Жиль устало сел на кровати, согнув ноги в коленях и обняв пернатый покров одеяла.
Корвус стал вспоминать то, что снилось ему завтрашней ночью. {Невыносимо красивая брюнетка в чёрных брюках. На ней ничего больше. Она выгнула спину игриво. Прекрасные улыбки смешливых школьниц желтеют на её смуглой ладони. Бе33аботно изогнула спину. Пряный аромат горелого голоса. Безропотно расстегнула три старых пуговицы на брюках. Зябь путаницы в звуках, три каменных надгробья, утонувших в чьих-то муках. Спорхнули вниз. Со стороны другой столь непристойный визг, что наслаждайся им, коль обладаешь слухом. Идущая к тебе по всем уступкам красоты, раздевшаяся без пощады шлюха уходит вдаль моих могил, так безвозвратно чередующих друг друга. С оглядкой тайны на меня, пристыжено обнажена, зовёт тебя. Она. Красотка-тьма}
Жиль открыл глаза — в паре прозрачных метров на подоконнике истерзано орал подарок.
Чернокрылый Ангел Дьявола преподнёс постояльцу 25-ой палаты серебряный поднос. И чья-то незнакомая голова теперь пылала на подносе.
— Жиль? — строго спросила голова. Корвус бессмысленно кивнул.
— Жди, — потребовала голова и попыталась заглянуть себе под нос. Чуть не упав, прочла-таки с поверхности подноса:
— Два, Пять и Два опять…
— Очень жаль, что всё так ясно.
Ничего не сказав в ответ на скепсис Жиля, горящая говорящая голова «слетела» с подоконника и, приземлившись на пол палаты, неспешно направилась к приоткрывающейся двери, искренне осыпая свой путь хрустящими искрами.
По-прежнему с сомненьями в такую вот реальность веря, Корвус окончательно потерял полыхающий подарок из виду.
«Умываться пошла.» — сорвалась странная мысль внутрь себя.
Тем временем (идущим не совсем привычно) Жиль наблюдал обычный тихий вечер, оканчивающийся мягкими сумерками своего начала. Пациент 25й палаты с растерянным интересом оглядел привычный интерьер: тринадцать жёлтых роз в широкой банке на столе / по раковине умывальника, как по адскому кругу арены, катается мыло / зелёная зубная щётка старается влезть в тюбик с пастой / изнеженно-жёлтый цвет краски обнимает старинные стены / фиолетовые шрамы легли на полу, а сонные тени от них блестят с потолка / за изголовьем древней кровати застыла колонна, выглядевшая сквозь призму справедливости чёрным монолитом из космоса бесконечности.
«Какую же одежды мне выслали сегодня?» Корвус слез с кровати (пружины плясали плавно, словно волны) и осторожно заглянул в тумбочку, чем-то неправдоподобным похожую на топку кочегара-лунатика. За чёрным веком заслонки скрывался новый «гардероб» Жиля: жёлтая футболка с надписью «Darkness» (буквы ложились на ткань сверху вниз, как крупные зловещие листья); мятые джинсы из вельвета серого цвета; чёрный носок с белой полоской + белый носок с чёрной полоской; идеально белая куртка без подкладки (зато вся в письменах).
Под буйство осенних перепадов настроенья за окном [и окончательно рассеявшийся вечер] Корвус облачился в новый наряд.
Вот тут-то он и вспомнил о ней.
Красно-кровно-жёлтая. Отвратительно кривая. Разорванная на куски и сшитая в одно творенье снова… Пустая маска Уродливого Духа {чуть не забытая} висела на двери.
Маска казалась Жилю жуткой и обезвоженной. Она косо улыбалась, будто дверь представлялась ей смешливой крышкой гроба, за который нет ничего.
«Теперь моя.» Подумал Корвус, надевая маску.
А дальше — как в забытом сне про старый фильм (сценарий не прилагается). Жиль с ловкостью пьяного фокусника выловил из раковины неугомонное мыло, попросил у крана открыть воду, выдавил зубную щётку из тюбика с пастой и стал взахлёб умываться.
«Вода — первичный отражатель,» вспоминал Жиль собственный голос, высматривая себя в зеркало над умывальником. Размытая ухмылка маски Злого Духа. Ровная колонна водопада из крана. Парализованные часы упорно шагают против собственной стрелки…
Где-то за стеной (безо всякой надежды на ожиданье) раздался космический шум, едва ли не рвущий пространство.
Музыка из чудного пепла научной фантастики.
Жиль сразу понял по звуку:: инопланетная группа MuDvAyNe снимает клип в соседней палате. Он выключил воду. Тут вдруг погас весь свет, за окнами слетелась тьма, взяв в плотное кольцо (как в капсулу) больницу.
Уродливая маска сильнее вжалась в кожу Жиля. Казалось, ничего не происходит, но сквозь пустую темноту вновь «вдарили» Mudvayne.
Вышедший из многосекундного паралича Корвус, решив полюбоваться игрой безумных музыкантов, на ощупь вышел из палаты. Чёрная тишина овладела Психушкой. По коридору бродила прозрачная мгла.
Корвус наконец-то добрался до звукоизоляционной комнаты и дёрнул открывалку двери. Лишь на секунду ослеплённый светом, Жиль ожидал увидеть всё , только не это: простая белая комната с мягкими стенами смотрелась слишком пустой. Ни люков в потолке, ни дыр (забытых кем-то) на полу, ни потайных дверей, ни одного оконца.
Свет — тьма — свет-свет… Последние слова не успевают ворваться в разум Жиля до того, как скрытый за затылком страх повиснет на плечах [и поздно будет что-то прокричать]. Закройся внутри, в белой палате скройся от звуков, никуда не смотри…
Почти погибая от атомного взрыва в центре сердца (клапаны захлёбываются кровью, в висках раскатисто играет гром), захлопывая свет пустой палаты, Жиль Корвус выбирает тьму.
…Внезапно коридор ожил. Появились другие пациенты, лениво бредущие то ли за лекарствами, то ли в столовую, то ли на Страшный Суд…
От вечера к полудню растворилась темнота.
«Здесь есть парень — Космический Казак… Так если ему нужно выключить свет в комнате, туалете или коридоре (не говоря уже про кладовку или саркофаг старшей медсестры), он просто разбивает все горящие в помещении лампочки.» Космический Казак называет такой приём «обесцвечивание», хотя в справочнике «Устрой свой Апокалипсис: Удиви себя и других» он упомянут под названием «изменить источник света».
Почему-то только сейчас Жиль почувствовал удовлетворённое пять (идущих вспять) минут [вперёд-назад] желание умыться. Скоро будет обед. Для всех, кто помнит — как есть. Оставшиеся яства уходят на ночной обед для бессонных (пару прямоходящих во сне пациентов из корпуса Б такой подход к приёму пищи не тревожит).
Один коридорный полудурок под видом сутенёра-сменщика трагично семенит к торговцу семечками. Тот сидит на сеточном стуле, а перед ним табурет из рыбьих костей и чешуи, на котором установлен стеклянный таз. По всей глубине ёмкости страшно шевелится чёрный товар.
— Если не покажешь мне шумовые документы… — с грозным доверием говорит первый идиот второму. — Отчаянно запнусь и переверну твой тазик.
В следующую назад секунду лицензия на торговлю живыми жареными семечками {в любом районе рая} со скоростью пули пролетает у него перед глазами.
Жиль уже видел всё это (сценка с угрозой проверки документов разыгрывается каждый день и заканчивается совместным принятием препаратов обоими «актёрами»). А дальше — как в забытом сне про странный фильм:
