— У… у… у… — тихо заскулил подстреленный, закусив губу.
— Предупредительный выстрел, — холодно сказал Моручи.
— Это предупредительный? — приподнял бровь Падогов. — А какой же тогда будет на поражение?
— В голову. Смертельный. Поэтому больше меня не искушайте, — ответил Моручи.
И уронил свой квантовик.
Если б у этих двоих было время подумать, они обязательно поняли бы, что настоящий профессионал просто физически не может уронить оружие случайно.Но подумать они не успели.
Бритый молниеносно вытащил из-за пазухи еще один пистолет Макарова и выпалил в капитана. Патлатый из-за простреленной ладони не успел так же быстро поднять свое оружие. Потому и остался цел.
Моручи с дикой скоростью уклонился с линии выстрела, почувствовав холодок от пули, просвистевшей в каком-то сантиметре от кожи, быстро развернулся всем туловищем вправо, сделал шаг влево и вперед, одновременно левой рукой вывернул и перехватил пистолет, а кулаком правой ударил в горло противника. А потом нанес еще один удар — рукоятью пистолета по глазам. И — когда бритый уже начал падать — ногой в грудь. Да так, что ребра затрещали.
Все произошло так быстро, что никто ничего даже не успел заметить.
— И знал капитан, врагу ребра круша, что жить хорошо, и жизнь хороша! — упоенно продекламировал Денисов из-под стола. Он опомнился первым.
Рука патлатого, попытавшегося поднять свое оружие, замерла на полпути, когда он увидел, что сделали с его напарником. Бритый судорожно подергивался, хрипя от боли, изо рта у него обильно текла кровь, из правого глаза — тоже. По сути, ему вполне хватило бы и одного удара, самого первого. Если б Святослав приложил немного больше усилий, то просто сломал бы ему шею. В ближайшие недели несчастному предстояло питаться через трубочку.
— Это было второе предупреждение, — невозмутимо сообщил Моручи, поднимая с пола ди-кольт. На дурацкий стишок своего сержанта он не обратил внимания. Впрочем, на него никто не обратил внимания. — Еще будем экспериментировать?
— Не будем, — слабым голосом ответил Падогов. — Святослав Степанович, да вы просто отморозок…
— Напоминаю, ваш выстрел был первым, — указал на пулевое отверстие в стене капитан. — А у меня в этот момент оружия не было. Всего лишь самооборона.
— Ну, тут можно и поспорить, — не согласился Падогов. — Тут имеет место явное превышение необходимой самообороны. Юрий Алексеевич, вы хорошо себя чувствуете?
Изувеченный здоровяк что-то невнятно промычал.
— Ну, видите, явное превышение.
— Смотря по чьим законам, — промолвил Моручи.
Имперцы, будучи чрезвычайно воинственным народом, не стеснялись при случае калечить друг друга. Благо медицина семьдесят второго века могла починить человека качественно и очень быстро. Не всегда, конечно, но в большинстве случаев.
— А Виктор Борисович так и не рискнул прийти сам? — задал риторический вопрос Перов. — Всего-то двое громил — не мало ли?
— Действительно, маловато, — признал Падогов. — Особенно с учетом того, что вы здесь… не один. Семен Андреевич, мы рассчитывали поговорить с вами с глазу на глаз. Я, вы…
— …и два урода со стволами, — закончил Денисов. — Третьяков, как последняя[цензура], всегда сразу начинает пальцы гнуть…
— Кто бы говорил, — усмехнулся краешком рта Падогов. Самым-самым краешком — едва заметно. — А это вы, Николай Николаевич? Не узнал вас сразу. Это, наверное, из-за скатерти — вы под ней совсем другой человек. Между прочим, очень удачно, что я вас застал — Виктор Борисович давно хочет с вами побеседовать.
— А клал я на него! — храбро вякнул воришка. — Капитан, давай их мочить, в натуре! Мы же с тобой дураки, нам можно! Психам че хошь можно делать!
— Поэтому ты заплевал весь пол? — брезгливо осведомилась Марина, вытирая испачканную ладонь. — Свинья…
— Сержант, ну сколько можно? — вздохнул Моручи. — Уберешь потом. Так что будем с вами делать, Вениамин Сергеевич?
— Отпускать нельзя! — тут же запротестовал Николай. — Блин, капитан, Третьяков мочой плеваться будет, когда узнает, как ты ему в малину нагадил! Мочить их надо, [цензура] буду, мочить!
— Да вылезь ты наконец оттуда! — поднял край скатерти капитан.
При этом он совершенно нахально повернулся спиной к незваным гостям. Но те даже не шевельнулись — после той демонстрации силы, которую тот только что устроил, нужно было быть абсолютным тупицей, чтобы напасть на Моручи.
— Е-мое, капитан, да че ты пристал? — неохотно выбрался наружу Денисов. Все-таки полгода, проведенные в дурдоме, не прошли для него даром. Недаром же говорят, что с кем поведешься, от того и наберешься? — А ты че уставился, очкастая морда?
Падогов спокойно поправил очки, пренебрежительно глядя на мелкую сявку, вздумавшую разевать рот. Патлатый громила, которому повезло больше, чем его бритому коллеге, что-то тихо пробурчал насчет того, что за чужой спиной легко быть храбрым.
— А чем это вы в меня таким стреляли? — спросил он, тупо уставившись на простреленную ладонь. — Насквозь прошло… И не больно уже совсем…
— Не имеет значения, — уклончиво ответил Моручи. — Рядовой Перов, налей-ка нам чаю, будем начинать переговоры.
Перов пожал плечами и пошел выполнять задание. Культурист отличался добродушием и флегматичностью, был от природы миролюбив, и сейчас от души радовался, что ему самому не пришлось брать грех на душу. Хотя внутренне он уже попрощался со своим «Витязем» — Моручи в любом случае не будет охранять его вечно. А если даже и будет — против всей бригады он все равно не сдюжит. Да и милиция его разыскивает…
— Вы из какого-то спецподразделения, Святослав Степанович? — вежливо спросил Падогов.
— Можно и так сказать…
— Воевали, вероятно? Для Афганистана, пожалуй, молоды… Значит, Чечня?
— Слышь, ты, очкастый, [цензура] от капитана! — сделал пальцы веером Денисов. — Че пристал, как банный лист к[цензура]?!
— Николай Николаевич, когда мне будет интересно ваше мнение, я спрошу, — холодно промолвил Падогов. — Спасибо, Семен Андреевич.
Перов начал расставлять чашки. Кроме стандартного набора он даже принес вазочку с конфетами.
В конце концов Марина тоже вылезла из-под стола и присоединилась к чаепитию — частично из-за конфет, частично из-за того, что ее все время пихали ногами. Моручи, Падогов и патлатый громила Артем — нечаянно, Денисов — нарочно и очень часто.
Бритого громилу Юрия перетащили на небольшой топчан, положили пакет со льдом на лицо и на грудь, а голову и шею зафиксировали двумя валиками. Святослав умел оказывать первую помощь, да и Перов в этом кое-что понимал — в тренажерном зале случаются всякие травмы.
— Святослав Степанович, видите ли, Виктор Борисович очень… упрям, — выбрал самый мягкий эпитет Падогов. — Разумеется, он понимает, что Семен Андреевич не может… выплачивать столько, сколько он запрашивает. Но это заведение было любимым местом отдыха Иванихина. Знаете, как бывает, когда сменяется диктатор? Он первым делом избавляется от всех фаворитов своего предшественника. Мне очень жаль, но Виктор Борисович вряд ли отступит…
