– Мешаю?
– Пока нет, но посторонним на центральном посту находиться не положено.
– Есть.
Прежним путем Иван вернулся в каюту. Если лодка две недели будет в походе, свихнуться можно. Ни окон, ни общения – тоска! Уж лучше быть летчиком, чем подводником. Каюта – как тюремная камера, так в тюрьме хоть на прогулки выводят.
По громкой связи сначала объявили «Отбой», и Иван улегся спать. Он почувствовал, что устал, было слишком много волнений. А еще давило на психику то, что самолет сбили, а он не смог уберечь экипаж – хотя бы штурмана. Своей вины он не чувствовал, но все равно было обидно.
Согревшись под одеялом, Иван уснул.
Сколько он проспал, непонятно. После морской купели его карманные часы остановились, а другого способа определиться у него не было – ни окна, ни часов в каюте.
Проснулся Иван от ощущения, что рядом с ним находится посторонний.
– Это я, Федор. Мы в надводном положении, аккумуляторы заряжаем. Экипажи по очереди выходят на палубу – воздухом подышать, покурить.
– И мне можно?
– Ты же не заключенный, старшина. Я за тем и пришел. Надень бушлат.
Черный бушлат висел в узком шкафчике. Иван надел его и уже знакомым путем в сопровождении Федора прошел в центральный пост. Оттуда вела вверх шахта. Цепляясь за скобы, Иван полез. Потянуло свежим морским воздухом, и сразу стали слышны плеск волн, разговоры.
Он выбрался в рубку.
– Здравия желаю!
В открытом до пояса пространстве ходового мостика стояли командир, штурман и матрос-наблюдатель. Штурман по приборам вычислял положение лодки, командир курил папиросу, матрос осматривал море в бинокль.
После теплой каюты было прохладно, свежий ветер забирался под бушлат и холодил лицо. Но небо было чистым, хорошо были видны звезды. Тарахтел дизель, периодически заносило выхлопом, удушливой соляркой – лодка не стояла, двигалась.
Вдруг матрос закричал:
– Слева двадцать десять кабельтовых наблюдаю след перископа!
– Всем вниз! Срочное погружение! – скомандовал командир.
Моряки – штурман и матрос, съехав вниз по поручням, мгновенно исчезли в рубочном люке. Иван замешкался и был буквально схвачен командиром за шиворот и сброшен в шахту. Он успел только схватиться за поручни руками и притормозить падение, но все равно приземление получилось жестким.
Командир быстро закрутил люки – рубочный, потом прочного корпуса. Дизель уже заглушили.
– Средний вперед! Боцман, погружение тридцать метров!
Лодка двинулась вперед и стала быстро погружаться. Пол накренился, стал уходить из-под ног, и Иван схватился за какую-то железяку, чтобы устоять на ногах.
– Летун, в каюту! – приказал командир.
Это немного позже Иван узнал, что когда подлодка идет под дизелями, гидроакустик, глаза и уши лодки, слеп и глух. Потому в надводном положении в рубке несет вахту матрос-наблюдатель, а то и два.
Пол выровнялся, и лодка стала маневрировать. Потом – легкий толчок, шипение воздуха и бульканье воды.
Иван не понимал происходящего. А это командир, получив доклад гидроакустика, что слышит чужую лодку, выпустил торпеду. Для него было удивительно, как из глухой коробки, где нет окон, можно стрелять по противнику. Самолет можно пилотировать по приборам – слепому полету обучают. Но стрелять вслепую?
Взрыва торпеды не последовало. Стало быть – промах. Потом лодка снова стала погружаться, несколько раз меняла курс.
Иван по-прежнему был в полном неведении по поводу того, что происходит. Боевого приказа он не знал – да и кто он на лодке? Случайный пассажир, балласт. Даже помочь при всем желании, скажем – заменить заболевшего, помочь на вахте – он не сможет.
У матроса-наблюдателя, глядевшего по сторонам, служба простая – смотри себе в бинокль. Однако для того, чтобы звездной ночью углядеть вдали перископ, тоже нужен навык.
Глава 9. Дуглас, да не тот
Подводная лодка имела задание патрулировать определенный район. Она должна была вести разведку, наводить на чужие конвои бомбардировщики и топить вражеские суда.
Днем они шли под водой, ночью всплывали. Заряжали аккумуляторы, вентилировали отсеки свежим воздухом, связывались по радио со штабом, передавали информацию и получали приказы. Одновременно в море находилось несколько наших лодок.
Точно так же делали и немцы. Им было проще: больше подводных лодок, базы рядом, не тратят драгоценное в условиях войны топливо на переходы. Вели они себя нагло и дерзко, не зря их называли «волчьей стаей». Но с появлением у союзников гидросамолетов «Каталина», часами висевших над морем, они стали вести себя осторожнее, поскольку с воздуха пилоты гидросамолетов хорошо видели подлодки на глубинах до тридцати метров. Обнаруженные лодки забрасывали глубинными бомбами и торпедами, которые сбрасывали на парашютах. Немцы стали нести ощутимые потери.
Однажды их атаке подверглась и лодка, на которой находился Иван.
Они всплыли в сумерках, на ходовом мостике в рубке находился командир, штурман, матрос-наблюдатель и Иван. На море полный штиль, от поднимающейся луны дорожка идет. Дизели ревут, обеспечивая лодке ход и зарядку батарей.
И за их шумом никто не услышал, откуда появился гидросамолет. Просто рядом с лодкой, параллельно ее корпусу, прошли фонтанчики пулеметной очереди. И только потом все услышали нарастающий рев.
Иван сразу опознал характерный силуэт «Каталины» – видел ее на фото, а один раз – вживую.
– Командир, руль круто в любую сторону, – успел он опередить командира, – это американцы.
– Лево руля девяносто, – тут же приказал капитан-лейтенант.
Лодка стала отписывать циркуляцию.
Иван знал, что говорил. Когда цель быстро уходит влево или вправо, довернуть самолет бывает уже невозможно. Секунда-две, и цель уже позади.
– Сигнальщик, пускай зеленую и красную ракеты, – приказал командир.
На такой случай существовали сигналы, в определенной последовательности пускались сигнальные ракеты.
Хлопнула ракетница – раз, второй.
Самолет разворачивался для новой атаки. С него могли не увидеть сигналов, ведь самолет был к лодке хвостом.
– Сигналы еще раз! – приказал командир.
Самолет уже развернулся, намереваясь атаковать лодку еще раз.
Хлопнула ракетница, и в темное небо взвились зеленая и красная ракеты.
На этот раз выстрелов с самолета не последовало. Он прошелся низко, покачал крыльями.
Иван в первый раз видел, как атакует гидросамолет.
– А если бы он лодку повредил? – спросил Иван, ни к кому конкретно не обращаясь.
