Водитель Мёртвых спешился первым, Слейпнир даже не успел коснуться копытами земной тверди. Снег у границ провала исчезал, из бездны веяло теплом, чёрный камень блестел от талой воды.
Белое, серое и чёрное – цвета нынешнего Яргохора, подумала Райна. Весь мир – словно подвластный ему тракт через унылые равнины Гнипахеллира, дорога без возврата.
Именно Водитель Мёртвых первым шагнул под высокие своды. Райна – следом; Отец Дружин отчего-то мешкал, хмурил брови и что-то бормотал себе под нос.
– Если это логово, то я полевой цветочек, – буркнула валькирия. Они одолели уже почти целую лигу, широченный подземный тракт плавно уходил вниз, однако никаких признаков, что тут обитает живое существо, не было и в помине.
– Сила уходит туда, – вытянул руку в кольчужной перчатке Яргохор. – Обратно не выходит. Значит, там кто-то есть.
– И след?..
– Прямо у нас под ногами, отец.
– Так я и думал.
Проход не проход, пещера не пещера – и впрямь, точнее, чем «подземный тракт», и не назовёшь – вёл их широкой спиралью, ввинчиваясь в недра земли. Ближе к поверхности тишину нарушало журчание небольших ручейков от тающего снега; но потом и они исчезли, воцарилась тишина. Во мраке засветился бледный огонь на острие высоко поднятого Водителем Мёртвых меча; света едва хватало, чтобы различить камень под ногами, стены и своды тонули в темноте.
Собственно, само «чудовище» Райну не занимало. С ними доводилось и сражаться, и просто оставлять за спиной. С другой стороны, страшилище, сидящее посреди мёртвого мира, – это едва ли хорошо. Что оно, извините, ест? Судя по царящему наверху запустению, тварь тут славно закусила, в далёком прошлом, разумеется. Значит, должна выбираться и жрать кого-то ещё.
Конечно, всех до единого страховидл во всём Упорядоченном не под силу извести и самим Познавшему Тьму вкупе с Восставшим; но сейчас, думала Райна, как бы и впрямь не пришлось задерживаться.
Воздух становился всё теплее, вдобавок всё ощутимее пахло чем-то животным, неприятным, вроде псины.
О́дин внезапно замер, а потом с досадой хлопнул себя по лбу.
– Как я сразу не догадался…
– О чём ты, отец?
– Судьба – капризна и ветрена. И частенько посылает приветы из прошлого.
– Из прошлого?
– Дочь, как ты думаешь, почему след к асам пролёг именно через этот мир, даже ещё и так, чтобы мы никак не смогли бы его обойти? – Валькирия честно развела руками. – Кто вообще начертал его, этот след?
– Твои заклятия, отец, твои руны. Разве нет?
– Нет, – поморщился О́дин. – Они указали место, где… где, я надеюсь, мы найдём то, что осталось от их памяти и сознания. Но дорога туда? Почему она не может быть прямой?!
– Потому что мы сейчас не совсем в Упорядоченном, – вдруг сказал Яргохор. – Ты не осознавал этого, Древний Бог О́дин? Ты не понял, что каждый наш шаг – чуть дальше от того, что принято называть «сущим»?
– Н-нет, – опешил Отец Богов. – Ястир, что ты говоришь?
– То место, где можно отыскать мёртвых богов, просто не может быть какими-то чуточку другими «залами Хель», куда ведёт какой-то чуточку другой Чёрный Тракт. Иначе эти боги давным-давно бы вернулись. Нашли бы способ воплотиться.
– Истинное Мировое Древо… – пробормотал О́дин нечто непонятное.
– Но тогда откуда все эти миры, что нам попадались? – не поверила валькирия. – Они-то были совершенно обычными?
Из-под высокого шлема донеслось нечто, похожее на короткий и горький смешок.
– Нет «обычных миров», храбрая Райна. Я слишком долго водил мёртвых по их тропе и слишком долго смотрел их глазами. То, где должно обитать мёртвым богам, иное. Часть Упорядоченного, да, но иное. Прости, я не смогу объяснить иначе. Ямерт отнял у меня обычное зрение, дав взамен него очи усопших.
– Я понимаю, – тяжело сказал О́дин. – Ты прав, Ястир. Мы видели это уже возле Источника Мимира, но не поняли точно, что именно видели. Призрак исполинского Древа, великого, необозримого – оно как будто бы тут, рядом, и в то же время недостижимо и невидимо, даже для таких, как мы.
– И что с того? Путь всё равно надо пройти.
– Верно, дочь. Но, мне кажется, я понял, кто нас поджидает там, внизу.
– Кто же? – по-прежнему недоумевала валькирия.
– Орёл и Дракон думают, что изрядно подшутили над нами, проложив дорогу через мир, ставший прибежищем…
Каменные своды и пол дрогнули от могучего рыка, донёсшегося из глубины провала.
– Фенрир?! – прошептала воительница, не веря собственным ушам.
– Это я, сестра, – раздалось громоподобное. – Я долго ждал. Очень долго.
* * *
Логовом великому волку служила неоглядная пещера, настоящий подземный мир. В сводах кое-где виднелись проломы, внутрь проникало достаточно света. Исполинский зверь лежал на голом камне, шерсть сына Локи сделалась совершенно седой, но в глазах горело прежнее жуткое пламя.
– Я знал, что ты придёшь рано или поздно, великий О́дин.
Отец Богов стоял перед самой мордой чудовища. Фенрир, казалось, сделался ещё больше, выпрямиться в своём лежбище он бы точно не смог. От носа до кончика хвоста волка уместилась бы целая лига, если не больше.
– А я знал, что мы рано или поздно встретимся, сын Ангрбоды. Древние пророчества не исчезают бесследно.
– Согласен, – волк положил морду на камень, и всё равно красные его глаза глядели на Отца Дружин с почти неоглядной высоты. – Не могу сказать, что меня это бы радовало. Ты спас мне жизнь тогда, в День Гнева, и этого я не забыл. Но что привело тебя сюда, Владыка Асгарда? Я знаю, отчего ты не искал меня раньше – как не искал и я. Но что изменилось?
– Мы идём по дороге к асам. В том числе к твоему отцу.
Волк аж вскинул голову.
– Они мертвы! Мой отец мёртв! Как и моя мать!..
– В Упорядоченном мёртвых нет. Есть те, кто заперт. Мы идём, чтобы открыть двери.
Волк рыкнул.
– Значит, я ждал не зря, Отец Богов.
– Ты с нами, Фенрир?
– С вами ли я, Владыка Асгарда? Зачем спрашивать пустое? Я ведь уже сказал, что ждал не зря.
– Ты просто ждал?
– Да.
– И… съел всё живое, что нашлось в этом мире? – встряла Райна.
– Что у меня за глупая сестра, – фыркнул волк. – Спроси у Отца Богов, он расскажет тебе, сколько веков я провёл на привязи, и остался жив лишь потому, что питать меня могла сама сила!
[16]
Нет, я дал великому О́дину слово. Когда он помог мне скрыться, и я очутился между мирами, какое-то время я просто охотился. На всяких чудищ, бродящих там. Это было весело. Но потом, – у волка вырвался совершенно человеческий вздох, – я заскучал. Никто из них не мог противиться мне, никто не был равен. Мне наскучило просто жрать.
