– Гоняют вас?
– Гоняют, товарищ полковник.
– Держитесь. Это ничего. От внешнего давления в человеке вырабатывается способность сопротивляться. Внутренний стержень, знаете ли. И если нет задачи этот стержень сломать…
Задачи сломать курсанта начальник училища перед собой не ставил. Он ставил задачу вырастить хорошего офицера. Его любили. И если он вызывал курсанта к себе, это был добрый знак. Однажды, на последнем уже курсе, начальник училища вызвал к себе Ермолина. В кабинете начальника сидел, покойно сложив на коленях тяжелые руки, человек в штатском с нарочито даже задумчивым лицом.
– Кто я, знаешь? – спросил этот штатский.
– Так точно, – Толя кивнул.
Конечно он знал, кто это. Какой же военный, тем более курсант, не знал тогда полковника Карпухина, легендарного командира отряда специального назначения «Альфа». Карпухин тем временем продолжал:
– Афган. Война. Можешь погибнуть. Твое решение? – Черт, он приглашал мальчишку служить в «Альфу»!
– Я согласен, – ответил Ермолин, нимало не задумываясь.
– Иди, – улыбнулся Карпухин, и на этом разговор закончился.
Несколько месяцев Ермолин тихо радовался, что будет служить в самом героическом армейском подразделении страны. И девушка, ставшая уже его женой, тихо радовалась, что не поедет за мужем куда-нибудь в бухту Провидения, а останется в Москве. Через несколько месяцев начальник училища снова вызвал Ермолина и сказал:
– Толь, в «Альфу» отбирали четырех человек. Трое основных, четвертый запасной. – У курсанта сжалось сердце, а начальник продолжал: – Ты был запасной, Толь. Не расстраивайся. В «Альфу» ты не попадаешь, но можешь выбрать, где хочешь служить, постараемся посодействовать.
Курсант Ермолин чуть не плакал. Но улыбнулся и ответил лейтенантской поговоркой:
– Товарищ генерал, меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Может, во Владивосток? Круто. Океан. Трепанги. Икра…
– Подумай, подумай. С женой посоветуйся.
– Она небось попросится в Прибалтику. Или в Крым.
Это была проверка. Начальнику училища важно было знать, хочет ли курсант служить в «Альфе» и подставлять свою задницу под афганские пули ради того, чтобы остаться в Москве и получить в Москве квартиру, или он хочет быть героем. Станет ли юлить и пытаться устроиться при штабе или ответит веселой лейтенантской поговоркой. Ответ был засчитан. Через несколько дней, когда Ермолин пришел к начальнику училища говорить, что готов служить где угодно, но хотел бы в Прибалтике, генерал перебил его:
– Короче так, Ермолин, есть другой отряд. Как он называется, я тебе сказать не могу. Это то же, что «Альфа», только работа за границей. Завтра поедешь на двадцать пятый километр Горьковского шоссе. И не вздумай нарядиться в военную форму.
Так лейтенант Ермолин попал в диверсионный отряд «Вымпел». Это были настоящие ниндзя. Они владели всеми видами оружия, но и умели собрать бомбу из консервной банки, мха и селитры. Они прыгали с неба, плавали под водой, но и умели затаиться в чистом поле на ровном месте. Они управляли любой военной машиной, но управляли и людьми: умели так выпить и поболтать с человеком, что тот даже не замечал, как выкладывает доверенные ему военные секреты. Они были интеллектуальный спецназ. Их задача формулировалась так: развертывание партизанской подпольной деятельности в тылу врага. Они воевали в Никарагуа, Анголе, Мозамбике, Афганистане. Из операций Ермолина даже теперь рассекречены только учебные. В свободное от Афганистана время он со своей диверсионной группой проверял, надежно ли охраняются военные объекты, может ли хороший диверсант найти их и уничтожить. Он, например, нашел и условно уничтожил БЖРК – боевой железнодорожный ракетный комплекс, оснащенный ракетами «Сатана», в каждой из которых было по восемнадцать ядерных боеголовок, нацеленных на восемнадцать городов Соединенных Штатов Америки и способных превратить эти города в пыль.
Был конец 1980-х. Политики в Москве талдычили про перестройку и гласность. Но без всякой гласности диверсанты и ракетчики затеяли игру в прятки. Ракетный генерал сказал Ермолину:
– Есть такая хреновина, которая если выстрелит, то Америка не в состоянии будет вести войну. Она ездит по железной дороге. Я тебе даже назову регион, где она ездит. Но ты ее не найдешь, капитан. Ни-ко-гда!
Через пару дней диверсионная группа Ермолина, семь человек, сидела на даче посреди указанного ракетным генералом района. Они пили чай и думали. Если эта хреновина ездит по железной дороге, она выглядит как что? Как вагон. Как какой вагон? Как товарный. Она не может выглядеть как пассажирский вагон, потому что в пассажирском окна. Как какой товарный вагон она выглядит? Как рефрижератор, потому что в обычном товарном вагоне щели, а цистерна круглая и неудобная. Чем этот рефрижератор отличается от всех остальных? Там внутри ракеты. Он очень тяжелый. У него должно быть больше колесных тележек, и, когда он едет, должен быть особый звук. Кто может знать о том, что эта хреновина едет по дороге? Ракетчики, но они ничего не скажут. Железнодорожники, диспетчеры, ремонтники… Они составили список людей, возможно, причастных к тайне, и пошли разговаривать с этими людьми про очень тяжелый рефрижераторный вагон, у которого очень много колес.
Но не прямо, нет. Не в лоб. К концу второй недели поисков, безрезультатно поговорив уже с двумя десятками людей, Ермолин познакомился наконец с офицером железнодорожных войск, имевшим, кажется, слишком значительные звездочки на погонах, чтобы служить на такой захолустной станции. Они сидели на перроне, курили, Ермолин рассказывал, как якобы отстал от поезда (проверив предварительно, что действительно был такой поезд и действительно можно было от него на этой станции отстать). И они говорили о том, как разваливается страна и какой кругом бардак – это была модная в то время тема. И Ермолин приводил примеры, плел про какой-то завод, на котором якобы работал инженером. Или вот, говорил Ермолин, взять хотя бы подвижной состав на железной дороге. Разваливается же ведь на ходу. Вот давеча его поезд остановили где-то на перегоне, и мимо прошел товарный состав, который шумел так, что казалось, сейчас он под землю провалится, нереально шумел, что они там, колеса не смазывают?..
В этот момент на лице железнодорожного офицера на какой-то миг появилось выражение превосходства: он-то знал, что это за поезд, который незадачливому московскому инженеришке кажется разваливающимся на ходу и ездящим на несмазанных колесах. Дальнейшее выведывание было делом техники. Достаточно было узнать, когда этот офицер дежурит, чтобы понять, когда БЖРК пройдет в зоне его ответственности.
В этой зоне было много железнодорожных веток, но все они сходились на узловой станции. Товарняк, начиненный ракетами, неминуемо должен был пройти через эту станцию, и приблизительно понятно было, в какое время.
Там было сорок железнодорожных путей, на этом разъезде. Чтобы видеть их все, Ермолин забазировался на перекинутом через пути железнодорожном мосту. Забазировался он с букетом цветов в руках. Влюбленный дурачина, встречающий жену, которая возвращается из отпуска. Ее поезд опаздывает (Ермолин проверил, действительно опаздывали несколько поездов южного направления сразу). Он стоит на мосту с букетом цветов, смотрит вдаль. И выглядит полным идиотом. Она там небось крутила курортные романы, а он ждет на мосту с букетом цветов.
