Возвращались мы скорым шагом, но я успел приобрести по дороге бутылочку вина из аугевы, очень уж оно мне приглянулось. Николь, не сомневаюсь, тоже понравится. Ну и еще нитку местного жемчуга – Острова им славятся повсеместно, что позволяет экспортировать его в огромных количествах. Здесь, на архипелаге, добывается жемчуг самых разных цветов: от черного до голубого, не минуя всех оттенков красного.
К тому же век для местного перла, в отличие от добытого в других местах, – не срок, он умирает, тускнея, не раньше, чем через несколько столетий. Правда, купленный мной жемчуг был самый обычный – белый, но крупный и формы идеального шара.
На обратном пути нам снова не повстречалось ни одной прекрасной аборигенки-паури. «Либо они все попрятались, когда узнали, что в Монтосел прибыл „Небесный странник“, либо здесь их попросту нет», – думал я, слыша за спиной недовольное бурчание Родрига Бриса, тоже разочарованного.
Возле открытого грузового люка в борту «Небесного странника» нес вахту Энди Ансельм. Он разговаривал с каким-то человеком, судя по внешности, матросом с летучего корабля.
– Ты, случаем, не с «Мантельского удальца?» – поинтересовался я больше на всякий случай.
– Да, господин Сорингер, – немедленно отозвался он.
– Капитан на борту?
– Да, господин Сорингер, – не стал он ничего менять в своем ответе.
– Николь на «Страннике?» – обратился я уже к Энди.
Николь – девушка своенравная, и я опасался, что за время моего отсутствия она отправилась в Монтосел. И если есть здесь красавицы, правда, прячущиеся непонятно где, так почему же не быть и красавцам? А там и до беды недалеко.
Одно можно было сказать точно: если она и ушла, то не в компании с Миррой. Подруга Энди только за время нашего короткого разговора успела дважды уже взглянуть на него с высоты борта: чем это там ее любимый занимается? Не подкралась ли к нему тайком коварная обольстительница?
– Да, капитан, она на корабле, – ответил Энди с некоторой небрежностью, явно рисуясь перед матросом с «Мантельского удальца»: мол, он уже столько всего прошел со своим капитаном, что может себе это позволить.
* * *
Я обнаружил Николь лежащей на постели лицом вниз, и плечи у нее часто вздрагивали.
«Снова она видение той девицы из пенала вызывала, – с тоской подумал я. – Нет, я его обязательно выкину! Только не на глазах у нее, иначе поссоримся. В конце концов, вещь маленькая, она и затеряться может, якобы».
– Николь, – усевшись на краю постели, я осторожно погладил ее по голове. – Ну нельзя же так убиваться! Эта девушка умерла тысячелетия назад. Смотри, какие я тебе красивые бусы купил!
Николь повернулась ко мне, и глаза ее действительно были полны слез.
– Люк! – с трудом сказала она дрожащим от смеха голосом. – Ты только почитай, что пишут в этой книге! – Николь снова уткнулась лицом в подушку и, всхлипнув, засмеялась снова.
Я взял книгу в руки. «Кровь Древних» – именно так называлась она. И написал ее ученый Габриэль Морансо, всю жизнь посвятивший изучению наследия Древних. Купил я ее в Опситалете, в книжной лавке, случайно обнаружив в темном углу на нижней полке среди других таких же, которым выпала не самая удачная жизнь. Только вот купил-то я ее, чтобы узнать о Древних побольше, тем более, как позже выяснилось, работы этого автора во многих землях запрещены. А тут девушка, в чьих жилах та самая древняя кровь и течет, от смеха почти в истерике.
«Вот и отлично, – размышлял я, осторожно целуя Николь за ушком. – Пусть она пока смеется, а мне необходимо наведаться на „Удальца“, вечером капитана я могу на нем и не застать».
– Николь, у меня тут срочное дело. Ты уж не скучай без меня, его никак нельзя отложить.
Вообще-то я ожидал ее ехидного вопроса: как, мол, поживают в Монтоселе красотки, о которых наслышаны даже те, кто понятия не имеет, в какой стороне находится архипелаг? Но моя красавица только и смогла, что кивнуть в ответ, чтобы в очередной раз ткнуться лицом в подушку, не переставая всхлипывать.
Захватив карту, ту из двух, существование которой ни для кого не секрет, я вышел на палубу. Есть у меня и вторая, доставшаяся мне совершенно случайно, и о ней знает только мой навигатор. Отметить ловушки можно и на этой, а уж потом перенести отметки и на секретную.
– Пойдемте, – кивнул Роду и Ларду, дожидавшимся меня в тени кормовой надстройки.
Эти два великана и на «Мантельском удальце» не помешают. Неизвестно, как там с дисциплиной, и не хватало мне еще самому кулаками размахивать, несолидно. Хотя хватило бы и одного Ларда, он – воин. Причем такой, что не приведи Создатель дело дойдет до драки: кто куда убегать будет! Хотя, конечно, кулачный бой не основное его искусство.
– Господин Сорингер! – услышал я, едва спустившись с палубы на землю.
Голос принадлежал все тому же матросу с «Удальца».
«Сейчас на работу проситься начнет, только не нуждаемся мы в людях. Да и вид у него такой, как будто только из угольной шахты вылез. Такой нам точно не нужен», – успел подумать я, когда услышал:
– Господин Сорингер, – уже в который раз повторил он, заставив меня сморщиться: ну сколько можно-то! – Может быть, вас это заинтересует?
На его грязной ладони лежала вещица, вид которой ни о чем мне не говорил.
На взгляд выглядит забавно, но что с того?
– И чем она может меня заинтересовать?
Я взял безделушку, чтобы рассмотреть получше. Выглядела она как стержень квадратного сечения длиной с ладонь. На каждой из четырех граней имелись какие-то надписи. Сомневаться не приходится: Древнее письмо, его не спутаешь ни с чем – слишком своеобразная вязь. С одного торца стержня круглая пластинка величиной с монету не самого крупного достоинства. А с другого – полый граненый цилиндр, и в него даже мизинец не влезет, на дне цилиндра блестящий шарик. И все.
– Это древняя вещь, – торопливо начал объяснять этот замарашка. – Да ей просто цены нет!
«Ну и что с того, что древняя? Знал бы ты, сколько таких вещей через мои руки прошло! А сколько еще я их видел, когда работал в Коллегии! Вот у навигатора древняя вещь – зрительная труба, и ей точно цены нет».
– Досталась она мне случайно, – едва ли не захлебываясь, продолжил свои объяснения матрос с «Мантельского удальца». – Говорят, что ее обладателю откроются доселе неведомые тайны!
А вот это он совершенно напрасно заявил. Существует целый бизнес, где доверчивым простофилям продают иной раз за серьезные деньги всякую ерунду под видом вещей Древних. Чего трудного изготовить такую вот штуковину, после чего выгравировать на ней древние письмена и толкнуть за серьезные деньги? Дело ведь еще и в том, что многие вещи Древних открывают свои особенности не сразу, спустя какое-то время, что всегда на руку мошенникам.
Только где он во мне дурака-то увидел? Хотя в одном он прав: эта ерундовина действительно вышла из рук Древних. Любой металл – субстанция теплоемкая, эта же вещь, сколько ни держал я ее в руках и даже пытался согнуть, по-прежнему продолжала едва уловимо холодить ладони. Так что ошибки быть не может. Но к чему она мне?
