Глава 9. Дрожь земли, или Заклинания шамана
29 июля, вулкан Авачинский
Ранним утром извергающийся Авачинский вулкан, засыпанный наполовину снегом, выглядел совершенно иначе, чем в вечерних сумерках, зловещее, что ли… Но самое главное, в это время можно было увидеть его во всей красе и сильной оптикой запечатлеть весь спектр огненных сполохов. Дмитрий переходил с одного места на другое, пытаясь отыскать подходящее место для съемки, но все как-то не то: в первом попал под встречный ветер, грозивший опрокинуть штатив с фотоаппаратом, во втором была слишком маленькая и неровная площадка, в третьем недостаточный обзор…
Земля под ногами казалась живой, она подрагивала и гудела, будто бы предупреждая об опасности, способной прорваться через кратер в любую минуту. Через многочисленные трещины пробивался газ, не спешащий рассеиваться и висевший над горой желтоватыми ядовитыми испарениями. Его следовало опасаться в первую очередь — глотнешь такого один разок и уже более никогда не поднимешься. А значит, нужно постоянно следить за ветром, невероятно капризным, непредсказуемым, могущим сменить направление в любую минуту.
Наконец Аксенов отыскал небольшое плато, с которого просматривалось жерло. Установив штатив, он закрепил на нем камеру и приготовился ждать очередного выброса пепла. Извержение в последние часы стало интенсивнее и мощнее. Подошвами Дмитрий ощущал мелкую нервную дрожь вулкана, готового оросить своим горячим семенем потрескавшую и застывшую в ожидании землю.
Окружающая природа как-то незаметно изменилась, насторожилась, видно, предчувствуя возможное извержение. Пепел, выброшенный из кратера мощной многокилометровой струей, продолжал витать в воздухе и разносился далеко по нагорью. От него совершенно не было никакого спасения, он был всюду: темным туманом висел в воздухе, серым покрывалом ложился на воду, проникал под одежду, хрустел на зубах, пробивался даже в палатку, завязанную наглухо. Самое скверное, что вулканическая пыль могла проникнуть вовнутрь фотоаппарата и испортить дорогостоящую оптику.
Неожиданно поверхность земли задрожала, штатив слегка наклонился, угрожая опрокинуться, и в следующую секунду Аксенов услышал, как где-то в глубине горы раздались громкие звуки, какие бывают только в кузнечном цеху, где железо с грохотом расшибается о бетонный пол.
Дмитрий едва успел удержать накренившийся штатив, постарался навести фотоаппарат точно по центру жерла вулкана и в этот момент увидел, как к небу могучей струей, освещенной гигантскими всплесками огня, устремился столб дыма. Он сумел сделать несколько кадров. На какое-то время дымовой столб затерялся в тяжелых кучевых облаках, а потом, прорвав их, поднялся еще выше.
«На какую же высоту он поднялся? — попытался определить Аксенов. — Примерно километров на шесть, а может быть, даже и на все семь». Воздушная трасса проходила немного в стороне, так что для самолетов такое извержение опасности не представляло, разумеется, если оно не будет продолжаться пять часов кряду. Газопепловый шлейф, гонимый атмосферным ветром, понемногу смещался в сторону океана, все более рассеиваясь над его просторами.
В воздухе витал запах гари. Длинные молнии вспарывали пепельные облака, и с неба доносились отзвуки разрядов.
Извержение продолжалось всего-то несколько минут и носило взрывной характер, но даже этого было вполне достаточно, чтобы сделать впечатляющие кадры. Такой вулканический взрыв способен украсить обложку любого журнала о природе.
По версии деда Ефима, никакого вулканического взрыва не существует. Просто дух Камули бросал огромные камни вместе с огнедышащей лавой в своего заклятого врага бога Гутху. И война между ними будет продолжаться до тех самых пор, пока кто-нибудь из них не будет окончательно уничтожен. Судя по силе выброшенного пепла, Камули был не на шутку рассержен и подготавливал новый, еще более сокрушительный удар.
Где-то на подступах к вулкану, там, где были лысые холмы, пробивавшиеся вершинами через плотный туман, прозвучал отчетливый автомобильный гудок. Что бы это могло значить? Повернувшись, Дмитрий увидел внизу, примерно на расстоянии пяти километров, блеснувшую стеклами машину, затерявшуюся среди буровато-черного базальта. Вытащив бинокль, он навел оптику. Это был внедорожник, расторопно двигавшийся в распадке, стиснутом двумя отвесными скалами. А немного ниже, где стоял кордон из сотрудников МЧС и полиции, скопилось не менее полусотни автомобилей, пытавшихся пробиться через ограждение. Дмитрий навел бинокль на долговязого полицейского, по всему видать, старшего в группе, активно размахивающего руками, пытаясь образумить водителей, чтобы поворачивали прочь от опасного вулкана. Но чем энергичнее он пытался втолковать о запрете, тем настырнее становились попытки подъехавших автомобилистов преодолеть заграждения. Было среди них немало и тех, что добирались до вулкана пешими, возможно, они и смогли бы пройти мимо полицейского поста по крутому склону, но их смущали два огромных пса, сидевших под присмотром двух сержантов с угрюмыми физиономиями.
Подъехать к Авачинскому вулкану было не так-то просто. Расположен он в междуречье рек Авачи и Налычева, что само по себе немалая преграда. Склоны у сопки крутые, изрезанные расщелинами, заросшие косматыми березами, не говоря уже о многочисленных постах полиции и МЧС. У самого подножия Дмитрий заметил в реке перевернувшийся джип — наверняка не удержался при подъеме. Подле него с озабоченным видом кружил какой-то мужчина в ярко-красной куртке, осматривая значительные повреждения. Создавалось впечатление, что он выбирал наиболее подходящее место, чтобы вернуть машину в первоначальное положение.
Выше по течению в негустой лещине среди стелящегося тумана Аксенов увидел небольшую палатку, а около нее двух человек в форме МЧС. У самых ног одного из них дисциплинированно сидела овчарка. Еще один пост, через который непросто будет перебраться. Далее за кромкой леса в устье двух сливающихся ручьев разбивали лагерь еще шестеро спасателей.
«А это что еще за бурое пятно?» — навел Дмитрий бинокль на высокую сочную траву с порыжевшими проталинами, откуда выбивались струйки дыма. Ах, вот оно что, еще один охотник за приключениями. Спрятавшись от всего мира, он поставил сковородку на раскаленные камни и жарил на ней яичницу. Чего только не удумают! И стоило из-за этого переться через тайгу в горы, тайком пробиваться через множество выставленных застав, чтобы отведать у вулкана подгоревших белков.
От окружающих камней исходило тепло, воздух вокруг стал жарким, если склон будет нагреваться и дальше с такой же интенсивностью, то любитель яичницы может запросто расплавить подошвы своих ботинок.
Извержение вулкана прекратилось, но в воздухе продолжал висеть черный столб пепла. Верхняя часть выбросов, упирающаяся макушкой в тропосферу, уже рассеялась воздушной турбулентностью на грязные клочки, а нижняя, исходившая из жерла, продолжала напоминать о недавнем извержении. Лишь иной раз из кратера брызгало пламя, подкрашивая сгустившийся пепел в темно-красный цвет.
Аксенов уложил бинокль в сумку и отнес ее в палатку. Анфиса, связав волосы в тугой пучок, колдовала у костра, помешивая половником наваристую уху. Посмотрев на подошедшего Дмитрия, она улыбнулась:
