— Я купил это в ювелирном магазине на Профсоюзной улице, мне хотелось подарить что-то своей дочери, и я…
— Неужели Диана приняла от вас такой подарок? — в голосе Толи прозвучало откровенное недоверие.
— Сначала она отказалась, но я просил ее взять бриллиант на сохранение — пока я не приеду из Франции. Естественно, я не собирался возвращаться за этим кулоном, я полагал, что если у них вдруг возникнут материальные трудности, они смогут его продать — бриллиант стоит очень дорого. Не мог же я предложить моим детям денег, под каким предлогом мне было это сделать?
Толя задумчиво разглядывал бриллиант.
— Возможно, она обронила бриллиант, — предположил он, — у дома спохватилась, в отчаянии бросилась его искать, села в какую-то машину — ведь бриллиант был дан ей на сохранение. Однако я продолжу работать, отойдите в сторону и не мешайте.
Самсонов послушно встал в стороне и стоял там все время, пока длился осмотр.
— Что… — спросил он и осекся — светлые брови молодого следователя были сосредоточено сдвинуты.
— Похоже на след крови, — отрывисто пояснил Толя, — точно покажет экспертиза.
— Это значит…
— Не торопитесь, еще нужно установить, что это кровь Дианы. След давний, сильно затертый, он мог быть оставлен кем угодно и когда угодно, за эти месяцы машиной много раз пользовались, так что… Вы готовы оплатить экспертизу?
— Да, разумеется.
— Тогда я договорюсь с экспертом в частном порядке, это все ускорит. Не надо так нервничать, ни вы, ни я уже ничего не можем изменить.
Машина Тины достаточно долго простояла у кладбища, не привлекая ничьего внимания — люди постоянно приезжали почтить усопших, оставляя у ворот личный автотранспорт, потом уезжали, и с какой стати было кладбищенскому сторожу интересоваться припаркованным на краю стоянки автомобилем? Поэтому он позвонил в милицию лишь тогда, когда местной шпане захотелось забраться в машину, чтобы вытащить транзистор, и от этого сработала сигнализация, распугав горе-взломщиков.
Подполковник Авдиенко был потрясен, когда ему доставили чемодан Доронина и дорожную сумку дочери, в которой лежал ее паспорт. Он тут же сам лично позвонил в редакцию столичной газеты и выяснил, что на работе Доронин не появлялся, и никакой информации о его прибытии в Москву не было. Дальше больше — выяснилось, что ни Доронин, ни Тина, ни Зойка в Москву не улетали, а забронированные для них билеты пролежали в кассе до окончания регистрации на рейс и были проданы пассажирам, ожидавшим возможности вылететь в столицу. Сообщить об этом в управление МВД сотрудники аэропорта не удосужились, решив, что «милиция со своими делами сама разберется».
Авдиенко связался с находившимся в это время в Москве Самсоновым. Голос у того звучал странно и поразил подполковника какой-то отрешенностью.
— Думаю, нужно начать поиски, — сказал он, — возможно, они решили ехать поездом, и Тина сейчас в Москве у кого-то из друзей.
— Оставив свои вещи и паспорт в машине?! — Авдиенко был взбешен тем, что в голосе человека, который был фактически мужем его дочери, не слышалось особой тревоги. — Она не уезжала из города, и вам сейчас лучше быть здесь.
— Я позвоню своему главному секьюрити, — уклончиво ответил Самсонов, — и дам ему распоряжение оказать всемерное содействие милиции.
Подполковник в сердцах бросил трубку. Однако с секьюрити Самсонова связался, и тот сообщил, что личный охранник Тины тоже куда-то исчез. Он должен был довезти ее и Доронина с Зойкой до аэропорта, а потом вернуться с машиной, но не вернулся. Особо никто не встревожился — решили, что в отсутствие хозяйки парню захотелось на шикарном авто прокатиться в Воронеж к своей девушке. Теперь, конечно, забили тревогу, но информации от этого не прибавилось. Последний раз всех четверых видели в гостинице перед отъездом — они вышли с сумками, сели в машину и… словно испарились.
Майор Корнилов, расследовавший это дело, был, что называется, человеком с головой. Года за полтора до описываемых событий он решил распрощаться с органами и испробовать свои силы в бизнесе, но особого успеха на этом поприще не добился. В конце концов, Авдиенко уговорил Корнилова вернуться в родную милицию — он ценил умение майора обобщать и анализировать факты.
Начал Корнилов с того, что изучил все случаи необъяснимого исчезновения людей в городе за последний месяц. Мельком просмотрел дело подростка, сбежавшего из дома после драки с отчимом, и убрал обратно в папку — побег был вполне объясним и явно спровоцирован взрослыми. Мальчик, если жив, скорей всего, прячется у бабушки или других родственников. Заинтересовался заявлением матери гражданина Ивана Ефремова об исчезновении сына — почему мать, а не жена? Вроде бы любящая супруга должна первой забить тревогу.
По словам матери Ефремова семья сына всегда была прочной, он любил жену Галину еще со школьной скамьи, и она, его, казалось, тоже. Однако в день исчезновения Ивана его мать с утра встретила подругу, и та сообщила, что работница их завода Мария Егоровна Голубкова рассказывает о Галине нехорошие вещи — будто накануне вечером застала ее в непотребном виде с другим мужчиной, когда пришла покупать мясо. Где это произошло, Голубкова не упомянула, но мать испугалась, что сейчас пойдут сплетни, и если Иван услышит… Он ведь вспыльчивый, может такое натворить! Не зная, что делать, она решила поскорее рассказать ему обо всем сама. Сын побледнел и после этого в обеденный перерыв ушел с работы, сказав начальнику, что заболел ребенок. По словам жены Галины, он прибежал домой и начал на нее кричать, а потом куда-то ушел. Галина решила, что на работу, но на завод Ефремов не вернулся и с тех пор вообще нигде не появлялся — ни дома, ни на работе. Жена плачет и, конечно, напрочь отрицает обвинение в супружеской измене.
Короче, обычная ссора супругов. Похоже, что муж решил бросить супругу-изменницу и начать новую жизнь где-то в другом конце страны — эка невидаль! И, тем не менее, во всей этой истории Корнилова кое-что крайне заинтриговало. Где, например, вечером в городе можно купить мясо, если его и днем с огнем не сыщешь? Почему следователь не расспросил подробно эту самую Голубкову, из-за длинного языка которой весь сыр-бор и разгорелся?
К делу Ефремова майор вернулся чуть позже, когда читал заявление гражданина Голубкова об исчезновении жены. Никаких скандалов или сцен ревности, как у Ефремовых, тут и в помине не было, жена приготовила ужин, а когда муж после еды прилег перед телевизором отдохнуть, она вышла из дому и как в воду канула. Это была именно та Мария Егоровна Голубкова, о которой упоминала мать Ефремова. Исчезли гражданин Ефремов и гражданка Голубкова, в одно и то же время, исчезли, словно в воду канули — так же, как Тина Валевская и ее спутники.
Интуиция подсказывала Корнилову, что между всеми этими случаями есть нечто общее. Позвонив по внутреннему телефону, он вызвал оперативника Богданова, занимавшегося делом исчезнувшей гражданки Голубковой. и сказал:
— Вот что, Шурик, нынче же еще раз побеседуй с мужем Голубковой, пусть снова и во всех подробностях припомнит их беседу перед ее уходом из дому. Да, и ознакомься лично с делом Ефремова — допроси еще раз его супругу и попробуем найти зацепку. Но, прежде всего, забеги в офис к Володину — он ведь теперь у нас стал вроде как монополистом по снабжению города мясом. Так вот, забеги к нему и узнай… гм… узнай, где поздно вечером в городе простому гражданину вроде Голубковой можно купить мясо.
