Вета судорожно втянула воздух и поняла, какая вокруг тишина. Только дворники ездили туда-сюда по лобовому стеклу, бессмысленно гоняя дождевую воду. Вета потерла ушибленный локоть.
– И что это было? – спросила она хрипло.
Антон не сразу нашел место крепления ремня безопасности, отстегнул его. Коснулся шеи, как будто там болело. Вета видела, как сжимались в тонкую полоску его губы.
– Я… прости, не хотел тебя пугать. – Он хлопнул ладонями по рулю. – Я тебя не предупредил, я надеялся, что все как-нибудь устроится.
– Да что еще? – тихо зверея от неизвестности, прошептала Вета. Зажглись наконец фары, и перед бампером она различила толстый ствол дерева. Еще бы немного, и машина вписалась бы в него – тут и гадать нечего. Вета смотрела на него как завороженная, и еще на то, как дворник ерзают по стеклу.
– Он тебя не хочет отпускать. – Он зачем-то открыл дверцу и тут же с силой захлопнул ее, успев впустить в салон разве что запах дождя и степи.
Вета обернулась вправо, туда, где по ее представлениям должен был остаться город, охваченный серо-серебристым маревом и закрытый стеной. Она ничего не смогла различить в переплетении струй воды, только зря щурилась и снова кусала уже сочащиеся кровью губы.
– Смотри. – Антон поднял было руки, словно собирался рисовать в воздухе, изображать невиданные фигуры, но тяжело вздохнул и снова опустил голову на руль. – Я не знаю, как это объяснить тебе.
– Все равно, как, – не выдержала она.
– Город не хочет тебя отпускать. Ты ему понравилась. – Он неловко улыбнулся, пытаясь хоть немного разрядить атмосферу. Вете и самой казалось, что между ними вот-вот начнут проскакивать молнии. – Точнее, он признал тебя своей. Теперь вряд ли отпустит.
– Что мне сделать? – закричала Вета. – Что? Я…
Она застонала, не в силах больше говорить на эту тему. Рука сама собой потянулась к дверце. Та легко открылась, щелкнул замок. Вета ступила на размякшую от дождя землю. Чавкнула грязь под каблуком.
– Лучше не надо, – тихо – и чуть слышно из-за шума дождя – сказал ей вслед Антон.
– Лучше не надо что? – Одной ногой она уже стояла на земле, и дождь снова поливал холодом спину. Долго или не очень, она доберется до Полянска.
Или где-нибудь здесь утонет.
– Лучше не надо, – повторил он, потянулся к Вете, но не достал. Сжал пальцы на мягкой обивке сиденья и склонился к ней. – Он тебя не отпустит уже. Живую. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Вета сжала пальцы в кулаки.
– Плевать мне на ваш город!
Она с силой хлопнула дверцей и пошла в ту сторону, откуда тянулись по жирной земле следы шин. Сумка хлопала Вету по бедру, одежда сразу же промокла насквозь.
Ни города, ни дороги она теперь не видела и, когда обернулась, поняла, что потеряла из виду даже следы машины – последний ориентир. Шла, увязая в грязи, пока не выбилась из сил. Из полумрака вырастали кустарники и низкие деревца, дороги не было.
Земля смешалась с небом. Вета остановилась, растерянно оглядываясь. Отбросила с лица мокрые волосы. Чужое присутствие она почувствовала кожей, потому что зрение оказалось вдруг бесполезным. В привычный уже шум дождя вклинился еще один звук – так хлюпала грязь под тяжелыми шагами. Они ни скрывались, они подавали голоса: глухо рычали у нее за спиной.
Вета попыталась унять панику и пошла дальше. Все равно куда, лишь бы не стоять на месте. И преследователи двинулись следом. Оборачиваясь, она видела то узкую морду, то желтый оскал. Стая бродячих собак – разномастных, длинноногих, черных и рыжих, желтоглазых. Она не хотела всматриваться: прямой взгляд мог бы стать спусковым крючком нападения. Тени мелькнули справа.
Она не выдержала и рванула вперед. Но дыхание мгновенно сбилось. Поскальзываясь на грязи, она все еще бежала, тратя драгоценные секунды на то, чтобы оглянуться. Преследователи теперь тоже перешли на бег, они гнали ее по бездорожью, заставляя бросаться из стороны в сторону. Она давно потеряла направление. Еще немного, и Вета ощутила горячее дыхание у своих ног. Потом в опасной близости от ее бедра клацнули зубы. Желтые глаза блеснули впереди и слева. Они ее окружили.
Захлебнувшись дождем, Вета замерла. Собаки остановились неровным кругом. Неторопливые – некуда им были спешить, – пошли на нее.
Недалеко взвыл мотор – громкий даже в шуме ливня. Машина, заляпанная грязью по самые стекла, вывернула из дождя справа. Взвизгнула рыжая шавка – едва успела отскочить в сторону.
Как только машина оказалась рядом, Вета отчаянно дернула дверцу и упала на пассажирское сиденье. Антон ничего ей не сказал – тут же вдавил педаль газа в пол. Стрелка спидометра дернулась, как эпилептическая.
За окнами ничего было не разобрать, кроме беспорядочных дождевых струй. Они снова летели в пустоту, и пальцы Антона, сжатые на руле, казались онемевшими. Вета боялась взглянуть ему в лицо. Ее саму трясло так, что клацали зубы.
Спереди вынырнула тень: рыжий бок, оскаленные зубы. Машина вильнула в сторону, но быстро выровняла курс. Вета обернулась. Она не поверила тому, что увидела. Сквозь дождь собаки преследовали их, неслись за машиной, скорость которой ушла за сто и все росла.
Дождевые струи ложились на боковые стекла почти горизонтально. Рев мотора сделался надсадным. Машину подбрасывало на корчах, вот подбросило в последний раз, так что Вета приложилась плечом о дверцу, и тут под колеса машины нырнула дорога.
Они оба вздохнули с облегчением. Антон сбросил скорость и впервые посмотрел на Вету – сам до невозможности бледный, судорожно сжавший зубы. Хотел что-то сказать и не смог. Она тоже не смогла. Сердце до сих пор колотилось как сумасшедшее.
Дождь как будто бы утихал, и даже в небе наметился просвет. Теперь можно было рассмотреть далекую стену города, черные вышки, подпирающие небо. Пересилив себя, Вета осторожно глянула в зеркало заднего вида: собак не было.
Антон остановил машину и бессильно отпустил руль.
С волос на грудь капала вода, блузка прилипала к телу. Вета опустила взгляд: туфли были в грязи.
– Что мне теперь делать? – спросила она срывающимся шепотом.
Антон протянул руку, чтобы убрать мокрые волосы ей за плечи и увидеть лицо. Его ладонь, неожиданно горячая, легла ей на плечо.
«Тушь давно потекла», – некстати подумала Вета и провела по щекам, но черных следов на ладонях не осталось. Дождь смыл и тушь, и слезы, и все следы.
– Все будет хорошо, – хрипловато, как будто простужено, пообещал Антон. – Поехали домой?
Не переодеваясь, она завернулась в одеяло и отвернулась к стене. Мокрые волосы лежали на подушке, капала на голый пол вода.
– Может, хочешь чаю? – спросил Антон, вернувшись в комнату с пустой чашкой – как будто с доказательством, мол, смотри, я больше ничего от тебя не потребую.
