Потом советская экономика рухнула. Советский Союз распался. Президент Ельцин ввел экономистов Московско-Ленинградской школы в правительство и предоставил им фактический карт-бланш на проведение экономических реформ. Илларионов членом правительства не был и поэтому видел, что ни одна реформа, обсуждавшаяся на заседаниях Московско-Ленинградской школы, не проведена толком Гайдаром и Чубайсом за фактически семь лет у власти. Экономический рост не начался, финансовая стабилизация не наступила, рубль продолжал девальвироваться. У Гайдара и Чубайса в правительстве были свои объяснения для каждого совершенного ими шага. Как у омоновского офицера всегда есть объяснение, чтобы разгонять демонстрацию. Гайдар, например, резко отпустил цены, которые в Советском Союзе регулировались, и цены взлетели, нанеся непоправимый ущерб популярности Ельцина и загубив политическую карьеру самого Гайдара. Чубайс провел приватизацию, разделив богатства страны не поровну между гражданами, а фактически отдав заводы и нефтяные скважины избранным, создав касту олигархов. Илларионову это казалось ошибкой. Но Гайдар отпустил цены перед лицом голода и войны. А Чубайс проводил приватизацию в момент политического кризиса: он не просто делил нефтяные скважины и заводы, но делил их так, чтобы создать класс новых богатых, которые поддерживали бы Ельцина, и они поддерживали. Возможно, это были ошибки. Возможно, в этих ошибках зашита была корысть Чубайса и Гайдара. Но у них были объяснения. Объяснения своих поступков необходимы всем – и премьер-министру, и простому бойцу ОМОН.
В 1999 году, в начале 2000-го, когда Владимир Путин сначала стал премьер-министром, а потом исполняющим обязанности президента, у Андрея Илларионова тоже были объяснения, чтобы стать путинским советником по экономике. Илларионов понимал, конечно, что Путин из КГБ, но на рубеже тысячелетий принято было сравнивать Путина с Пиночетом, полагать, будто Путин-Пиночет не так уж плох, будто, затянув политические гайки, он призовет «чикагских мальчиков», молодых экономистов, проведет либеральные реформы, а потом добровольно передаст власть парламенту. Так принято было считать. И Илларионов считал так же, тем более что накануне выборов Путин действительно создал экономический институт во главе с либералом Германом Грефом. Илларионов так думал, потому что Путин приглашал его и всерьез интересовался реформами. Илларионов так думал, потому что однажды рассказал Путину об экономической свободе, а Путин в свою очередь принялся рассказывать об экономической свободе ивановским ткачихам во время одной из своих предвыборных поездок. И спичрайтеры Путина стали звонить Илларионову и спрашивать, что такое экономическая свобода и как ее вставлять в речи шефа. И это – искренний и глубокий интерес Путина к реформам – это было объяснение. Достаточное объяснение для того, чтобы, хоть и с третьего раза, принять предложение Путина стать его экономическим советником.
В апреле 2000-го Андрей Илларионов стал экономическим советником президента Путина. Шла вторая чеченская война, война была отвратительна, жестока. Но в то же время с невиданной в ельцинские времена легкостью прошел через Государственную думу закон о плоской шкале подоходного налога – одна из главных либеральных реформ, предлагавшихся Илларионовым. Теперь богатые и бедные платили налогов поровну, по 13 %, какие бы у тебя ни были доходы. И, посомневавшись немного в искренности правительства, богатые перестали скрывать свои доходы. Огромные состояния вышли из тени. Огромные производства перестали оперировать черными наличными деньгами. Бизнес в России перестал быть сплошь криминальным. Глава крупнейшей нефтяной компании ЮКОС Михаил Ходорковский принялся ходить к экономическому советнику Илларионову и рассказывать, как собирается сделать свою компанию прозрачной, как собирается акционировать ее. Ради этого Илларионов готов был терпеть и чеченскую войну, которая была отвратительна, жестока и сама по себе – криминальный бизнес.
В 2001 году экономический советник Илларионов предложил президенту Путину возобновить платежи по долгам Советского Союза и по тем российским долгам, которые сделаны были в ельцинскую эпоху. Это предложение казалось тогда абсурдным. Абсурдным казалось платить по долгам, если весь мир считал Россию дремучим медведем и давал дремучему медведю денег в долг не потому, что надеялся на возврат долга, а потому, что боялся беспорядков на московских улицах, бунта и прихода к власти националистов, которые бог знает как распорядятся ядерным оружием. Илларионов настаивал, что если Россия начнет платить по долгам, то мир постепенно приучится относиться к ней как к цивилизованной стране: ее примут в «Большую восьмерку», ее примут в международные экономические организации.
Предложение о возобновлении платежей прошло значительно труднее, чем плоский подоходный налог, но прошло все же. И логично было теперь назначить Андрея Илларионова еще и шерпой – переговорщиком, договаривающимся с наиболее развитыми странами мира о включении России в «Большую восьмерку».
Серьезные трудности начались у экономического советника Андрея Илларионова в 2002 году, когда запущена была реформа электроэнергетики. Тут Илларионов всерьез разошелся во мнениях с Анатолием Чубайсом, главой РАО ЕЭС, задача которого в том и состояла, чтобы разрушить возглавляемую им компанию, прекратить монополию государства на электричество и тем создать экономические предпосылки свободного развития страны. Чубайс был старым приятелем по Московско-Ленинградской экономической школе. Чубайс, кажется, немало усилий приложил в 2000 году к тому, чтобы Илларионов стал экономическим советником президента. Но схема приватизации РАО ЕЭС, предложенная Чубайсом, предполагала, что приватизируются только электростанции, а электрические сети остаются в руках государства. Андрей Илларионов не видел в этом никакого разрушения монополии: кому нужна электростанция, если ты не можешь подключить ее к электрическим сетям? Какое же это разрушение государственной монополии на электричество, если государство, и только государство решает, кого подключать к электрическим сетям, а кого нет? На многочисленных совещаниях Илларионов раз за разом высказывал свою точку зрения президенту Путину, и Путин соглашался. Но – как об стенку горох: реформа электроэнергетики все равно шла по плану Чубайса и завершилась по плану Чубайса. И электрические сети все равно остались в руках государства, когда Андрей Илларионов перестал уже быть экономическим советником президента.
Окно возможностей, которым представлялась Илларионову эта его должность советника, сужалось с каждым днем, с каждым месяцем, превращалось в форточку, если не в отдушину. Весной 2003-го начались тяжелые времена для компании ЮКОС. Заведены были уголовные дела против ее руководителей, арестован был Платон Лебедев, партнер Михаила Ходорковского. Илларионов понимал, что в прошлом компании ЮКОС есть, вероятно, основания, чтобы завести уголовное дело. Но тогда следовало завести уголовные дела на всех абсолютно руководителей успешных компаний в России, ибо никто в 1990-е годы не действовал по закону, ибо и законов-то не было. Особенным абсурдом представлялось Илларионову то, что под удар попала та самая компания ЮКОС, которая первой попыталась стать прозрачной и работать законно. Та самая компания, глава которой Михаил Ходорковский на совещании у президента признал, что участвовал в коррупционных схемах, и произнес, имея в виду собравшихся лидеров российского бизнеса: «С нас коррупция началась, мы должны и прекратить ее».
