Арбалетная стрела с глухим стуком вонзилась в приближающегося монстра. Он пошатнулся от удара, но в остальном — будто и не заметил стрелы. Саша с недоверием посмотрела на свой арбалет.
— Бродяги, так мы зовем их в Высоких Клыках, — сказал старый варвар. Подняв свой двуручный меч высоко в воздух, он взмахнул им и снес голову с плеч существа одним ударом. — Они попадаются иногда после того, как в одном из Пределов проявится мерзость. Бродяги не блещут сообразительностью и являются настырными убийцами, но они медлительны. Снеси такому голову, и он сразу умрет.
Айзек тыкал мечом другую неуклюжую тварь, но она по-прежнему лезла на него.
— Голову, парень, — крикнул Кейн.
Саша снова подняла арбалет и выстрелила.
Стрела пронеслась в воздухе и вонзилась бы твари точно в затылок, если бы Волк, который только что разнес одного бродягу о дерево, не возник опрометчиво у нее на пути.
Бродар Кейн застыл на месте. Время будто остановилось.
Стрела вонзилась Джереку в плечо, в то же место, куда неделю назад его поразила стрела стражника.
— Чертова шлюха! — прорычал Джерек. Его лицо являло собой воплощенную ярость. — Ты за это заплатишь. — Он шагнул к девушке.
— Я не хотела, — начала было Саша, но он врезал ей тыльной стороной руки и сбил наземь. Здоровой рукой он извлек из-за спины топор.
— Джерек.
Волк развернулся.
— Не вмешивайся, Кейн.
— Не могу.
Его старый друг нахмурился. Кровь лилась по руке из-под стрелы, но он не обращал на это никакого внимания.
— Ты попытаешься остановить меня?
Кейн пожал плечами.
— Думаю, да.
Волк ухмыльнулся, издав жуткий скрежещущий звук, не имевший ничего общего со смехом.
— Герой — всегда герой.
— Я не герой и никогда этого не утверждал. Я — старый человек, который пытается сделать то, что правильно, в то малое время, что мне осталось. Я не позволю тебе причинить вред девушке.
— Ты наполовину мертвец, Кейн.
— А у тебя только одна здоровая рука. Вряд ли это поединок на века.
Джерек фыркнул.
— Как в сагах о великих горцах древности? Думаю, мы оба слишком стары для такого дерьма.
— Да. — Меч дрожал в его руках. У него тряслись руки.
Бродар Кейн потерял счет людям, которых он умертвил за долгие годы. Он убивал молодых и старых, хороших и плохих — последних, когда мог, но Шаман был раздражительным повелителем, и не его воину следовало решать, что правильно, а что нет. Кейн был Мечом Севера, человеком, которого боялись и уважали в равной степени.
Давно уже прошли времена, когда он гордился всем этим, но факты — упрямая вещь. Он никогда не проиграл сражения, хотя существовали и другие воины, слава которых не уступала его собственной: Борун, его брат по мечу, Мехмон, который был тверд, как лед, покрывавший его Предел, пока не постарел и не размяк. Говорили, что Берегундскому Мяснику не было равных на поле боя, и если есть горец, с которым Кейн желал бы скрестить мечи, то это как раз тот кровожадный ублюдок и насильник.
Все они были крутыми ребятами, но он не поставил бы ни на одного из них против того, кто смотрел ему сейчас в лицо. Джерек непреклонен, как сам Похититель, он сражается неистово и ожесточенно, как никто другой, известный Кейну.
Сделав глубокий вдох, он ощутил дикую боль в животе. Готовясь к схватке, он был уверен, что это — его последний бой. Эфес меча скользил в его горячих от лихорадки ладонях.
Джерек прищурился.
— К черту это, — произнес он, опустил топор и повернулся к Саше, которая старалась подняться на ноги. Левая щека у нее припухла и покраснела. — Я еще не сказал последнего слова. А теперь держись от меня подальше. — С этими словами он ринулся во мрак ночи.
Кейн устало вздохнул и опустил меч в землю. «Прошло не так уж и плохо, в конечном счете».
Они подошли к Айзеку. Слуга, казалось, остался невредимым. Ему удалось снести голову бродяге, который напал на него, и теперь он осматривался по сторонам в поисках других тварей.
— Думаю, я читал о таких вещах, — сообщил он. — Временами, когда имеется достаточно неконтролируемой магии, души переходят из царства мертвых и возвращаются в свои бывшие тела.
Кейн бросил взгляд на безголовый труп у ног Айзека.
— Ха. Принимая все это во внимание, они не кажутся очень уж благодарными за еще одну возможность пожить.
Ярко вспыхнула молния, и слуга подпрыгнул на месте. Он застенчиво улыбнулся.
— Духов снедает ненависть и ярость. Их смерть не была благостной и спокойной.
— Кажется, ты много об этом знаешь.
— Я много читаю. Это — одна из привилегий работы в книгохранилище.
— А я не прочел ни одной книги за свою жизнь.
— Но ты уже сражался с такими существами прежде?
— Да. С такими и похуже. Бродяги — не самое худшее из того, что изводит Клыки. Демоны, которые спускаются с хребта Дьявола, так же круты, как большинство видов мерзости, и гораздо умнее. А с годами их становится все больше.
— В этих краях демоны — всего лишь детские сказки.
Кейн пожал плечами.
— Знахари утверждают, что барьер между царством людей и царством демонов очень слаб на хребте и становится все слабее. Они утверждают, что убийство богов разрушило мир.
На мгновение понурое лицо Айзека озарил глубокий интерес.
— А что говорит Шаман?
— Ничего. Он не говорит о богах. Он вообще не говорит о прошлом.
Айзек собирался сказать что-то еще, когда рядом кто-то громко ахнул. Кейн повернулся, опасаясь, что Волк собрался выполнить свое обещание Саше. Но девушка смотрела на что-то в другом конце деревни.
— Что это, девочка?
Она указала на большое здание вдали, за стеной дождя.
— Вон там зернохранилище. Я увидела огонь, мерцающий внутри. И… там было что-то еще. Оно не похоже на человека.
— Один из этих? — спросил Айзек, показывая на неподвижного бродягу, которого Джерек расколотил о дерево.
Волка нигде не было видно.
Саша покачала головой.
— Больше. И у него было слишком много рук.
— Не скажу, что мне нравится то, что я слышу, — пробормотал Кейн. Его голос дрогнул. Лихорадка усилилась, и сейчас, когда адреналин после недавнего возбуждения пошел на убыль, ему стало плохо, как прежде. Раной нужно заняться немедленно. Но для лечения у них ничего нет. — Если там есть свет, возможно, внутри — селяне. Может, один из них — лекарь или знает, где мы сможем найти лекарства.
