— А кто, интересно, меня искал? — нахально воззрился на него рыжий Володя.
— И еще, — игнорируя его наглость, продолжал Муромцев, — если через неделю вы не представите отчет о своей работе, то стажировку вам никто продлять не будет, и направление в аспирантуру никто не даст.
— Вот прямо так и не дадут! — наглость струилась, казалось, даже из самых кончиков морковно-рыжих волос.
— Так и не дадут, — прищурившись, подтвердил Сергей. — Я первый не напишу вам характеристику. Так что думайте, как вам дальше устраиваться, — и, повернувшись на каблуках, вышел из лаборантской, громко хлопнув дверью.
Войдя к себе, он включил электронный микроскоп и, пока вакуум в системе доходил до нужного уровня, сел за стол, чтобы просмотреть присланные из редакции гранки статей. Ася прибежала минут через десять, плотно прикрыла за собой дверь и, упав на стул у окна, разрывающим душу голосом спросила:
— Сережа, ты и вправду не дашь Володе характеристику?
— Да, не дам, — ответил он, не отрывая взгляда от лежавших на столе бумаг.
— Тогда ему придется уехать, — с горечью произнесла она.
— Скатертью дорожка!
— Что он тебе такого сделал? Чего ты на него злишься? — Ася всхлипнула, и Сергей, подняв глаза, увидел, что на ее полном лице выступили красные пятна.
— Не понимаю, он что, обещал на тебе жениться? Или ты все еще ждешь и никак не дождешься предложения?
Вопрос был грубый и крайне бестактный, он это понимал, но злость на рыжего Володю кипела в его душе, выплескивая через край. Однако Ася ничуть не обиделась и сказала с вызовом, размазывая слезы по лицу:
— Жду. Да, жду, что предложит замуж, ну и что? Пусть хоть так — ради прописки.
Сергей слегка оторопел от ее откровенности.
— Я… я, конечно, не имею права вмешиваться, ты делай, как хочешь, но на правах старого знакомого позволь заметить: нельзя же так… так унижаться, Ася.
Говоря это, он испытывал острое желание, чтобы Ася сейчас разозлилась и послала его к черту, а то даже дала бы по морде. Вместо этого она ответила очень спокойно и просто:
— Я что, виновата? Меня мужчины не любят, Я ведь тоже хочу и мужа, и детей иметь, и чтоб свой дом был. А что тут плохого? Я же не бегаю по мужикам, как эта твоя Лина. Весь институт про вас говорит! — в ее голосе послышались нотки невинного торжества.
Настала очередь Сергея покраснеть и почувствовать замешательство — надо же, только две ночи провел с бабой, а уже все в курсе! И не поставишь Асю на место, чтобы не лезла не в свои дела — он сам сунулся к ней с непрошеными нотациями.
— Черт, гм, я… Да, конечно, ты извини, Ася, я не имел права говорить тебе такие вещи. Прости, ради бога, я просто потому, что этот твой Володя… гм…
Она понимающе кивнула:
— Да хоть какой есть, что тут поделаешь. Тебе не понять, ты мужик. Захотел — с Линкой Ковановой пошел, захотел — еще с кем-то. А я так не могу, мне семью надо, и я хочу по-честному, как у людей. Так подпишешь ему характеристику?
— Ладно, подпишу. Только экзамены в аспирантуру он все равно не сумеет сдать, мне непонятно даже, как он вообще диплом получил.
Ася сразу повеселела.
— Ну, и ладно, еще лучше, — она небрежно махнула рукой, — не поступит в аспирантуру, так еще год будет стажироваться, покантуется тут, а там видно будет. Ладно, спасибо. Так я пойду и скажу Володе, что ты подпишешь, да?
— Да-да, передавай ему мой пламенный пионерский привет.
Довольная Ася скрылась за дверью, а Сергей сидел и злился на самого себя за то, что полез не в свое дело. Какое он вообще имел право? Ася может жить так, как считает нужным. Возможно даже, у нее с этим рыжим что-то и получится — чувствуется, что парню до чертиков не хочется возвращаться в родной Владивосток, он из кожи будет лезть вон, чтобы заиметь ленинградскую прописку и остаться в Ленинграде. А раз так, то для него сейчас самое время подсуетиться — Ася спит и видит, как бы ей обзавестись законным мужем. И шут с ним, что он дурак, что ей уже двадцать восемь, а ему только двадцать три, что они вместе смотрятся, как… как мама с сыном, что ли. Шут со всем этим, если он согласен на ЗАГС.
Поймав себя на том, что вновь начинает мысленно злопыхательствовать, Сергей постарался выкинуть из головы Асю и рыжего Володю, посмотрел на часы и, решительно поднявшись, направился в кабинет к брату.
Петр Эрнестович встретил Сергей так, словно они расстались не более часу назад.
— Сережка? Подожди чуток, посиди в кресле — сейчас освобожусь.
Он дал последние указания двум аспирантам, которые возились с плакатом, наклеивая на него фотографии, потом позвонил машинистке из соседнего корпуса и попросил перепечатать две страницы текста.
— Петр Эрнестович, смотрите, как? — аспиранты развернули плакат с уже наклеенными фотографиями.
Он критически осмотрел его, потом махнул рукой:
— Ладно, сойдет. Хорошо, ребята, идите, — а когда аспиранты с плакатом вышли, повернулся к сидевшему в кресле брату: — Видишь, Сережик, какие дела? Завтра мне лететь в Берлин, а у нас еще работы невпроворот. И текста две страницы новая машинистка запорола — английского не знает, так она мне один и тот же абзац два раза напечатала, теперь все переделывать. Ладно, говори, как ты?
— Так завтра ты летишь? — Сергей, не глядя брату в глаза, повертел в руках пресс-папье и поставил его на место. — А я, понимаешь… я хотел попросить, если можно… Если б ты мог позвонить и попросить… Короче, я хочу перенести отпуск с июля на май. Я б, конечно, мог сам договориться — есть люди, которые со мной с радостью поменяются, но там нужно менять график отпусков, а это через отдел кадров. Формальности, понимаешь. Короче, если можно, я прошу тихо и быстро внести изменения в график отпусков — вреда от этого никому не будет. И еще я хочу взять несколько дней за свой счет — через пару дней мне надо уехать, понимаешь? За свой счет без уважительных причин не дают, но тебе пойдут навстречу, я знаю.
Петр Эрнестович какое-то время внимательно смотрел на непривычно запинавшегося, смущенного брата, которого не видел с субботнего утра, потом кивнул.
— Скорей всего, ты прав, именно так: если я попрошу, то в отделе кадров мне пойдут навстречу, — медленно и раздельно произнося слова, подтвердил он, — однако…
— Только не начинай меня воспитывать, я прошу, понимаешь? Я очень тебя прошу!
Муромцев-старший вздохнул и сдался:
— Хорошо. Отпускные, конечно, тебе насчитать уже не успеют, но деньги у нас есть, деньги не вопрос. И далеко ты хочешь отправиться, если не секрет?
— Какие секреты, — Сергей постарался говорить, как можно развязнее, — хочется повидать мир, съездить в Карпаты.
— Карпаты. Гм, Карпаты — это неплохо. Единственно, как насчет режима питания.
