Ранбольные, как называл персонал пациентов госпиталя, гулять по двору почти перестали. Из одежды у них были только видавшие виды халаты, кальсоны и дерматиновые тапочки без задников, прозванные «Ни шагу назад». В такой одежке по морозу не погуляешь. В госпиталь стали поступать обмороженные.
Но сильнее всего морозы ударили по врагу. Темпы наступления немцев снизились. Их армия, одетая и обутая в легкое обмундирование, мерзла и несла ощутимые боевые потери. Немцы стали мародерствовать, отбирать у жителей оккупированных территорий теплую одежду: полушубки, шапки, телогрейки, меховые жилеты, валенки. В газете «Правда» промелькнула карикатура: немец в эрзац-валенках из соломы, поверх шинели – женский платок.
Но немцы, тем не менее, были еще сильны, в основном – боевой техникой, и рвались к Москве и промышленным центрам. Наши эвакуированные заводы еще разворачивались в тылу, и поставки вооружения и боеприпасов ощутимо снизилось. Генштаб, полагаясь на директивы партии, говорящие о войне на чужих территориях, ошибся с определением мобилизационных запасов оружия и патронов. «Шапкозакидательство» вылилось в потери личного состава.
Наступали самые тяжелые военные дни – осень – зима 41/42 года. Из Москвы в Куйбышев, бывший запасной столицей, эвакуировались дипломатические посольства и наркоматы. Сталин, уже собиравшийся сесть в подготовленный поезд, в последнюю минуту передумал – москвичи и так в панике громили магазины и бежали из города.
Грабежи удалось пресечь жесткими мерами. Но Сталин осознавал, что, если он покинет столицу, ее сдадут врагу. Сталин в то время был не только гражданином Джугашвили, но и символом, знаменем. Уехать из Москвы – это как солдату покинуть окоп.
Но русские солдаты всегда были изобретательны. Холодно гулять в халате, кальсонах и тапочках? Сбросились и у местного населения купили теплую одежду – телогрейки или ватники, суконные штаны, валенки. Гуляли по очереди, а одежду прятали в палатах. Начальство переодеваний не одобряло, ведь «сорвиголовы» в цивильной одежде устраивали самоволки, покупали на рынке самогон, соленые огурцы и втихую выпивали вечером в палатах.
С деньгами было туго. Многие, чтобы семьи в тылу не голодали, высылали им свои денежные аттестаты. В госпитале была офицерская палата, но в большинстве палат лежали нижние чины. А какое у них жалованье? Сержант получал 123 рубля, старшина – 300, по современной покупательной способности это равнялось 21 750 рублям.
Командиры получали значительно больше. Так, полковник, командир полка, получал 2200 рублей, или 160 тысяч по современному курсу. Майор, командир батальона, – 1600 рублей, или 116 тысяч, капитан – 850 рублей, или 68 875 рублей, лейтенант, командир взвода – 575 рублей, или 41 700 рублей по современному курсу. Но офицеры в вылазках не участвовали. А цены на рынке были высокие.
Через месяц, когда выпал первый снег, гипс с руки Ивана сняли, чему он был рад несказанно. Под гипсом рука чесалась, мыться в бане неудобно – гипс боится воды. Иван нашел кусок тонкой сталистой проволоки, забирался ею под гипс и, когда чесалось совсем уж нестерпимо, чесал кожу.
Избавившись от гипса, в первый же банный день он с наслаждением тер себя мочалкой. Для солдата на фронте, да и в госпитале тоже, две радости – поесть досыта и вымыться.
Мылись нерегулярно, поэтому вши заедали. Когда части отводили в тыл, устраивали банно-прачечный день. Солдаты мылись в палатках, им меняли нательное белье. В тыловых частях помывки были регулярными, а вот во фронтовых – редкостью. Но солдаты и тут выкручивались – они мастерили вошебойки из пустых бочек. Бочку ставили на кирпичи, разводили под ней костер, бросали в бочку всю одежду – нательное белье, гимнастерки, бриджи, и с чувством отмщения слушали, как трещат, лопаясь, вши. Но важно было вовремя вытащить форму, чтобы не обгорела. На какое-то время такая прожарка спасала.
Ивану назначили физиотерапию и массаж. Он нашел кусок резины и сам тренировал ею пальцы, кисть.
Все закончилось в один момент – ночью в госпитале объявили тревогу. Прорвались немцы, и, чтобы госпиталь не попал в окружение, его срочно эвакуировали. В первую очередь вывозили на грузовиках тяжелых, носилочных раненых – на железнодорожной станции их ожидал санитарный поезд. Потом перевозили ходячих. Торопились страшно. Под покровом ночи был шанс выбраться, а утром такую крупную мишень немцы разбомбили бы. На крышах и стенках вагона были крупно нарисованы красные кресты в белых кругах, но немцев это не останавливало.
Ивану, как выздоравливающему, досталось место на верхней багажной полке, да еще в проходе.
Поезд шел быстро, не останавливаясь, если только для бункеровки углем и водой. Машинист пытался увести поезд как можно дальше, где его не достанут пикировщики «Ю-87» и истребители. Как позже узнал Иван от медсестер санитарного поезда, везли их во Владимир. Тыловые города становились центрами производства оружия, лечения раненых. Под госпитали занимали санатории, дома отдыха, школы.
В полной мере Иван рукой еще не владел – не восстановилась чувствительность пальцев, подвижность плечевого сустава. Но времени в поезде он не терял, тренируясь с куском резины.
До Владимира немецкие бомбардировщики еще не добрались. По крайней мере, следов бомбежек и разрушений, пока их везли на санитарной машине, Иван не увидел.
Госпиталь располагался в школе – во дворе под снегом лежали сваленные грудой парты. В бывших классных комнатах – палаты.
Утром, после прибытия, их поразили завтраком – подали омлет. Иван удивился, а лежавший с ним в одной палате «старожил» пояснил:
– Яйца Черчилля! Не слыхал? По ленд-лизу яичный порошок привозят. Развел водой или молоком – тут уж как повезет – и на сковородку. Ешь, вкусно!
И в самом деле было вкусно. Ивану хотелось попросить добавки, но он постеснялся. А «старожил» продолжил:
– А еще американцы присылают консервированную колбасу в банках. Вкуснятина! Я ничего лучше в жизни не ел.
«Колбасой» называли мясной паштет из индейки, довольно плотный – кусок можно было в руках держать. Ивану потом не раз доводилось есть продукты, присланные по ленд-лизу, – все было вкусным и качественным.
Поставки по ленд-лизу странам, противостоящим гитлеровской коалиции, США начали 11 марта 1941 года. В то время валовый внутренний продукт СССР и Англии был равен ВВП Германии. Но уже к январю 1942 года ситуация резко изменилась. Англия была измучена морской блокадой и массированными бомбардировками, СССР потерял значительную часть земель, заводов и фабрик, на оккупированной территории осталось 78 миллионов человек, ВВП упал на треть.
В октябре – декабре 1941 года Англии удалось поставить морскими конвоями в СССР 669 самолетов и 487 танков. С октября 1941 года по 30 июня 1942-го США поставили Советскому Союзу 545 самолетов, 783 танка, 16 502 грузовых автомобиля.
Всего было пять маршрутов поставки. Тихоокеанский – в порты Дальнего Востока, Трансиранский, Арктический конвои в Мурманск и Архангельск по Черному морю, через Советскую Арктику. С целью облегчить поставки СССР и Англия в августе 1941 года оккупировали Иран. Америка очень быстро построила там два автосборочных завода, где собирали «Доджи» и «Студебеккеры». Часть самолетов своим ходом перегоняли через Аляску, Чукотку, Сибирь – для этого была создана авиаперегоночная дивизия из советских летчиков.
