— Так и должно быть.
— Не знаю, наверное. У моей Таньки с ее детьми разница в возрасте где-то недели две, и Злата наших детей вообще не разделяет — где моя, где ее. Мне кажется, что она о моей Таньке больше меня заботится, мне стыдно, но вот не получается у меня никак все свои силы отдавать дочке, — голос Наташи звучал смущенно и виновато. Внимательно поглядев на нее, Фируза покачала головой:
— Молодая ты еще.
— Что вы, мне уже скоро тридцать три.
— Я и говорю, что молодая ты для своего возраста. Другие в твои года уже всего повидали, а для тебя жизнь — игра. Ладно, поиграй, но так, чтобы ненароком никого не задеть, никому больно не сделать, — она поднялась и, аккуратно вытерев салфеткой губы, сказала дочери: — Пойдем, Халида, звездочка моя ненаглядная, а то твоя телефонная станция нас сегодня принять не успеет.
Когда они вышли из дому, было еще темно. Держа мать под руку, Халида впервые за последние три месяца смогла глубоко вздохнуть.
— Тебе не холодно мама? — спросила она, осторожно ступая по утрамбованному и посыпанному песком снегу. — Не поскользнись, смотри, ступай на песок.
— Мне-то что, это ты береги свое дитя. Когда тебе рожать?
— В начале августа. Я даже не знаю, как я…
— Приедешь рожать домой, — перебила ее мать, не дав сорваться словам отчаяния, — Володя, твой брат, из Тбилиси жену привез к нам в совхоз рожать.
В переполненном автобусе они доехали до здания АТС на Профсоюзной улице, и когда Халида увидела, сколько человек уже записано на сегодня в вывешенном на двери списке очередников, она поняла, что стоять им здесь и стоять — хорошо, если удастся пройти до обеда. Около восьми часов утра двери зала ожидания распахнулись, и измерзшиеся на улице люди рванулись внутрь, спеша занять места на двух длинных лавках, стоявших у противоположных стен.
Халида с матерью вошли последними — Фируза, боясь за ребенка, удержала дочь и не позволила толкаться. В воздухе еще паром стоял принесенный с улицы холод, недавно протертый уборщицей пол был уже истоптан, и свободных мест на лавках, конечно же, не осталось. Мужчина средних лет, сидевший с краю, посмотрел на Халиду, и взгляд его невольно выразил восхищение ее красотой, но он тут же отвернулся, поскольку рядом сидела недремлющая супруга. Фируза с достоинством обратилась к нему, сказав со своим певучим южным акцентом:
— Вы не уступите моей дочери место, уважаемый? Ей тяжело стоять.
Мужчина сделал вялую попытку подняться, но жена с сердитым шипением дернула его за руку:
— Сиди! Нет, бывают же такие нахалки! Понаехали тут, скоро вообще на шею нам сядут.
— Разве я вас оскорбила, уважаемая? — с удивлением, в котором, тем не менее, сквозила легкая ирония, спросила Фируза. — Когда к нам в село приезжают гости, мы ставим на стол угощение, а не называем их нахалами. В этом, наверное, разница между нами и вами.
Слова «нами» и «вами» она особо выразительно подчеркнула.
— Мама, не надо, — покрасневшая Халида смущенно тянула мать в сторону, — я постою у стенки, ничего страшного.
Живот ее был еще незаметен, но две интеллигентного вида дамы, слышавшие просьбу Фирузы, заулыбались, сообразив, в чем дело, зашушукались, потеснили соседей и сами потеснились, да так, что места хватило не только Халиде, но и ее матери.
— Спасибо вам, — поблагодарила их Фируза, опускаясь на краешек скамейки — аккуратно, чтобы дочери было свободней.
Бойкая старушка в цветастом шерстяном платке немедленно попыталась завязать с ней разговор, но получив несколько вежливых односложных ответов, огорченно умолкла. В половине девятого два окошка, за которыми сидели операторы, открылись, и очередь затрепетала, заволновалась. Бойкая старушка не выдержала, сорвалась с места и засуетилась, азартно наводя порядок:
— Дама, вы куда без очереди? Не пропускайте ее, она не стояла!
— Я только спросить, — нагловатого вида тетка бесцеремонно попыталась пробиться к окошку, но ее оттеснили:
— Все мы только спросить! Не пускайте ее, по списку пусть подходят, по списку!
Потом ярость будущих абонентов АТС дружно обратилась на худенькую девушку в очках, пытавшуюся пробить себе дорогу сквозь толпу. Ей долго не давали пройти, а давешний мужчина, пока его жена вместе со всеми кричала и теснила зарвавшуюся нахалку, восторженно посматривал на Халиду. Наконец выяснилось, что девушка в очках — третий оператор, опоздавшая на работу. В конце концов, ей удалось-таки занять свое место за окошком. Недремлющая супруга, проследив издали за направлением взгляда мужа, поторопилась вернуться на свое место и, усевшись, раздраженно спросила:
— Ты лучше посмотри, все документы взял, ничего не забыл?
— Да ты сама вчера сто раз все проверила и перепроверила! — проворчал супруг, с неохотой переводя взгляд с красивой соседки на натекшую с сапог лужу под ногами.
— Тебя не проверишь, так ты голову дома оставишь, — она повысила голос и говорила хозяйским тоном, словно утверждая перед всеми свое неотъемлемое право на него. — Достань папку, я еще раз посмотрю на всякий случай. Подожди, вот выписка из домовой книги, вот паспорт. А открытка где? — в ее хозяйском тоне неожиданно зазвучали истерические нотки: — Где открытка, я спрашиваю?!
— Да что ты орешь, у меня уши заложило.
— Я же еще и ору! Давай, езжай за открыткой — без нее заявление не примут.
— Да вот она, в паспорте твоя открытка, — с досадой огрызнулся муж, — очки одень, если слепая!
Халида до сих пор старалась не прислушиваться к супружеской перепалке, а тут вдруг похолодела — утром она тоже тщательно проверила, лежат ли в ее сумочке деньги, паспорт и выписка из домовой книги, а вот присланная из АТС открытка с приглашением осталась… Где же она осталась? Да, скорей всего, в ящике письменного стола.
— Мама, ты посиди, а я немного пройдусь, — ей не хотелось лишний раз дергать и тревожить мать.
— Куда ты? — забеспокоилась Фируза. — Я с тобой.
— Нет, я немного прогуляюсь и приду, а ты посиди — вдруг очередь пропустим.
В принципе, все было не так уж и страшно — их очередь должна была подойти не раньше, чем через час, а на такси двадцати минут вполне хватило бы, чтобы обернуться до дома и обратно. Зеленый огонек показался из-за угла, едва Халида вышла из здания АТС. Она вскинула руку, и машина, скрипнув колесами, остановилась. Водитель на просьбу красивой пассажирки поторопиться, приосанился и подкрутил усы:
— Вмиг домчу, не волнуйтесь. Бумажку какую, небось, дома забыли? Видите, как угадал! Потому что я из этой АТС постоянно людей вожу — забудут дома документы, а в последний миг спохватятся и мчатся домой на такси. Вчера вот тоже двоих возил — отсюда и обратно. Нет, телефон — первое дело, что там ни говори!
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить брата, Халида бесшумно открыла входную дверь и прошла к себе в комнату. Открытка действительно лежала в ящике письменного стола. Сунув ее в карман, она вышла в коридор, но внезапно остановилась, привлеченная звуком голосов, и заглянула в приоткрытую дверь комнаты, где спал Ильдерим.
