Столь приятное сердцу зрелище не оставило Барабаша равнодушным, и он толкнул товарища в бок.
— Смотри, Ерёма, у колдунов даже стража закончилась. То-то они со вчерашнего дня из-за стен не вылезают.
Но Баргузина увиденное скорее расстроило, чем обрадовало, о чём он не замедлил высказаться:
— И ты считаешь нормальным, что мы вошли в Эдингташ, как в собственный дом?
— Ну и что? Ведь «полог невидимости»…
— В прошлый раз нас всё же увидели. Здесь две с лишним сотни магов, из них половина ветераны, так что вычислят на раз.
— Тогда какого кагула попёрлись? — Барабаш с беспокойством закрутил головой по сторонам.
— Но ведь никого нет!
— Это меня и тревожит. А ещё чёртовы барабаны…
Матвей прислушался — рокочущий звук почти не проходит сквозь потрескивание «полога» и ощущается скорее кожей, чем ушами. И сердце вдруг заколотилось быстро-быстро.
— Посмотрим?
— Обязательно.
На площади перед ратушей толпа, и не сказать, что собравшаяся добровольно — пути отхода перекрыты уже не стражниками. Улыбчивые дракониры вежливо отгоняют от переулков всех желающих покинуть столь представительное общество, и около десятка трупов указывают на серьёзность их намерений. В самом центре эшафот — привычное украшение пиктийского городского пейзажа. Виселица не пустует, но болтающиеся в петлях иссохшие мумии больше дань традиции, чем средство устрашения. Да, когда-то, ещё до Благой Вести, преступников и бунтовщиков в Империи вешали, но сегодня такая привилегия полагается лишь высшей аристократии — все прочие сначала отдают жизненную силу и лишь потом удостаиваются петли. Слева от эшафота сколочена небольшая трибуна. Человек на ней исполнен достоинства и уверенности в собственной правоте — жесты скупы и выверены, а в голосе угадываются оттенки презрения и превосходства.
— Какого хрена здесь делают благовестники? — удивился профессор. — Они же никогда не вылезают из молитвенных домов!
Было чему удивляться — служители Благого Вестника и в самом деле не вмешивались во внутренние дела Империи (во внешние тем более), а уж публичными проповедями отродясь не увлекались. Скорее сама императрица Элизия начнёт подрабатывать срамными танцами в легойских кабаках, чем благовестник выйдет на трибуну перед толпой. Но вот поди ж ты…
— …и ещё раз повторю! — унизанный перстнями палец указал на виселицы. — Побывав в плену, эти люди не только оскорбили Империю, но и принесли с собой проклятье Тёмного Владыки! И лишь вмешательство нашего небесного покровителя, благоволящего пиктийскому народу, избавило нас от страшной участи!
Еремей невольно дёрнул щекой и процедил сквозь зубы:
— Неужели нашли вакцину, уроды?
Между тем благовестник продолжал:
— Предатели принесли проклятье в наш город! Принесли на нашу благословенную землю! Оно в ваших телах и душах! Имя ему — чёрная смерть! Да, вы все умрёте!
Толпа охнула и заволновалась, а кое-где для её успокоения пришлось применить боевые заклинания.
— Умрёте, да! Но одно дело — сдохнуть бесславно, возрадовав душу тёмного тирана, и совсем другое — возложить жизни на алтарь победы, возродившись потом у подножия трона Благого Вестника!
Барабаш с озадаченным видом обернулся к профессору:
— Слушай, Ерёма, они всех сожрать хотят?
Баргузин не ответил, а благовестник на трибуне воздел руки к небу и отдал короткую команду. Прокатившийся над площадью вздох сменился коротким стоном… и оборвался.
— Что за… — Матвей упал на колени, прижав ладони к ушам. — С-с-суки.
Еремей с трудом устоял на ногах, но нашёл в себе силы поставить щит поверх полога невидимости. И тут же пожалел об этом.
— Вот они! — голос благовестника гремел и отдавался болью в голове. — Убейте!
— Что… такое… происходит?.. — прохрипел Барабаш.
— Кирдык пришёл, — Баргузин размял кисти, будто готовился к хорошей драке. — Извини, но я, кажется, подарил ублюдкам вундерваффе.
— Кого?
— Забудь… А умирать не страшно. Не страшно, понял?
ГЛАВА 19
— А ведь ты, Ерёма, был полностью прав, — Барабаш обломком меча разогнал шестиногих слизней, пытающихся сожрать левый сапог, и с кряхтением прислонился к сырой, обросшей светящимся мхом стене. — Умирать не страшно, а обидно.
— Это почему же? — профессор пинком отшвырнул ближайшего коренного жителя подземелья, но прикасаться к чему-либо поостерёгся.
— Как представил, что помру, не увидев рожу нашего тысяцкого…
— Соскучился?
— Ага. Даже спать не могу, так хочу его придушить.
— Зачем?
— Чтоб другим неповадно было.
Баргузин пожал плечами и отправил в полёт ещё одного слизня. Нет, не из вредности характера… просто сопливые твари поставили перед собой задачу съесть сапоги, а шляться без обуви в этих лабиринтах как-то не хочется. Матвею повезло — вляпался правой ногой в неизвестное науке дерьмо и отбивает атаки только с одной стороны.
— А ты не думал, что Ченчика специально назначили командовать нашей тысячей? Зная его характер… Идеальный отвлекающий удар. Я уверен, что настоящая высадка десанта прошла в другом месте, а мы как чирей на пиктийской заднице — мешаем не только нормально ходить, но и сидеть.
— Хороший лекарь вскроет любой чирей.
— Ага, к этому и клоню — на все задницы лекарей не хватит.
— Слабое утешение тем, кого завтра сбросят в море. Если уже это не сделали.
— Война… Ну что, передохнул?
— Да, потопали дальше. Только вот куда?
Пошли вторые сутки с того момента, как Еремей с Матвеем попали в заброшенную канализацию, о которой в самом Эдингташе давным-давно забыли. Или местные жители вообще о ней не знали, о чём со всем основанием предполагал Барабаш. Профессор же на прямой вопрос ответил туманными намёками на древнюю цивилизацию, якобы предшествующую нынешней, но верилось с трудом. Ведь всем известно, что человек произошёл от удара молнии в стаю диких островных аблизьян всего восемь тысяч лет назад, и эти самые аблизьяны в строительстве канализаций не замечены. Какие такие древние цивилизации?
Проход сюда открылся случайно, если можно считать случайностью одновременную атаку нескольких сотен пиктийских колдунов. Защита, поставленная профессором, выдержала, а вот земля под роденийцами нет. Как Матвею показалось, провалилась примерно половина ратушной площади, в том числе трибуна со служителем Благой Вести и большая часть имперских магов. Барабашу и Баргузину повезло — упали не в подземное озеро с едкой дрянью, а чуть в стороне, так что взрыв среагировавшего на колдовство месива лишь оглушил их, но не нанёс значительного ущерба. Меч вот вместе с ножнами сломало отлетевшим камнем, а профессор вообще свой потерял… Но участь остальных куда как печальнее!
