Патрульные висели на хвосте как приклеенные, озаряя красно-синими всполохами беспрестанно завывающих сирен пустые улицы. Отставание понемногу сокращалось, и вскоре нас высветил мощный луч поворотного фонаря.
— Сейчас палить начнут, — сообщил Сол, втягивая голову в плечи, и принялся бросать автомобиль из стороны в сторону.
Опыт в таких делах у него был богаче моего, поэтому я незамедлительно пригнулся, и почти сразу вдогонку нам захлопали револьверные выстрелы. Не попали ни разу, но нестись с головокружительной скоростью под обстрелом, зная, что единственное пробитое колесо обернется катастрофой, было не просто неуютно, а страшно до скрежета зубовного.
— Стреляй! — крикнул Коган, когда патрульный спрятался в салон перезарядить револьвер. — Стреляй! Иначе не оторвемся!
— Забыл, с кем разговариваешь? — рыкнул я в ответ.
— Вот дерьмо! — выдохнул гангстер. — Виктор, сделай что-нибудь! Если нас накроют с двумя трупами, никакой адвокат не отмажет!
Если накроют? Да нет, когда накроют! Это всего лишь вопрос времени. Патрульные машины радиофицированы и, значит, на перехват нам сейчас мчатся все ближайшие автомобили. Налеты на банки стали историей именно с повсеместным внедрением раций.
Заметив, как вновь высунулся из салона патрульный, я скомандовал:
— Поворачивай!
Сол сбросил скорость, вписываясь в крутой поворот, затем опять утопил педаль газа, и автомобиль вновь рванул вперед. Теперь мы мчались по узеньким улочкам Десятки, и хоть там можно было скрыться даже от адских гончих, но оторваться никак не получалось, поскольку водитель висевшей на хвосте машины знал район не хуже Когана.
— Налево, — распорядился я, высматривая знакомые ориентиры. — А теперь направо!
Мы слегка увеличили отрыв, но, если так и продолжим крутиться по переулкам, нас просто заблокирует вызванное преследователями подкрепление. Я выругался и принялся один за другим вытаскивать из спидлоадера на поясе патроны и вставлять их в откинутый барабан револьвера. В нещадно трясшемся на неровной брусчатке автомобиле сделать это оказалось вовсе не просто.
— Повернешь — и сразу тормози! — распорядился я, заметив знакомый дом. — А сам в объезд! Понял?
— Сделаю!
Сзади вновь мелькнули фары патрульной машины, нас высветил луч поворотного фонаря, и сразу разлетелось боковое зеркало. Сол поспешно выкрутил руль, и вдогонку запоздало хлопнул очередной выстрел.
За углом Коган резко затормозил, я выскочил из машины и юркнул в подворотню, а родстер рывком сорвался с места и помчался дальше. Он только вывернул на соседнюю улицу, как в переулок влетел патрульный автомобиль.
Когда преследователи под рев движка проносились мимо, я дважды выстрелил в заднее колесо; машину немедленно занесло, и она с диким скрежетом врезалась в составленные у стены мусорные баки. Тогда я бросился наутек, пробежал через двор, взобрался на забор и спрыгнул на другую сторону. В тот же миг улицу осветили автомобильные фары, и рядом притормозил вывернувший из-за дома родстер.
В распахнутую дверцу запрыгнул чуть ли не рыбкой.
Сол немедленно утопил педаль газа, и мы понеслись прочь. Немного покрутились по окрестностям, потом загнали автомобиль в арку, где избавились от трупов и рассаженного бокового зеркала. Под конец сорвали тряпки с регистрационных номеров и вновь забрались в родстер.
— Взломщик сможет тебя опознать? — спросил Коган, выворачивая на улицу.
Я помолчал, потом покачал головой:
— Думаю, об этом стоит беспокоиться меньше всего.
Через соседний перекресток под завывание сирены промчался полицейский автомобиль, и гангстер кивнул:
— Пожалуй, что так.
Какое-то время мы крутились по второстепенным улочкам, а потом Сол повез меня в отель. Понемногу схлынул адреналин, стало тоскливо и страшно, но я несколько раз глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться.
Не первый раз, и уж точно не последний.
Так чего переживать? Выкрутились…
— Ближе подъезжай, — велел я приятелю, когда тот загнал родстер в переулок за отелем.
Мы выбрались на улицу и закурили. Постояли, помолчали, а потом я перекинул через плечо ремень переноски, забрался на капот автомобиля и не без труда, но дотянулся до нижней ступеньки пожарной лестницы. Оттолкнулся, подтянулся и, вскарабкавшись наверх, попросил гангстера:
— Карабин!
Коган беззлобно ругнулся, но все же осторожно влез на родстер и протянул мне винтовку.
— Спасибо, Сол, — поблагодарил я приятеля, ухватив ствол.
— Выставлю тебе счет, — пообещал гангстер.
— Бывай.
Поднявшись к номеру, я тихонько забрался в окно, прикрыл его за собой и отошел к шкафу убрать карабин.
— Удачно? — выглянула из спальни Марианна.
— Нормально.
— Тогда спать, — зевнула девушка. — Можешь присоединиться, если не будешь распускать… руку.
Она выключила свет, а я задумчиво уставился на перебинтованную кисть. Стиснул ее в кулак и покачал головой.
— Да нет, руки.
Но спать лег на диване.
Проснулся от дребезжанья будильника. Хлопнул по железному чудовищу, отправился в ванную и уставился на отражение помятой физиономии.
В таком виде на работе показываться точно нельзя.
Я аккуратно разбинтовал правую кисть и без особого удивления обнаружил, что опухоль полностью спала, а пальцы шевелятся, будто новенькие. Неожиданностью стало исчезновение пары шрамов: старые никуда не делись, а вот полученные пару месяцев назад будто корова языком слизнула. Дело точно было во взбесившихся сущностях, но как им удалось отмотать время назад, я просто не представлял.
Не стал и голову ломать. Забрался в ванну, принял контрастный душ, насухо вытерся вафельным полотенцем. Самочувствие немедленно улучшилось, и я даже рискнул побриться. После похлопал себя по щекам смоченными одеколоном ладонями, залепил кусочком пластыря единственный порез и насыпал на щетку зубного порошка.
Когда вышел из ванной в одном лишь обмотанном вокруг бедер полотенце, заспанная Марианна уже сидела на диване и клевала носом.
— Тебя машиной переехали? — встрепенулась она при моем появлении.
Я оглядел синяки на ребрах, к которым за вчерашний вечер добавилось несколько новых, и поморщился:
— Пытались, — потом попросил: — Иди спать.
— Закрою за тобой, — зевнула девушка.
— Мне надо переодеться.
— Я не буду смотреть.
— Марианна!
Девушка презрительно фыркнула и ушла в спальню.
— Сегодня ты возвращаешься домой! — напомнил я, распахнув платяной шкаф.
