— Это… не мое… — едва смог прошептать юноша, почему-то ясно понимая, что говорит неправду. Все стемнело…
Федя очнулся, сел. Снова зал со стеллажами. Он снова в своей одежде, цел и невредим. Тяжело дыша, юноша опустил голову на руки. Потрясенный, он не мог даже встать. Появилось странное чувство, будто все это когда-то происходило на самом деле. Словно он прожил этот эпизод во второй раз. Может, это действительно было с ним в прошлой жизни? Стоп! Федя похолодел. Именно в том месте, где его тело пронзила шпага, у него большое родимое пятно. Странно. Даже более чем странно. Федя прислонился спиной к стеллажу и закрыл глаза, снова и снова прокручивая в памяти только что прожитый эпизод. В голову вдруг пришла идея. Можно ведь еще раз взять эту куклу! И снова Рашевскую поцеловать. А когда тот придурок явится, вернуться обратно. И потом можно будет еще раз повторить!
Вдохновленный идеей, Федя вскочил, подбежал к стеллажу, протянул уже руку к кукле…
— Развлекаешься?
Федя вскрикнул от неожиданности, услышав голос прямо рядом с ухом. Мим стоял совсем близко, картинно облокотившись на стеллаж.
— Я забыл тебе сказать одну очень важную вещь: у тебя есть всего восемь попыток. Соответственно, сейчас осталось уже пять. Если не найдешь ответ, останешься в восьмом теле навсегда.
Федя чуть не упал от вновь поступившей информации. Ни фига себе! Пять!
— Что ж вы сразу не сказали?! — невольно вырвалось.
— Ну, ты же должен был попробовать, чтобы понять, — мим изобразил клоунскую улыбку и исчез.
Федю передернуло. Опять угадай то, не знаю что, и в ограниченный срок. Он стоял напротив фигурки в камзоле. Страх не разгадать эту загадку и понимание, что надо использовать все попытки для выхода из Игры, боролись с безумным желанием поцеловать Рашевскую еще раз. За счастье, которое он пережил, можно жизнь отдать… Желание победило. Федя решительно взял фигурку…
Через минуту он понял, что зря это сделал. Комнаты не было. Юноша стоял на довольно большой городской площади. Огляделся вокруг. Как же все знакомо… Стройные, очень похожие друг на друга здания из красного кирпича с полосами светло-серого камня… Вытянутые крыши, сплошные аркады внизу, чугунные решетки… Ровные дорожки, аккуратные зеленые деревья… Площадь Вогезов! Литвинов никогда не забыл бы, как она выглядит. Только нет машин, велосипедов, толп туристов. Все как-то изменилось, что-то не то… И тут Федя понял, почему. Он разглядел несколько неспешно прогуливающихся по дорожкам пар: дамы в пышных платьях, мужчины в камзолах. Снова то же время, куда он попал в прошлый раз, мир, где гармония была нормой, а изысканность — повседневностью. Опустил взгляд на свои руки. Усмехнулся. Холеные пальцы, на левой руке — два перстня изумительной работы. Широкие рукава светло-серого камзола из необычной ткани, напоминающей бархат, расшиты золотом. Сейчас такую ткань можно найти только в музее. Из-под рукавов выбивались тончайшие, очень мягкие на ощупь, кружева рубашки. Ну естественно, панталоны, завязанные лентами под коленями, внизу — белые чулки. Федя почувствовал себя чучелом на маскараде. К тому же, добавилась шляпа с широкими полями, из-под которой спускались до плеч волосы, вьющиеся кольцами. Ногам стало неуютно: старинным уродским туфлям с каблуками до кроссовок явно не дотянуть.
Внезапным приступом зашкалило волнение. На противоположной стороне площади появилась Она. Она неспешно шла, разговаривая с двумя молодыми девушками в таких же пышных платьях, и, казалось, совершенно не замечала присутствия Литвинова. Он же, повинуясь инстинкту, медленно направился к ней. Отвел взгляд в сторону. Что-то внутри подсказывало: ни в коем случае нельзя скомпрометировать даму. Почти поравнялись… Федя инстинктивно остановился и, сам не понимая, что делает, снял шляпу. Его тело само совершило какое-то непонятное движение. Видимо, так тогда было принято кланяться. Дамы ответили легкими кивками прелестных головок. Тихий вскрик…
Что-то стукнулось о тротуар. Сердце бешено заколотилось, готовое выпрыгнуть из груди. На тротуар упал длинный, кружевной светло-фиолетовый зонтик с белоснежной резной ручкой из слоновой кости. Федя учтиво наклонился, поднял зонт, и прямо из кружев в его ладонь упала маленькая записка, которую юноша тут же, до боли привычным движением (откуда?!), незаметно спрятал где-то в недрах камзола.
— Позвольте, сударыня… — протянул он Рашевской зонт, сам не поняв, что сказал, тем более что сказано это было на чистейшем французском.
— Благодарю вас, сударь, я ужасно неловкая, — улыбнулась ему девушка.
— Что вы, сударыня, это честь для меня, — он снова поклонился, дамы кивнули в ответ.
Степенно разошлись, продолжая путь, каждый в свою сторону. Она проплыла совсем рядом, как богиня, утопая в нежно-фиолетовом шелке и тончайших кружевах, оставляя за собой шлейф необыкновенной женственности и изысканности, едва уловимый запах духов и ощущение прикосновения ангела.
Сердце трепетно забилось. Теперь все мысли были только о крошечном клочке бумаги. Федя прибавил шаг. Скорее найти укромное место и прочитать… Юноша не помнил, как вышел с площади через арку, шел по каким-то улицам, свернул в переулок… Он даже не заметил, что за ним следят.
— Граф де Леви! — послышался за спиной грубый оклик. — Может, не стоит так торопиться?
Федя машинально оглянулся и… увидел направленное на него острие шпаги. Напротив стоял тот самый мужчина, похожий на Бочкова, который в прошлом эпизоде его убил.
— Что вам угодно, сударь? — неожиданно для себя сказал Федя.
— Разве непонятно, любезный граф? — прошипел мужчина. — Мне нужна записка, которую моя супруга передала вам несколько минут назад.
— Не понимаю, о чем вы.
— Думаю, прекрасно понимаете.
Литвинов, не осознавая, что делает, резко отскочил в сторону и выхватил шпагу. Однако тут же в переулок вломилась дюжина здоровых молодцов со шпагами наготове.
— Это что же, понятие достоинства для вас испарилось, виконт? — дерзко выпалил Федя, удивляясь как своим словам, так и степени владения французским. — Как насчет честной дуэли? Или вам страшновато?
— Тебе ли говорить о чести, щенок! — соперник бросился на Литвинова, следом — его приспешники.
«Федя, слова говори!» — завопила в голове Дэя. Но не успел Федя сообразить, что ему делать дальше, как с противоположной стороны в переулок ворвался всадник на черном коне и быстро протянул юноше руку. Литвинов вскочил на круп коня так, будто делал это каждый день, и они умчались прочь по узким мощеным улицам, петляя среди каменных серых домов.
Оторвавшись наконец от погони, остановились у небольшого трактира. Федю съедало любопытство: кто же его таинственный спаситель? Молодой человек легко спрыгнул с лошади, повернулся… Чтоб тебя… Ян! Старше, с небольшими усиками и аккуратной бородкой, тоже в старинной одежде, но… точно Ян!!! «Офигеть», — подумал Федя. Старший клон Шабурова расхохотался:
— Ну что, рогоносец снова остался ни с чем? Хотя, надо признать, ты уже ходишь по самому лезвию.
