Опыта в таких забавах у него не имелось – в прежней своей жизни он охотился не на зверей, а на людей. Правда, люди были что хищные звери, убийцы, нечисть закордонная, однако с повадками человечьими и на двух ногах. Другое дело олень – ног четыре да еще рога, бегает быстро, и не камуфляж на нем, а серая шкурка. К тому же олень не разбойник, не злодей, он вообще ни в чем не повинен, и убивать его грех – особенно копьем, что болталось у седла. Ладно бы из ружья пальнуть, а железкой в шею или в бок это сущее живодерство, решил Клим и придержал коня, пропуская вперед охотников и ловчих. Мышастый недовольно фыркнул – видимо, хотелось ему побегать, пусть не за оленями, а просто так. Свернув в сторону, Клим отпустил поводья, и конь помчался под вековыми дубами и грабами, прыгая через ручьи и мелкие овраги, топча траву на лесных полянах, огибая заросли колючего шиповника, разбрасывая копытами мох и сухие ветви. Весело было скакать по Заповедному лесу! Солнце греет, воздух чистый и пьянящий, деревья замерли в зеленоватом свете, и хоть осень уже, а листопад не начался, листья не желтеют и не опадают. Птицы щебечут, белки скачут по ветвям, копошатся в траве бурундуки да ежи, а временами мелькнет зверь покрупнее, кабан или хищный кубел. Мелькнет, завидит всадника и уберется с его дороги.
Так они ехали около часа, пока мышастый, слегка вспотев, не перешел на рысь. Впереди открылась поляна, заросшая травами, и конь остановился. Шум охоты, крики, лай собак и протяжные стоны рожков то приближались, то удалялись, делаясь едва слышными. Звуки эти Клим ловил машинально, размышляя об иных материях, более приятных и занимательных. Повод был. Творец всемогущий! Еще какой повод!
Омриваль… Многие имена в Хай Бории не разделялись на женские и мужские, ибо, как сказано в священных книгах, издревле были они прозваниями могучих, но бесполых ангелов, слуг и помощников Благого. Девочка или мальчик могли носить такое имя, определявшее скорее их семью и род, так как имена передавались от ангелов людям, а затем от предков – потомкам.
Омриваль… Синие глаза под веерами ресниц, светлые локоны, алые губы… Лицо ее виделось Климу тут и там, виделось всюду, будто она была дриадой, обитавшей в каждом дереве. И в шелесте листьев, шорохе трав и птичьих трелях слышал он ее голос: «Я тебя не оставлю, повелитель. Если биться будешь, кто защитит твою спину? Если ранят тебя, кто рану перевяжет? А если погибнешь, зачем мне жить!»
Клятвы верного оруженосца? Или признание влюбленной женщины? И если так, нашел ли он свою королеву?..
Шум охоты приближался. Где-то за деревьями взревели голоса: «Бей! Бей! Копьем его!» Возгласы эти скользнули мимо сознания Клима – он грезил наяву. Он смотрел в синие глаза Омриваль, руки его тянулись к светлым ее локонам, он видел, как раскрываются ее губы. Что она шептала? Что?..
Треснули сухие ветки под копытами, и на поляну, проломившись сквозь подлесок, выехал принц Лавр на борзом коне. Щеки его пылали от возбуждения, волосы растрепались, на лбу краснела царапина.
– Ты здесь, твое величество! – мелодичный голос Лавра сейчас казался хрипловатым. – Первая добыча, государь! Загнали оленя, и я его прикончил!
– Рад за тебя, – отозвался Клим, мысленно послав нехайца к дьяволу. Его мечтательное настроение испарилось, девичье лицо исчезло. Он так и не понял, что хотела сказать Омриваль.
– Матерый самец, – промолвил Лавр, отдуваясь и вытирая пот со лба. – Я всадил копье под лопатку. Надеюсь, ты не обижен?
– С чего бы?
– Первого зверя должен взять король. Таков обычай.
– Считай, что ты мой заместитель, – буркнул Клим и уточнил: – Но только здесь, в лесу.
Глаза принца вспыхнули. Секунду-другую он смотрел на Клима с каким-то нехорошим интересом, потом взялся за кожаную флягу, подвешенную к седлу.
– Если ты не в обиде, глотнем за удачу. Жарко сегодня. Наверное, ты хочешь пить?
Жажда Клима не мучила, и флягу он принял из соображений дипломатии. Как-никак принц был посланцем дружественной страны и отказ мог счесть оскорблением.
Вино было прохладным, с едва заметной горчинкой. Он сделал глоток, затем второй. Лавр доброжелательно улыбался.
– Теперь я, – произнес принц, протягивая руку. Однако не прикоснулся к вину, выплеснул его под куст и туда же бросил флягу. Его улыбка стала еще шире. – Прощай, государь! Мне пора! Как твой заместитель, я очень обременен делами.
Мягко затопотали копыта, и Лавр бен Шмер скрылся в зеленой чаще. Клим, слегка покачиваясь, сидел на мышастом жеребце; стволы и кроны деревьев расплывались перед ним, в глазах внезапно потемнело, затем перехватило дыхание. Воздух словно застрял в глотке, под сердцем вспыхнул огонь, и это жжение с каждой секундой становилось все сильнее и сильнее. Он не мог вздохнуть, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, не мог крикнуть и позвать на помощь, он лишь ощущал удушье и пронзительную смертельную боль. Что это со мной?.. – подумал он. Затем в голове у Клима помутилось, и он склонился на бок и рухнул с коня в траву.
В этот миг он снова увидел Омриваль. Ее лицо было залито слезами.
Клим очнулся на той же поляне. Солнце сияло в небесах, шелестела листва, тревожно пофыркивал его скакун, и где-то вдали слышались лай собак и звуки охотничьего рога. Он лежал на спине, щурясь на яркий солнечный свет. Он дышал глубоко, размеренно и ровно. Ни удушья, ни жжения, ни острой боли. Только испарина на висках и странное чувство, будто он падал в глубокую темную пропасть, но до дна не долетел. Вытащили. Кто?
Он заворочал головой. Чье-то лицо, будто бы знакомое, мелькнуло перед ним. Омриваль? В следующий миг Клим вспомнил, что среди охотников его оруженосца нет. Остался в замке… нет, осталась, пора привыкать, что Омриваль – девица. Он уперся ладонями в землю и сел.
Человек был невысоким, тощим и бесцветным, как платяная моль. Бледная кожа, белесые волосы, мутно-серые зрачки, но за этой маской, натянутой на костистый череп, пряталась опасная искорка – так, что временами взгляд его прожигал насквозь. Одежда словно с плеч гробовщика – черный сюртук, застегнутый наглухо, черные штаны и черные штиблеты.
– Да пребудет с тобой сила, повелитель! – проскрипел тип в черном и ухмыльнулся. – Узнаешь? Мастер Авундий, к твоим услугам.
– Давно не виделись, – сказал Клим, поднимаясь. – А я ведь тебя повесить хочу. Можно прямо здесь, если найдется веревка.
– Найдется, как не найтись! – Из рукава Авундия вылез канат такой толщины, что впору швартовать авианосец. – Да толку что? Где у меня шея? – Его голова вдруг провалилась в грудную клетку, потом вынырнула обратно. – Как тебе этакий фокус?
Клим почесал в затылке:
– Можно за ребро и на крюк, но это мы в другой раз обсудим. А нынче зачем пожаловал?
Собрав глаза в кучку, Авундий развел руками:
– Как зачем? Договорчик у нас подписан, и пока он в силе, я его обязан исполнять. Честь по чести, государь! Как у вас говорят, бизнес, ничего личного. Отравили тебя нехайским зельем, и я – вот он. Бдю, чтобы ты копыт до срока не отбросил, стараюсь, реанимирую. Иначе был бы ты уже в краях, где всякому воздастся по грехам. Хоть ты и король, да зелье нехайское крепковато!
