Периодически мотор терял обороты, но потом снова тянул. Да где же этот чертов канал? Вот вроде бы внизу промелькнуло нечто похожее.
Внезапно с глухим ударом мотор заклинил, винт встал. Страшно было Ивану видеть перед собой неподвижные лопасти. Самолет еще летит, но рева мотора не слышно, и эти лопасти перед глазами.
Иван сдвинул фонарь кабины – тут же ворвался студеный ветер. Иван все тянул падающий самолет, надеясь подальше убраться в свой тыл. Он не знал, что его засекли части ВНОС на канале и уже доложили по телефону, что видят наш штурмовик, из которого идет дым, а двигатель не работает. Даже направление по приборам засекли.
Иван посмотрел на высотомер. Высота была небольшая – 300 метров. Надо покидать самолет, иначе парашют не успеет раскрыться. Страшновато покидать машину и жалко. Новая, до этого вылета на ней ни одной пробоины или заплатки не было.
Он расстегнул привязные ремни, встал на сиденье и неловко перевалился за борт. Тут же рванул кольцо вытяжного парашюта.
Его крутило, как щепку в бурном море, потом раздался хлопок – это раскрылся купол парашюта.
Иван успел осмотреться. Внизу была поляна, засыпанная снегом, из-под которого торчали камни.
Земля надвигалась быстро. Он успел лишь слегка согнуть ноги, и тут же раздался удар, смягченный снежным покровом. Ивана повалило, и купол протащил его несколько метров, пока он не исхитрился захватить и подтянуть стропы.
Купол погас. Иван встал, расстегнул привязную систему, огляделся.
Вокруг простилалась девственно-чистая снежная пелена, безмолвие. Что делать, куда идти?
Для начала он обрезал стропы, скомкал парашют. Если что, им ночью обмотаться можно, все теплее. Хотя от шелка какое тепло? Только защита от ветра. Одно радует – вес маленький, не надорвешься.
Он сориентировался по низко стоящему солнцу и определил, что надо идти назад, к каналу. Там охрана, люди. Иначе можно бродить по этой тундре, пока не замерзнешь или не обессилеешь от голода. Обожгла мысль: есть ли в этих местах медведи или волки? Не зря ведь один из городов Медвежьегорском назвали.
Иван вытащил из кобуры пистолет, передернул затвор, и, придерживая курок, нажал на спусковой крючок. Теперь стоило лишь снять курок с предохранительного взвода большим пальцем – и сразу можно стрелять.
Унты глубоко проваливались в снег, идти было тяжело. Уже через сто метров он вспотел в меховом комбинезоне, запыхался. С ужасом представил, что идти придется не один и не два километра. Или остаться здесь? Его штурмовик упал неподалеку, еще дым от пожара виден. Может быть, пришлют за ним «У-2» с лыжным вариантом шасси? Однако, поразмыслив минуту-другую, он решил на везение не полагаться, а упорно идти вперед.
Иван обмотал вокруг туловища полотнище купола, освободив руки – так удобнее идти. Шел по снежной целине, пока не чувствовал, что устал. Тогда садился в снег, отдыхал и снова шел вперед. Хуже всего было то, что день в этих местах зимой очень короткий. Еще полчаса – и солнце сядет. Тогда ориентироваться сложно. А ему не хватало только заблудиться.
Глава 7. «Торпедоносец»
Иван наметил впереди как ориентир, как маяк, одиноко растущее дерево. Деревца тут были чахлые, низкорослые. Он брел до него, пока солнце не село за сопки. Сразу стемнело, как будто свет выключили. Но до деревца Иван добрел, уселся рядом с березкой.
Метра два высотой деревце, ствол изогнут под ветрами, корявый. Но Иван решил ночевать здесь.
Внезапно вдалеке послышался гул. Иван насторожился, прислушался. Почудилось? Он вскочил, снял шлемофон. Гул мотора, точно! И причем звук напоминает голос мотора «М-11», стоящий на самолете «У-2». Не может быть такого, учебные самолетики не летают ночью так низко, в сопку врезаться можно. Однако следом мелькнул луч света. Галлюцинации, что ли?
Из-за деревьев показался свет одинокой фары.
Иван вначале крикнул:
– Эй! Вот он я!
Но потом понял, что его не услышат за шумом двигателя. Эх, балда! Надо было веточек набрать, костерок развести, обозначить себя. Недолго думая, он выхватил пистолет и выстрелил в воздух два раза.
Фара развернулась в его сторону. Что за диво? Ему отчетливо был слышен характерный шум винта.
Иван кинулся навстречу, и только когда они сблизились, понял, что это аэросани. Фанерная открытая кабина на лыжах, сзади мотор и толкающий винт. Эти аэросани охрана канала выслала на его поиски. А Иван и не подозревал о наличии в армии таких технических диковин.
– Это ты с подбитого штурмовика? – прокричал водитель аэросаней.
– Я.
– Садись позади меня!
Иван влез через борт. Мотор взревел, подняв сзади тучу снега, сани развернулись и направились на запад, к каналу.
Разговаривать из-за шума было невозможно. Как водитель ориентировался в снежной круговерти, осталось для Ивана загадкой, но уже через час они подъехали к нескольким избам. Мотор заглох.
– Все! Прибыли, выбирайся!
Иван вылез из саней, дождался водителя.
От изб навстречу ему шагнул часовой в тулупе и валенках. На плече – винтовка с примкнутым штыком.
– Федотов, ты?
– А ты Деда Мороза ждал? Вот, летчика нашел.
– Веди к командиру, с аэродрома ихнего звонили уже два раза.
Ивана завели в избу. Там горела керосиновая лампа, было жарко натоплено.
Из-за стола поднялся старшина в армейской форме:
– Начальник поста старшина Изметьев. Ваши документы!
Негнущимися с мороза пальцами Иван расстегнул комбинезон и из кармана гимнастерки вытащил удостоверение. Начальник поста прочитал его и удовлетворенно кивнул.
– Тут уже звонили, тебя спрашивали. Садись. Федотов, чаю налей пилоту.
А сам принялся звонить по полевому телефону, накручивая ручку.
Водитель саней снял с печки чайник, сыпанул в кружку заварки и залил ее кипятком.
– Подожди маленько, пусть заварится, – и достал откуда-то кусок сахара-рафинада. – Чем богаты…
Пока Иван разглядывал избу и слушал разговор начальника поста по телефону, Федотов, в свою очередь, разглядывал парашют на Иване:
– Из шелка?
Иван кивнул.
– Продай.
– Не могу, казенное имущество.
– Скажешь – порвался.
– Да зачем он тебе?
– Как «зачем»? Бабе своей подарю. Она из него кофту или платье себе сошьет. Износу ведь не будет!
– Ладно, дарю.
Иван размотал купол и протянул его Федотову.
– Э – нет, так не пойдет. Самогону? Летчиков спиртом не удивишь. – Федотов выбежал из избы.
