на телеэкранах, застыла гримаса боли, глаза закатились.
По всему бару слышались рыдания, крики ужаса и отвращения. Хотя слов Мэтт не понимал, было совершенно очевидно, что вид распинаемого человека поразил буквально каждого. Мэтт поискал глазами свою переводчицу. В самом дальнем углу бара она плакала, закрыв лицо руками.
