И Вета обернулась, и на секунду застыла, сжимая до скрипа зубы. За окном неслись птицы. Десятки черных теней-птиц. Они летели совсем близко к окну, почти задевая его краешками крыльев. Невиданная стая, затмившая половину неба.
Восторженно-испуганно охнула Алейд, кто-то из парней присвистнул, и вдруг стая кончилась, оставив за окном привычное серое облако.
– Раз-раз, – отчетливо зазвучало в коридоре. – Говорит директор школы.
Голос слышался из-за приоткрытой двери четко, хоть и хрипели на заднем фоне помехи старого радио. Никогда еще на опыте Веты его не включали. Хотя у нее и опыта было – всего ничего.
Головы ее учеников повернулись к двери, как по команде.
– В связи с объявленной угрозой просьба учителям по сигналу вывести учеников в холл школы. Родители уже оповещены и будут забирать детей. Выходить строго по сигналу – я называю класс, и класс выходит. Учителя ответственны за передачу детей родителям. Малейший беспорядок – и вас ждет исключение. Я называю класс, и вы организованно спускаетесь в холл. Седьмой «А».
В полной тишине Вета постучала кончиком ручки по столу.
– Завтра отменят уроки? – поинтересовалась Аня, все еще глядя на дверь. Со стороны лестницы слышался шорох шагов, но ни смешка, ни выкрика.
– Я предупрежу вас, – пробормотала Вета сквозь руку, которой закрывала лицо.
– Мы все умрем! – дьявольски расхохотался Арт. Никто его не поддержал.
– Что мы будем делать? – сказала Руслана, срываясь на высокие нервные ноты.
– Я обо всем вас предупрежу.
Когда вызвали их класс, все встали одновременно. Зашуршали подхваченными тетрадями, сумками. На лестнице Вета под руку взяла Арта, чтобы не прыгал через ступеньки. Тишину школы нарушали далекие глухие удары, как будто вбивали сваи. Девочки перешептывались у нее за спиной.
Всего девять человек. Вета подумала, как мучились остальные учителя, пытаясь раздать всех своих тридцать подопечных с рук на руки родителям. Всего девять – и возможность встретиться глазами с каждым из пришедших.
Серо-стальные глаза матери Арта. Она ничего не сказала, не поздоровалась даже, дернула сына за руку и скрылась за дверью. Наверное, они больше не были «на ее стороне». Наверное, поторопились с уверениями на том собрании. Вета усмехалась, глядя в пол.
Отец Марка разговаривал со всеми вокруг, кроме Веты, затевая вокруг себя постоянный монотонный шум. Еще чьи-то взгляды, случайные прикосновения. Отвела глаза смутно знакомая женщина и взяла за руку Валеру.
Вета оглянулась, проверяя, не забыла ли кого в слабо освещенном холле. У дверей, возле скамеечек, на которых обычно переобувались младшеклассники, стояла невысокая женщина в теплом, не по погоде, пальто. Она не подходила ближе и вздрагивала каждый раз, когда хлопала дверь.
Динамик школьного радио уже хрипел и гремел, вызывая следующий класс, и Вете было давно пора покинуть холл, хоть ей так не хотелось выходить под серый дождь. Она стояла в незастегнутом плаще, чувствуя, как с плеча медленно сползает длинная ручка сумки.
Вета должна была подойти к ней. Сказать. Или промолчать обо всем.
«Рония очень добрая девочка. Она может сказать что-нибудь сгоряча, но…»
«А в меня Арт вчера пеналом кинул, и я видела, как вы гуляете по набережной».
В холл спустился следующий класс, и шепчущиеся, но от этого не менее шумные подростки оттеснили Вету к выходу. Она выскочила, забыв придержать двери, которые за ее спиной шарахнули, как ненормальные. На аллее дождь шуршал по кленовым листьям.
Она не торопилась уходить. Прошла мимо клумб. На одной из них торчали уродливые голые стебли, которые так и не обрезала Алиса. Под деревьями улыбался во все свои человеческие зубы зеленый динозавр. Дальше – облезлый ученый кот смотрел в книжку. Почти во всех классах потушили лампы, разве что из окон холла клены озарялись желтоватым свечением.
Вета прошлась вдоль школьной стены по опавшим листьям, глядя себе под ноги.
«Вы скажете им?» – шептала она себе под нос, вспоминая.
Она так и не сказала. Если бы Арт, кинувший пеналом в Ронию, был бы самой большой ее проблемой, о, как бы все кругом изменилось.
Она задержалась до темноты, блуждая по опустевшему городу – жалкому в этом пыльном одиночестве. Домой не хотелось. Ее там ничего ждало, кроме пустого холодильника и кучи бумажной работы.
Сначала с улиц исчезли прохожие, потом перестали ходить автобусы. Цепочка зажженных фонарей вдоль дороги мигнула. Вечер упал на крыши домов, как темное покрывало. Вета спохватилась: теперь она не успела бы вернуться домой до комендантского часа, даже если бы рванула бегом.
Окна в высотных домах погасли. Раз – зажглись снова, и опять погасли, только теперь вразнобой. Вдалеке запела сирена, пока тихая и нестрашная. Вета ускорила шаг. Она пряталась от редких фонарей в тени деревьев.
Когда до дома оставалась всего пара кварталов, она свернула на проспект и замерла. Поперек дороги стояли два внедорожника, в полумраке похожие на огромных жуков. От них к переулку тянулась цепочка алых ламп. Там ощерила пасть дыра в кирпичной стене. Человеческие фигуры – одна, вторая, третья – бесшумно ушли в темноту.
Вета отшатнулась. Ей пришлось искать проход через дворы, мимо мусорных баков и детских городков, мимо припаркованных кое-как машин. Фонари нигде не горели, но небо было жемчужно-серым, и его света хватало, чтобы не влететь в стену.
На одной из площадок вращалась карусель, тихо поскрипывая металлическими креплениями. Вета замерла, пытаясь рассмотреть, кто решил прокатиться на ней. Деревянные сиденья были пусты. Карусель замерла на мгновение и крутнулась в обратную сторону.
Паника уже стояла у горла. Пытаясь успокоиться, Вета прислонилась к углу дома и стащила туфли – плевать на холод, уж лучше так, чем удары ее каблуков будут эхом отскакивать от стен.
Она увидела его у подвального окошка. Дрожащий силуэт не походил на человека, люди так не ходят. Он двигалась рвано, как будто на ходулях. Шаг вперед, замереть на секунду, подтянуть вторую конечность, еще шаг. Дохнуло горелым.
Вета оцепенела, лопатками вжимаясь в стену. Она видела, как остается за существом влажный черный след, слышала глухой хрип. Совсем уже близко. Вета зажмурилась, задержала дыхание, как в детской игре, сказала мысленно: «Я в домике». Повторила еще и еще.
Он шел мимо, едва волоча тяжелое неповоротливое тело, и в одну секунду запах паленой шерсти и горького химического дыма стал непереносимым. Холод забрался в нее через ступни, вверх по ногам в тонких чулках, вверх по позвоночнику и разлился в груди.
Вета считала секунды, и как только ей показалось, что он уже достаточно далеко, она шумно выдохнула и бросилась прочь. Слишком рано: она тут же услышала за спиной тяжелые прыжки. Он несся следом, теперь уже вовсе не походя на неуклюжего калеку.
