– Ты чего, брат? – вполголоса сказал Федор, влезая в палатку. Хино спала с глубоко усталым выражением лица. – Решил младшей жрице подарок сделать? Отличное бельишко, кстати, кого хочешь возбудит. Кроме тебя, конечно.
– Ошибаешься, мужик, это не для нее, – ворчливо сообщил Зак, отвернулся и начал примерять сетчатое «бельишко» на себя.
Стволов оторопел.
– Погоди-ка! Кого ты хочешь соблазнить этим гейским нарядом? Неужели задумал приманить надоедливый дух Джадога и убить его? Если так, я буду очень благодарен.
– Не мели ерунды. Я слишком честен и не могу отбивать сердечного друга, пусть даже призрачного, у боевого товарища… – Зак насладился замешательством Стволова, хохотнул и сказал: – Волшебная сеть защитит меня от колдунов. Хино-то сейчас не в лучшей форме. Кроме того, чародейский «невод» притянет золото и наверняка вернет мне мужскую силу.
Он наконец сумел втиснуться в золотистый наряд целиком. На секунду замер, прислушиваясь к новым ощущениям – и вдруг расцвел.
– Работает! Хренова сеть работает! Ух, какая твердость! I couldn't be fucking happier… Но почему мой «хорхой» стал таким крошечным? – разволновался комдив. – Эй, а я сам-то не уменьшаюсь?
– Все путем, чувак, – успокоил его Федор, – ты прежнего размера. Сам же знаешь, твои причиндалы – бесценный предмет, в теории буквально источник жизни в этом чахлом мирке. Вот сети и прячут их от опасностей. Тараканы же выжили при всех катаклизмах, в отличие от динозавров, а ведь тоже были меньше наперстка.
– Ты прав, брат! – сказал заметно успокоенный комдив, но перед этим все же содрал с себя боди и убедился, что изменения в анатомии аннулированы. К сожалению, вместе с положительным эффектом. – Не о наперстке, конечно, а в остальном. Сам-то хочешь примерить?
Федор отрицательно покачал головой. Кто знает, что станется, если поносить боди хотя бы пару минут? Вдруг все напрочь атрофируется?
– Не могу отнимать у тебя такую ценность, это не по-товарищески. Ладно, не буду вам мешать. Но обещай, если боди приманит-таки мятущийся дух Джадога, ты его развеешь мощным ударом в пах.
– Заметано, чувак!
Федор выбрался из палатки Хино и, насвистывая «У жрицы тонкие ключицы», двинулся к себе. Он уже почти дошел, когда его внимание привлекло какое-то движение возле боевых черепах. Там как будто перемещалась, пригибаясь, высокая фигура в одежде с капюшоном. Давние подозрения о шпионе, внедренном в ополчение негодяем Шмурлагом, вспыхнули новой силой. Что, если сейчас злодей совершает диверсию? Насыплет острых камешков и колючек между панцирем черепах и кожей, те взбесятся во время марша от боли и перетопчут половину войска! Комиссар побежал к животным.
Черепахи спокойно спали. Федор заглянул внутрь каждой, осмотрел снаружи. В штабной похрапывал свернувшийся калачиком Отож – этот ответственный солдат всегда находился вместе с подопечными. «Может, показалось», – подумал Федор, но тут со стороны Борькиной посудины донесся подозрительный звук. Будто кто-то осторожно сверлил днище. Комиссар запустил руку в «бардачок» на внутренней поверхности панциря штабной черепахи и нашарил там массивные кусачки для подрезания когтей. Теперь он был вооружен, почувствовал себя уверенней и смело покинул броню.
– Эй, ты! – рявкнул Федор, грозно щелкнув кусачками. – Стоять! Бросай оружие!
Заворочался разбуженный гремлин, однако посторонний звук стал только громче. Федор бросился к бегемоту.
Под лоханью копошилось приземистое существо, не очень-то похожее на длинную фигуру в капюшоне. Толком разглядеть его не удалось, с нетопыриным писком тварь метнулась к Федору. Он отмахнулся щипцами, но проворный враг увернулся. Противники закружились в смертельном танце. Злобное существо было лишь немногим больше собачонки, однако пасть имело как у крокодила, а его передние лапы заканчивались тремя острыми загнутыми когтями. На тощем тельце кое-где топорщились желтые перья. Федор никак не мог пнуть или стукнуть тварь. Она же атаковала куда удачней – ее зубы несколько раз лишь чудом избежали встречи с комиссарской ногой.
Помощь пришла, откуда не ждали. Перед Федором мелькнула золотая вспышка, и туда, где только что скалился зубастый враг, прыгнул Ил-Лаарт. Мелкая тварь рассыпалась как спичечный домик, а Угорь пробежался по кругу, подпрыгнул и издал радостный вопль. На спине его, судорожно цепляясь за стоящие торчком шипы, болтался бедняга Пуп.
– Поздравь нас, этруск! – Недавняя обида на человеческий расизм была благополучно забыта, и к Пожирателю плоти вернулась обычная жизнерадостность. – Лишенец научился произносить мое имя! Ну-ка, Пуп, говори!
– Ы-ы-ы-п! Ы-ы-ы-т! – разбрызгивая слюну, послушно выдавил гоблин.
Но Федору было не до того. Он присел на корточки и подобрал обломок скелета – конечность с тремя пальцами. Очень и очень знакомую. С костей прямо на глазах исчезала плоть, превращаясь в зеленоватый дым.
– Как думаешь, сир Пожиратель, что это такое?
Ил-Лаарт приблизил щучью морду к костяку.
– А, так это же гровел! Искусственное существо, творение некроманта. С создания таких тварей начинающие чернокнижники учатся поднимать мертвых. Берется скелет или трупик какой-нибудь зверушки, облекается некроплотью и посылается творить зло. В Чед-Насаде для этих целей использовали комнатных сфинксов. Нарочно держали в клетках и морили голодом. Судя по желтым перьям, это он и есть. Если гровел твой, то прости, – добавил Ил-Лаарт. – Я его случайно растоптал. Сам люблю разные мерзкие штуки и понимаю, как он был тебе дорог.
– Так… – зловеще проговорил Федор. – В клетках, значит.
Он убедился, что герметичность Борькиного транспорта не нарушена, а сам бегемот почивает как ни в чем не бывало, закинул кусачки в черепаху и зашагал к палатке Волосебугу. Однако вся его решимость устроить праведный суд разлетелась вдребезги, когда столкнулась с реальностью. Отшельник и его помощник стояли около своего шатра и грустно смотрели на длинный разрез, надвое располосовавший заднюю стенку.
– У вас-то что случилось? – сердито спросил Федор.
Волосебугу только покачал головой. Ответил Минджуку:
– Кто-то украл клетку с останками карликового сфинкса. Сир Прорицатель не понимает, какому вандалу они могли понадобиться.
– А ему-то самому зачем нужен этот скелет? – с подозрением спросил комиссар.
– Я собирался гадать по его древним костям об успехе нашей экспедиции, – прохлопали в ответ края палаточной ткани. – А сейчас на чем гадать?
– На Борькином навозе! – раздраженно отозвался Федор и отправился спать.
Оглядев напоследок тихий лагерь, – утомленные маршем воины даже не подумали отреагировать на суету и продолжали дрыхнуть, не говоря уж о привычном к шуму зверье, – он откинул полог и скользнул во мрак палатки.
– Что там происходит? – пробормотала маджаи сквозь сон. – Иди сюда, мне холодно.
Глава 8
Этот город шумел днем и ночью, ни на минуту не прекращая веселиться, сражаться, пить и заниматься сексом. Все искушения Подтеменья сконцентрировались в Кор-Наргитте, а по-русски – Вместилище Радостной Боли. Но прежде всего это была столица гладиаторских боев. Все остальное тут с неизбежностью наросло, как ракушки на днище корабля.
