– Потому что не будем, – приглушенно рыкнул он и выжидательно сложил руки на груди. – И вы нам ничего не сделаете. Ни-че-го. Ну что, опять побежите жаловаться завучу, да? Или хотите, мы одежду на вас подожжем?
– Арт. – Вета склонила голову к плечу. – Ты решил пойти на меня войной? Что же, хорошо, сегодня вечером я позвоню твоей маме. Мы с ней обсудим этот урок. Все обсудим, не сомневайся. И журнал. И мою одежду.
Она наклонилась и подняла с пола синюю книгу. Стряхнула пыль с титульной стороны, особенно тщательно – с белого, приклеенного к обложке бумажного прямоугольника с черной надписью: 8 «А». Как и положено по инструкции.
– Да хоть папе, – хохотнул Арт, приподнимаясь со своего места. Он уперся руками в парту и, глядя исподлобья, заявил: – Только подумайте, как бы вам самой после этого не было плохо. Очень плохо. По улицам темным ходить не боитесь?
Он сел, медленно, важно, словно выступил на конференции с тщательно отработанным докладом. А Вета все смотрела на белобрысую челку, не понимая, что же нужно отвечать на такое.
– Арт, – улыбнулась она наконец. – Если вам станет легче, представьте, что я очень испугалась.
Кто-то слева хохотнул и тут же смолк.
В учительской был телефон. Номера Антона Вета до сих пор не знала, но помнила наизусть номер дежурного. Три цифры.
– Добрый вечер. Мне нужен Антон.
– Переключаю.
Вета вздохнула, устало опираясь локтями на стол. Учительская пустовала, как и вся школа после седьмого урока. Только в закутке за шкафом шуршала тетрадями замученная пожилая учительница английского. Серели сумерки за окном и вяли розы, разномастным пучком сунутые в широкую вазу на окне. По щиколоткам тянуло сквозняком.
– Ваш разговор записывается, – сообщил бесстрастный голос.
– Хорошо, – выдохнула Вета просто так. Ей нужно было говорить, хоть с кем-то. Хоть с этим безликим голосом.
Учительница английского посмотрела на Вету вопросительно, та показала жестами – две минуты.
В раскрытые настежь коридорные окна дышала осень, и неслись возгласы не успевших далекой уйти детей. Вета посмотрела на аллею, пока шла в учительскую: весь ее класс, как заговоренный, сидел на низенькой ограде клумбы. Все одиннадцать человек, она легко пересчитала их.
«Неужели никому не хочется домой?»
– Да, – прозвучал наконец на том конце провода голос Антона. Глухой и уставший до неузнаваемости.
– Привет, это я.
Услышав ее, он немного повеселел, как будто звонки ему на работу стали делом привычным. Или притворился, что повеселел.
– О, хорошо, что появилась. Как школьная жизнь?
– Паршиво, – не стесняясь в выражениях, призналась она и поймала на себе неодобрительный взгляд англичанки. – У меня к тебе просьба. Ты не встретишь меня у школы? Если надо, я подожду.
В трубке зашумело, зашептало, словно Антон прикрыл ее ладонью, чтобы поговорить с кем-то в комнате. Вета ждала, покорно, как барашек перед жертвоприношением. Ведь чем-то подобным наверняка и занимаются эти новые люди. Жертвоприношениями.
– Скажи, если не сможешь, я сама доберусь, – выдала она, когда скрежет в трубке прекратился.
– Нет, я заеду. Минут через тридцать, ладно? – Он снова бросил что-то мимо трубки, Вета не разобрала слов. Она вздохнула.
– Подойди к главному входу, я увижу тебя в окно и спущусь.
Он ничего не спросил, только обещал поторопиться. Связь резко оборвалась, как будто дежурному надоело записывать бессмысленную болтовню, и Вета с сожалением опустила потеплевшую от ее рук трубку на рычаг.
Она сунула журнал в специальный шкаф и вышла, попрощавшись с англичанкой. В коридоре уборщица в синем халате закрывала окна. Навстречу Вете попалась только припозднившаяся старшеклассница в спортивной форме – по вечерам в местном зале проходила секция волейбола.
Антон приехал не через полчаса – всего через пятнадцать минут. К тому времени аллея почти опустела, только группка подростков у цветочной клумбы осталась на месте. Вета почти все время простояла у окна, боком привалившись к стене. Хоть у нее от усталости и нервов болели ноги, сидеть она не могла – норовила сорваться и бессмысленно заходить взад-вперед по подсобке.
Манекен таращился пустыми глазницами, пока Вета лихорадочно собирала вещи. Сумка, учебник для пятых классов – ведь у них урок в понедельник. Тетради пятиклашек – много, но надо проверить. Стянув с крючка плащ, она едва не выронила ключи.
Пока она спускалась по лестницам, колени предательски дрожали, но Вета списывала все на слишком прохладный вечер. Туман до сих пор лежал на цветочных клумбах и опавших листьях. Антон ждал ее у главного входа, заложив руки за спину.
– Помочь? – он подхватил стопку тетрадей.
Проходя мимо своего класса, Вета первой попрощалась:
– До свидания.
– До свидания, – хором откликнулись они.
Это такой ритуал, – поняла Вета. «Здравствуйте – до свидания». Можно улыбаться и склонять голову, но потом все равно ненавидеть. Еще одно правило школы.
Второе сентября
Тяжело опираясь на стол, Жаннетта прошла к своему месту и села. Класс напряженно молчал, а она смотрела в окно, нервно перебирая пальцами тяжелые каменные бусы.
– Значит так, – сказала она, не оборачиваясь. Рыже-седые растрепанные волосы и сурово поджатые губы. – Открываем тетради, записываем.
Кто-то зашуршал новенькими страницами, еще пахнущими канцелярским магазином. На третьей парте Арт задумчиво смотрел в окно. Оттуда доносились развеселые крики младших, там еще цвело лето, и свобода, и тепло.
Второго сентября воздух в школе пах тоской. Первого еще ощущались тонкие нотки праздника, а потом начиналось – все по новой.
– Вы расстроились? – простодушно поинтересовалась Алиса. Она даже привстала, и Вера с первой парты покосилась на нее – все лучше, чем приниматься за опостылевшую учебу.
Жаннетта глянула в их сторону, губы плаксиво дрогнули. Но если бы минуту назад они бы не слышали шипения Лилии из-за дверей учительской, они бы и не заметили. Жаннетта редко улыбалась. Почти никогда.
Пять минут назад открылась дверь учительской и стукнула Алису по лбу. Она испуганно отпрыгнула, но выскочившая в коридор Жаннетта не стала ругаться, вместо этого она зашагала в учительский туалет, припадая на больную ногу, и Алейд потом рассказывала, что глаза у нее были красные.
– Это мы виноваты, да? – гнула свое Алиса, зависнув над партой, хоть на нее уже и шипели со всех сторон. – Скажите.
– Записываем тему, – отрезала Жаннетта, поджимая губы. – Вы тут ни при чем.
Ха! Как же. На перемене под лестницей состоялся военный совет.
