— За все человечество… — Федя задумался. — Вы знаете… это… на это похоже… — как-то не получалось сформулировать мысль, но Элэйми все поняла.
— Иисус сделал нечто другое, намного большее. Я попытаюсь тебе объяснить как можно проще. Одно и то же происходит на всех уровнях: в душе отдельного человека, в Зале выбора, в тонких мирах — суть везде одинакова. Душа всегда стремится к Свету, к дому, в котором она родилась. Но, накопив в себе тьму, к Свету душа может вернуться только очистившись: через жертву, страдание, боль. Иисус взял эту боль на себя, боль каждого человека, тем самым открыв людям другой путь к Свету, через любовь и раскаяние. Он открыл источник Света в сердце каждого, кто верит в него и принимает его жертву.
— Но ведь вы говорили, только человек может… а Иисус…
— Для этого ему пришлось родиться человеком.
Молчали долго. Наконец Федя решился озвучить вопрос, вертевшийся в голове:
— Зал выбора, Врата выбора… Почему «выбор»? Разве любой нормальный человек, если он не совсем псих, может открыть темные Врата? Надо быть полным придурком, чтобы это сделать! В чем выбор? Что тут можно выбирать?
— Ты не понимаешь суть выбора, Федя. В данном случае открыть Врата не означает подойти к ним и открыть физически. К Вратам ты даже на шаг приблизиться не сможешь. Ты узнаешь, как они открываются, но позже, не сегодня. И не пытайся сейчас все осмыслить. К тому же, я лишь придаю сути внешнюю оболочку, которая будет тебе понятна, не более того. Как это есть на самом деле — человеку осознать не дано.
— Почему?
— Ты сможешь подробно объяснить глухому, что такое музыка?
Литвинов смутился, опустил глаза.
Эл кинула на юношу быстрый пристальный взгляд. Федю вдруг накрыло золотистое облачко, и он оказался… в полуразрушенном городе.
— Я хочу, чтобы ты взглянул… — прозвучал в ушах голос Эл. — Это один из вариантов будущего, Федя. Это действительно произойдет, если сейчас откроются темные Врата. Смотри.
Федя огляделся вокруг, и ему стало плохо. Разрушенные дома, обугленные стены, черные глазницы пустых окон, везде мусор, грязь… Холод пробирал до костей, повсюду лежал снег, но снег… черный. Люди едва передвигались по темным улицам. Казалось, будто произошел атомный взрыв. Все кругом было смертельно отравленным, закопченным, воздух пропитан гарью и ядами. Федя медленно пошел вперед, но с замиранием сердца остановился. Это же… его дом! Вернее, то, что от него осталось: половина дома разрушена, забор превратился в кучу искореженного металла. Рядом, прямо на улице, бился в агонии какой-то человек. Федя отвернулся. Быстро зашел в дом. Мама?!! Наташа, окровавленная, покрытая страшными язвами, лежала на остатках кровати. Она еще дышала, но было понятно: она скоро умрет. Глаза закатывались, страшные хриплые стоны вырывались из груди, в уголках рта скопилась желтоватая пена…
— Не-е-ет! Ш! — Федя зажмурил глаза. Когда он их открыл, то, кажется, уже стоял в доме Яна, в его комнате…
Федя вгляделся в лицо друга, сидевшего напротив на куче тряпья. Ян, повзрослевший, уже молодой мужчина, выглядел старше лет на пять, но… у него не было обеих ног; на правой руке не хватало кисти, вместо нее болтался безжизненный обрубок. Феде стало дурно. Худой и изможденный, Шабуров оставшейся рукой держал кусок заплесневелого хлеба и жадно его глотал.
— Ян! — позвал Литвинов дрожащим голосом. — Ян! Что здесь происходит?!
Шабуров его не видел и не слышал. Федя понял, что он здесь только в качестве зрителя.
Натыкаясь на стены, вернее, на их обломки, юноша в ужасе выбежал на улицу. Везде лежали изувеченные, полусгнившие трупы. Литвинов бежал, отворачиваясь, закрывая глаза, но не мог не видеть.
Истощенные, изможденные, умирали маленькие дети… Федя увидел плачущего малыша лет трех, который теребил мертвую маму:
— Мамоська, вставай, я кусать хосю!
Федя замер. Ирина?!. На чудом уцелевшей скамейке сидела худая девушка в рваных обносках. Все ее лицо и тело покрывали страшные безобразные ожоги, в ранах копошились черви. Она пыталась встать со скамейки, но не могла. По изуродованному лицу текли слезы.
— Прекратите!!! — Федя закрыл лицо руками. — Остановитесь!!! Я не могу больше!!! — задыхаясь, он вновь оказался в белом кресле, окруженном синеватым светом.
Федю трясло. Шок от увиденного разодрал душу надвое: жизнь разделилась на «до» и «после». Зачем теперь жить?!! Хотелось разбить себе обо что-нибудь голову, только забыть, не знать…
— Это… этого не может быть… нет… — юноша даже не пытался остановить слезы.
— Извини, что показала тебе… — голос Элэйми словно вобрал в себя вселенскую грусть. — Пока это один из вариантов. Самый ужасный, да. Но он возможен. В мире еще не началась массовая истерика по поводу 21 декабря 2012 года, но она будет не так уж беспочвенна. Вариант будущего с «концом Света» в 2012 году действительно существует. То, что ты видел, — последствия катастрофы, которая может произойти, если сейчас откроются темные Врата.
— Скажите, что этого не будет!!! Скажите!!! Я не хочу этого знать!!! Как я теперь буду жить?!!
— Успокойся, — в руке Эл появился бокал с прозрачной розовой жидкостью, который она протянула юноше: — Выпей, поможет.
Дрожащей рукой Федя взял бокал, с трудом проглотил жидкость. Стало действительно легче.
Элэйми, не отрываясь, внимательно смотрела на Литвинова, будто сканируя произведенный эффект, измеряя глубину страдания. Ее взгляд совсем перестал походить на земной. Федя невольно отпрянул назад. Подобие судороги прокатилось по позвоночнику.
Через некоторое время Эл продолжила:
— Теперь я скажу, зачем ты должен был это увидеть. Ты в состоянии слушать? Федя кивнул.
— Я расскажу лишь о главном. Тебе важно понять не подробности, а суть. Игру создали два ангела: светлый и темный. Молодые, неопытные, они даже не предполагали, к чему все может привести. Это был лишь невинный спор, хотя поступать с тобой подобным образом они в любом случае не имели права. В шестом туре они имели глупость скопировать Зал выбора, и это стало их роковой ошибкой.
Феде почему-то стало очень жарко. Воздух, пульсируя, точно нагрелся. Казалось, Элэйми говорила все быстрее и ее слова превращались в какой-то сумасшедший экшн, пробивая сознание отравленными стрелами того, что совсем не хотелось ни слышать, ни понимать.
— Во втором туре Игры ты получил Ключ. В Игру изначально была вложена лишь слабая, вполне безобидная копия настоящего Ключа, но ее, втайне от создателей Игры, подменили. То, что лежит в твоей барсетке, — настоящий Ключ, открывающий реальные источники Света и Тьмы.
— Кто… подменил? — задыхаясь, спросил Федя. Что-то громко стучало в ушах, как поезд, несущийся на предельной скорости. Или это сердце?
— Не сомневаюсь, что Саммаэль — повелитель Тьмы. Но это еще не все. Прорицатель разрешил тебе доступ: твое имя числится в списке. Здесь совпало еще множество факторов…
