И самый драгоценный подарок подозрительно щедрой Судьбы шел сейчас со мной рядом, позвякивая брелоком на дорожной сумке и пытаясь кулачком запихнуть смех обратно за плотно сжатые розовые губы.
— Ну и… — протянула Анна, готовая снова рассмеяться любому моему слову.
— Ну и я хватаю парня за шкирку, запихиваю в авто и жду объяснений, и знаешь, что он мне отвечает?!
В уголках глаз моей любимой появились крошечные морщинки, а губы слегка изогнулись. Она смотрела на меня, словно американская домохозяйка на телевизионного комика, готовая расхохотаться до слез от одной только многозначительной, подготавливающей к очередной остроте паузы.
— Он мне отвечает: «Я ее допросил и получил кое-какую ценную информацию…» Представляешь мою физиономию?! Информацию! От рыбы!
Анна снова рассмеялась. И я, грешным делом, подумал, что, если Михалычу однажды все-таки надоест лицезреть в редакции мою глумливую рожу, я первым делом отправлюсь на телевидение и завербуюсь в какую-нибудь второсортную юмористическую канитель. Буду по воскресеньям развлекать с экрана детишек и их замученных мамаш. Если уж мои монологи пробрали такую железную деву, как Анна Берг, школьницы, библиотекарши и медицинские работники будут восторженно визжать от одного моего «Здравствуйте».
Анна смахнула слезинку из уголка глаза.
— Шатов, ты — что-то особенное! — Она глубоко вздохнула, чтобы унять смех и восстановить дыхание. — По-моему, я за всю жизнь столько не смеялась, как сегодня.
— Это потому, что ты была заколдована. Я тебя поцеловал, ты расколдовалась и стала такой смешливой, что, похоже, я могу сейчас показать тебе палец, и ты будешь просто кататься от хохота.
Я демонстративно поднял палец и пошевелил им в воздухе. Анна проследила глазами за моим фривольно извивающимся перстом и расхохоталась до слез и насыщенного клубничного румянца.
Это, пожалуй, немного задевало. Неужели Ферро Шатов настолько смешон, что красивая женщина может покатываться со смеху без особенного повода?
— Что и требовалось доказать, — ехидно заметил я. — Носферату Шатов, король невербального юмора.
— Да ладно тебе, Ферро. — Анна погладила меня по щеке и поцеловала. — Дело не в словах. Пожалуй, скорее в интонации, мимике. Мне кажется, я хохотала бы точно так же, если бы всю дорогу ты читал мне телефонный справочник.
— Если ты имеешь в виду местный телефонный справочник, то ты хохотала бы, даже если бы читала его сама про себя…
Мы повернули на знакомую дорогу. Дом Райсов по-прежнему был самым эффектным строением на улице Фрегата. По тому, насколько неброский аккуратный домик опутан сетью изысканных и сложных внешних аквариумов, можно было без труда догадаться о том, что их проектировала сама Магдола, поскольку заказать такое великолепие у мастера со стороны жителям улицы Фрегата было едва ли по карману.
— Нам вон в тот дом, где цветные трубки сходятся в купол.
Анна прищурилась, вглядываясь.
— А вот под этим кустом я прятался от Хлои при нашем первом и последнем свидании, — добавил я, многозначительно скривившись.
— Гадость, — не задумываясь, ответила Анна, отбивая подачу.
— Ты недолюбливаешь местную флору или Хлою? — не отставал я.
Следователь Берг быстро глянула на меня из-под полуприкрытых от яркого солнца век и с нескрываемой иронией ответила:
— Я долюбливаю тебя, поэтому просто ревную…
Она опять этого не сказала. Уже несколько недель я ежесекундно твержу ей, что безумно влюблен. И, как следствие, ни разу не слышал от нее слов, сколько-нибудь похожих на классическое «Я люблю тебя». Я полностью уверен в том, что она более чем неравнодушна к своей носатой карманной прессе. Но молчит или глумится надо мной фразочками вроде этой. «Долюбливаю…» Нет, все-таки женщины точно произошли не от обезьян, а от какого-нибудь более вредного и непременно симпатичного на вид животного.
Магдола стала еще одним подтверждением моей гипотезы. Она выбежала нам навстречу с радостными восклицаниями, тотчас отослала на задний двор андроида, который попытался преградить нам дорогу, и обрушила на обоих поток вопросов, на которые не удосуживалась услышать ответ. Не успел я представить ей Анну, как она бросилась к ней с объятиями, картаво приговаривая на изрядно покореженном русском:
— Вы прекрасно выглядите, дорогая. Наверное, это потому, что не успеваете есть и плохо спите, — и красноречиво указала глазами в мою сторону, а моя окончательно потерявшая совесть возлюбленная улыбнулась и, подтверждая догадки мадам Райс, едва заметно качнула головой. — А я, Носферату, как видите, выучилась немного болтать по-русски. Очень хочу наконец слетать в Петербург, посмотреть, как живет Хлоя, — и Магдола радостно похлопала меня по руке и поволокла в прихожую.
О женщины, безумие вам имя.
И все-таки я был дома. Наконец-то дома. Очень захотелось сразу позвонить Машке и Гретхен. Но, еще немного поразмыслив, пока Магдола хлопотала, накрывая чай, а Креб, Анна и новая бина Райсов — Линда, стараясь выглядеть непринужденно, говорили о погоде и политике на планетах Договора, решил, что не стоит торопить события. Это для меня восьмой материк — земля обетованная. А впервые оказавшейся в Чигги Анне, вполне возможно, понадобится вечер-другой, чтобы адаптироваться к новой обстановке, прежде чем на нее со столь же крепкими и жаркими объятиями, как приветствия Магдолы, бросятся лучшие подруги ее возлюбленного, с одной из которых к тому же его когда-то связывали отношения, далеко выходящие за рамки платонических.
Всего через пару часов мы оказались подхвачены Магдолой и с присущей ей энергией и жизнерадостностью увлечены в сторону нашего нового жилища. Креба я оставил наслаждаться новой игрушкой — свежайшим творением моего дяди Кати, Катона Ясоновича Шатова, и его оксфордской лаборатории — портативным переводчиком «Апостроф 1021S». Точно такой же висел сейчас за правым ухом у меня и у Анны. Название новой линии дядя Катя придумал сам. Однако чрезвычайно щедрая к нашей семейке в плане лингвистическом Судьба наделила моего дядюшку особой, дискретной фантазией, время от времени начисто пропадавшей с низменной целью наставить ему рога. Идея самому придумать название для новой модели переводчика пришлась именно на такой период охлаждения отношений с воображением, поэтому Катон Шатов, не мудрствуя лукаво, назвал переводчик «апострофом» за соответствующую форму. Новый «апостроф» поддерживал тысяча двадцать один язык (то есть тридцать шесть процентов известных науке языков Земли и стран Договора). Кребу я, как настоящий друг семьи, привез «апостроф», загруженный самыми последними версиями наиболее популярных на Гриане и Земле языков, и он, как неплохой лингвист, искренне наслаждался новинкой. Заигравшись, даже не вышел нас провожать, что для сверхучтивых и вежливых грианцев было подобно оскорблению. Однако я, неоднократно ездивший российским наземным общественным транспортом, знал толк в настоящих оскорблениях и простил ученому мужу свойственный всем ученым мужам, да и неученым тоже, всепоглощающий интерес к новому детищу технического прогресса. К тому же бестактность Креба с лихвой компенсировала Магдола, подарившая Анне новенький коммуникатор, заверив, что сотрудникам корпорации как раз выдали в «служебное пользование» новейшие «КОМы», усовершенствованные самой Марь. И «Креб все равно не пользуется этой устаревшей моделью». Причем оказалось, что «старье» выглядит лучше моего проверенного боевого коммуникатора, выигрывает в диагонали и… о, зависть!.. поддерживает в условиях чиггийской связи видеозвонки и даже межпланетный канал. Увидев это чудо в руках не подозревающей о ценности подарка Анны, я едва не допустил такой же бестактности, как Креб. Уж очень велик был соблазн подержать в руках новую игрушку. Анна не заметила моей заинтересованности коммуникатором, Магдола не подала виду. Линда, похоже, нам не слишком обрадовалась, хотя и пыталась старательно скрыть свое недоверие к землянам. Она оставила Креба развлекаться с переводчиком, но не стала нас провожать, а вызвала андроида и принялась шумно сгребать листву и сметать с коричневых дорожек желтую пыльцу. Андроид, которого Кребы назвали Августом, помогал ей. Он не только делал все за хозяйку, которая в сердцах слишком резко дернула шнур пылесоса для уличной пыльцы и едва не угробила несчастную машинку, но и, оглядываясь раз в тридцать секунд, сканировал местность.
