— Нет уж, спасибо. Помогай лучше этому долговязому сосунку, что сидит на кухне. А может быть, он потому и живет с тобой, что ты его содержишь?
Это было очень грубо, Сергей сам не мог понять, как с его губ могли сорваться такие слова. Впервые на щеках Людмилы выступил легкий румянец, она в упор посмотрела на брата и спокойно ответила:
— Не надо так говорить и думать, Сережа.
— Ты права, извини, если обидел. Но я говорю вот почему: ты делаешь аборты в домашних условиях, а это уголовно наказуемо. Ты, конечно, это знаешь, но не очень хорошо осознаешь. Не дай бог что случится — тебя посадят, а Антошка останется сиротой. Твой Андрей сразу же уйдет в сторону — сегодня, когда мы пришли, он решил, что я привел девушку для… гм, — он покосился на Наташу, — короче, он подумал то же, что и ты сначала. Но он сразу же ушел на кухню и сделал вид, что ничего не понимает.
Румянец на щеках Людмилы стал ярче, и впервые в глазах мелькнуло беспокойство.
— Меня остерегать не надо, я сама все это понимаю, но на одну зарплату ребенка не обеспечишь. Живут, конечно, люди и на зарплату, но я сама в детстве куска лишнего не видела, поэтому хочу, чтобы теперь у моего сына все было самое лучшее. А что Андрей делает вид, будто ничего не знает… так это я сама его так просила — он недавно подал заявление в партию, и ты сам понимаешь…
— Понимаю. Тем не менее, заработанные тобой деньги его устраивают. Ладно, извини, что я все это говорю, ты давно должна была меня оборвать и сказать, что я лезу не в свое дело, но я действительно за тебя беспокоюсь.
Людмила на мгновение закрыла глаза, потом открыла их и вздохнула:
— Ничего, я не в обиде — ты мой брат. За меня-то, собственно, никто никогда не беспокоился и в дела мои особо не лез — ты первый, наверное. Но и правда — больше не надо нам об этом. Андрей… он хороший, но не надо от людей требовать больше, чем они могут дать. Идемте чай пить — познакомишься с ним, поговоришь.
— Спасибо, но я тороплюсь — у меня скоро поезд, — поднявшись, Сергей протянул Наташе руку. — До свидания, Люда. Еще раз прошу — не гонись за большими деньгами. Лучше сообщи мне, если будешь в чем-то нуждаться — вот мой адрес и телефон.
Вытащив из кармана белый прямоугольник, он положил его на стол — Петр Эрнестович, уезжая в загранкомандировку, заказал несколько визитных карточек для себя и для брата.
— Ученый ты, значит, как наш отец, — тихо сказала Людмила, читая надпись, — кандидат наук Муромцев Сергей Эрнестович. Что ж, я за тебя рада — получаешь, стало быть, хорошо, ни в чем не нуждаешься. Но только не жди, чтобы я у тебя когда-нибудь денег попросила — я не мамаша, клянчить не люблю.
— Как угодно, это тебе решать, — ледяным тоном ответил он. — До свидания.
— До свидания, — эхом повторила за ним Наташа.
Они были уже у двери, когда Людмила окликнула:
— Сережа! — медленно приблизившись к Сергею, она положила руки ему на плечи и посмотрела прямо в глаза. — Не очень хорошо мы нынче с тобой поговорили — оба с норовом оказались. И чувствую я почему-то, что не суждено нам больше увидеться, поэтому давай, поцелуемся на прощание, брат. И тебя, невестушка будущая, давай, расцелую.
Выйдя из подъезда, они с Наташей долго шли рядом, не произнося ни слова. Наконец девушка нарушила молчание:
— Когда у вас поезд, вы не опоздаете?
— Что? — он с трудом оторвался от своих мыслей. — Поезд? Я еще не знаю точно — не взял пока билета. Вечером, наверное.
— А, ну да, — она прошла еще несколько шагов и спросила: — Вы думаете, Юру оставят со мной? Я боюсь, что вдруг его отправят в детдом.
— Да с какой стати? — удивился Сергей. — Он уже почти взрослый, да и вам уже есть восемнадцать. Вам ведь уже исполнилось восемнадцать?
— Да, в марте.
— Возможно, вас назначат его опекуном, но точно не знаю. У вас есть сейчас деньги?
— Да, Лиза, — она проглотила комок в горле, — Лиза оставила половину отпускных.
— Но они скоро кончатся, нужно поскорее оформить пенсию, чтобы у вас были деньги.
— Я знаю, где оформляют пенсию — мы с мамой ходили оформлять на меня, когда умер папа. Только я не знаю, какие нужны документы. Все наши бумаги лежат в ларце, но мама с Лизой не разрешали нам с Юркой туда лазить, поэтому я даже как-то… Раз ваш поезд еще нескоро, то не могли бы вы зайти и помочь мне разобраться? Или у вас нет времени?
— Гм, — Сергею меньше всего хотелось заходить сейчас к ней и копаться в бумагах умерших людей. — Нет, время у меня есть, но я ведь посторонний для вас человек. Может, лучше вам поможет ваша соседка Екатерина Марковна — она, кажется, очень душевная женщина, и вы ее давно знаете.
— Тетя Катя очень хорошая, но стала плохо видеть, а очки надевать не хочет — считает, что они ее старят. Как она разберется в документах, если не может читать?
— Но как же она обходится? — изумился Сергей.
— Так она на заводе почти сорок лет работает, все операции на станке вслепую может делать. А книжки читать я ей наши с Юркой детские даю — там шрифт в полстраницы.
— Ладно, — рассмеялся он, — не будем затруднять тетю Катю с очками, пусть она еще немного походит молодой.
Документы и старые фотографии Лузгиных лежали в резной шкатулке, которую Наташа почему-то называла ларцом. Сергей не стал смотреть фотографии — отыскал в пачке свидетельства о рождении сестер и Юры, протянул девушке:
— Сделайте у нотариуса копии и заверьте, а подлинники не отдавайте — могут потерять. И со свидетельства о смерти тоже сделайте копию. Еще, наверное, нужно будет взять справки у управдома и из школы — вам скажут.
— Спасибо, — она осторожно взяла бумаги и, закрыв шкатулку, положила их на крышку. — Я напою вас чаем, ладно? А то вы у вашей сестры Людмилы не попили. Почему вы там не остались — не хотели встречаться с Андреем или обиделись на меня?
— На тебя? — слегка смутившись, изумился Сергей. — Простите, на вас. С какой стати я должен на вас обижаться?
— Говорите мне «ты», ничего страшного. Просто Людмила решила, что я ваша невеста, а я помешала вам ей объяснить.
— Ну, я думаю, большой беды от этого не случилось, — усмехнулся он.
— Просто потому, что Людмила ведь встретится когда-нибудь с вашей женой, и вам всем может быть неприятно.
Ее опущенные ресницы на миг дрогнули, и Сергей едва не расхохотался — маленькая хитрющая девчонка! Нет, что бы спросить в лоб: «женаты вы, дяденька, или нет?». Ладно, любопытство сгубило кошку, помучайся, детка, в неизвестности.
— Думаю, что в этом случае особой катастрофы тоже не произойдет, — губы его тронула загадочная улыбка.
Наташа незаметно вздохнула и ушла на кухню за чайником. Вернувшись с оставшимися от поминок по Лизе бутербродами, она разлила чай, села напротив Сергея и долго в задумчивости размешивала сахар в своем стакане, позвякивая чайной ложкой.
