— Это тебя начальник управления МЧС беспокоит. Слышал, как рвануло?
— Такое невозможно не услышать. Говорят, что в атмосфере взорвался болид.
— А у меня тут другие сведения, шаман настаивает, что это война между богами.
— Интересное предположение, хотя как знать… Бывает!
— В области значительные разрушения, у меня просто катастрофически не хватает людей. Просьба к тебе будет…
— Слушаю, — сухо произнес начальник управления МВД.
— Ты не мог бы вернуть мне моих людей?
— Очень сожалею, Степан Федорович, но ничего не могу поделать. Ты ведь мне их передал по согласованию с нашими министерствами. Должен же кто-то ловить беглых преступников, мы своими силами уже не справляемся.
— Но, сам понимаешь, тогда была совершенно другая ситуация.
— Если мы ослабим какой-нибудь участок, преступники обязательно проскочат. Рисковать не имею права!
— Но и ты меня тоже пойми. Выгляни в окно, посмотри, что на улице делается! Люди без света сидят, в домах стекла выбиты. Нужно все срочно заделать, чтобы не началось мародерство, а работать некому!
— Очень жаль, Степан Федорович, но у меня свои задачи. Кроме того, у нас здесь проверяющий из Центра, и не думаю, что он оценит мою инициативу, если я захочу ослабить какой-то участок.
— Я все понял, — положил генерал трубку, вдруг всей кожей ощущая приближающуюся катастрофу. — Старик, — посмотрел он на шамана, — я сделаю все, что от меня зависит.
— Знаю… — кивнул шаман. — Я чувствую, что брошенный камень уже находится на половине пути, и нам нужно успеть.
Глава 8. Философия побега, или Лучше не попадаться
23 июля
Откуда-то из глубины черного неба вдруг появилось огромное светящееся небесное тело с искрящимся длинным желто-красным хвостом и с огромной скоростью под острым углом полетело к земле. У Прохорова невольно перехватило дыхание — возникло ощущение, что оно движется прямо на него и готово расплющить в лепешку, но еще через несколько мгновений оно пропало столь же неожиданно, как и возникло. А еще через минуту послышались громовые раскаты, какие бывают только от артиллерийских орудий.
— Что это было? — спросил Петр Журавлев, повернувшись к Прохорову.
Ночь после яркого света показалась особенно темной, но даже в ней Николай рассмотрел перекошенное от ужаса лицо Петра, и в голове мелькнула неприятная мысль, что он видит в нем отражение собственных страхов.
Прослужив несколько лет на море и не однажды побывав в сильнейших штормах, где спасение корабля зависит лишь от крепости собственных рук, Николай вдруг подумал о том, что никогда прежде не испытывал большего страха. Может, потому, что сейчас он был всего лишь обыкновенным статистом, находясь всецело во власти чего-то неведомого. Даже солдаты, что неотступно шли по их следам, пугали его куда меньше, чем неизвестная сила, сорвавшаяся с ночного неба.
— А хрен его знает, что это такое… Впервые подобное вижу. Может, ракета какая-то упала, а может, новое оружие испытывают. Я одно время на Полярном Урале работал, так там по всей тундре металла всякого разбросано. Ракеты какие-то испытывали. На место падения тут же вертолет прилетает, из него выскакивают два офицера, откручивают какую-то болванку, тащат ее в салон и улетают, а все остальное гнить оставляют. А сама ракета из титана ведь сделана, тоже недешевый материал. И ведь не нужен же никому! А эта…
— А может, метеорит? — подсказал Аркадий Денисов. — Говорят, они со свечением падают, а потом осколки по всей области разлетаются. Грохот стоит несусветный!
Как бы ни называлась эта штуковина, ее падение нагнало страху немало. Николай и сейчас чувствовал в коленях некоторую слабость.
— Знаешь, у меня все поджилки затряслись, — признался Денисов. — Никогда такого не видел.
Где-то под ложечкой у Прохорова образовался кусочек льда и никак не желал таять, сделав неуклюжими все его движения, а лицевой нерв предательски сдвинул губы в сторону, от чего улыбка выглядела асимметричной и неприятной.
— Вот только к чему бы это?
— А хрен его знает! Ладно, потопали понемногу. Нужно как можно дальше отсюда убраться.
— Может, зря сторожа оставили?
— Ты его грохнуть, что ли, хотел? Его так или иначе хватились бы, стали бы искать. А так чего зря грех на душу брать?
— Можно подумать, что ты никого не убивал, — огрызнулся Аркадий.
Николай внимательно посмотрел на приятеля. Что-то в последнее время с ним не так. За лагерной колючкой он вел себя куда более дисциплинированно, а тут так и норовит продемонстрировать коробящую самостоятельность. Смолистый таежный воздух ему просто крышу сносит! Если он сейчас голос повышает, то что же с ним будет через день?
Прохорову вспомнился случай, произошедший с ним незадолго до заключения. Тогда их корабль пытались захватить в Аденском заливе пираты. На узких длинных лодчонках, усиленных японскими двигателями, они возникли из утреннего тумана, как черти из табакерки. Мгновенно окружив корабль, дали несколько очередей по рубке, требуя остановки, и тотчас стали взбираться на борт проворными ящерками. Вот тогда экипаж дал им самый настоящий бой, в ходе которого пленили пятнадцать пиратов. Правда, не обошлось без жертв со стороны экипажа — были убиты помощник капитана и двое матросов. А самого Прохорова ранило в руку, собственно, именно поэтому ему предоставили дополнительный отпуск, который он решил провести на родине. Вот только тогда он не знал, что на корабль больше не вернется… Пиратов без особых церемоний связали, уложили в лодку, туда же сунули мину с часовым механизмом и с интересом стали наблюдать за удаляющейся посудиной. Когда она отошла на значительное расстояние, прогремел взрыв, утащив на морское дно всех тех, кто в ней сидел.
— Приходилось, — произнес Николай через паузу, — но только там все по-честному было — у них оружие, и у меня оружие. Просто мне везло немного больше, чем другим.
На отдых расположились в небольшой узкой еловой пади, скрытой со всех сторон невысокими холмами, полыхающий костер перекрыли лапником, опасаясь отсветов. Всего-то небольшая остановка перед новым продолжительным переходом — слегка передохнуть, перекусить и топать дальше. Дымок, будто бы опасаясь быть замеченным, не поднимался высоко и аккуратно стелился по распадку над ярко-зелеными мхами в половину человеческого роста, напоминая утренний туман. Луна спряталась за тучи, и ночь без нее казалась ласковой, почти домашней.
— Прежде я не замечал за тобой такой… философии, — произнес Аркадий, продолжая буравить Николая взглядом.
Тот промолчал — не самое подходящее время для ссор. Поворошив прутом костер, распалил спрятавшиеся угольки и, подняв один из них, прикурил сигарету. В какой-то момент Прохорова ужалила отчаянная мысль, а что, если проткнуть обугленным концом прута бывшего подельника? Но он тотчас одернул себя. Не дело! Вместе из лагеря выбирались, вместе и топать до конца пути. К тому же пара крепких рук всегда пригодится. Сейчас не самое подходящее время для нагнетания эмоций, следует просчитывать каждый свой шаг.
