— Вы хотели поговорить с моей дочерью? — нарушила тишину библиотекарша.
— А она здесь? — искренне удивился я.
— Да, но «благодаря» Вам, она больше не разговаривает.
— Почему вы так решили? — возразил в ответ и увидел, как она напряглась всем телом.
— Вы заперли ее, не помните?
Я промолчал, так как не знал, что ей ответить.
— А я вот помню. Сейчас ее позову, — сказала она и ушла в соседнюю комнату.
Через пару минут Елизавета Андреевна вывезла кресло-каталку, в котором сидела девочка, лет пятнадцати, она была точной копией своей матери. Девочка смотрела в пол, а я смотрел на нее. На ней был джинсовый комбинезон, белая майка с длинными рукавами и выглядела вполне современно, но то, что она прикована к коляске, было печально. Мне стало жаль ее, но не знал, чем могу ей помочь.
Я встал, подошел к ней и присел рядом так, чтобы увидеть ее глаза. Осторожно взяв за руку, почувствовал, как они пылают жаром. И мне показалось, что у меня все получается, и мы станем друзьями. Девочка медленно подняла голову и посмотрела на меня: ее глаза застилала пелена, но скрыть черные, как смоль зрачки от меня, было невозможно. Никогда не видел раньше подобного. Посмотреть в такие глаза равносильно тому, что заглянуть вглубь темного тоннеля, откуда нежданно может появиться поезд. И я увидел этот ослепляющий свет, выглядевший так, будто в меня выстрелили огненным шаром.
— Ш-ш-ш…
Резко отпрянул в сторону от той, к кому минуту назад испытывал чувство жалости, которое теперь сменилось ненавистью. Людям не нравится, когда их пугают и это заложено природой с самого детства. Елизавета Андреевна кинулась успокаивать дочь, она плакала по-настоящему.
— Вам лучше уйти, — показала она мне жестом.
В ответ я кивнул и ушел. Мозг лихорадочно искал ответы по поводу случившегося, перебирал немыслимые варианты, где нужного так и не нашлось, но зато появился страх, которого давно не испытывал.
…В поисках существующей реальности
Вернулся домой, где и застал Клариссу, которая поджав ноги под себя, сидела в моем кресле. Она была в одной футболке, опять же принадлежащей мне, на которой большими буквами было выведено NIKE. Увлеченно листая модный журнал для девчонок, который часто приобретала в газетных киосках, не заметила, как я вошел. Все еще стоя на пороге, смотрел на нее и восхищался красотой, которая пленила и не отпускала меня, по сей день. Ее смуглая кожа когда-то была белоснежной, но сейчас она была совершенно другой. Это солярии сделали ее неузнаваемой. «Что она нашла во мне?»: подумал я, и видно вторгшись в ее пространство мыслей, дал обнаружить себя.
— Я не слышала, как ты вошел, — произнесла она и продолжила, виновато оправдываясь, — Ты не против того, что надела твою майку?
— Ничуть, — ответил я и подошел к ней, поцеловав в теплые губы.
— Пойдем куда-нибудь сегодня? — прошептала она.
— Только после…, — наши губы вновь встретились в поцелуе, обещая произойти тому, что нам нужно было обоим.
Ближайшее кафе было за углом, но снова предпочел «Подвал», ибо это заведение было единственным, где чувствовал себя как дома. Расположившись на моем, теперь уже нашем любимом месте, сделали заказ девушке-официантке, которая любезно и быстро накрыла на стол, а я, не отрываясь, любовался Клариссой.
— Вижу, другие тебя уже не волнуют? — с улыбкой произнесла она, откладывая дополнительные буклеты с меню, которые как обычно раздают во всех подобных заведениях, забирая основное меню.
— У меня есть ты, и мне никто кроме тебя не нужен, — как можно романтичнее произнес я.
За ужином мы мило беседовали, благо тем для разговора у нас всегда хватало. Мне принесли кружку пива, а моей спутнице коктейль, и вот именно с этого места начался разговор о делах, который абсолютно не хотелось вести.
— Ты был у нее?
— Да, — коротко ответил я, тем самым предоставив возможность задавать вопросы Лоре.
Мы смотрели друг другу в глаза, в поиске ответов, на еще не заданные вопросы, как это у нас получается, до сих пор не знаю.
— И…
— Мать во всем произошедшем винит меня.
— Это нормально.
— Но как она узнала о том, что произошло?
— Наверно Джеймс ей сказал?
— Ты хотела сказать Билл?
Лора, на секунду замолчала, тщательно обдумывая то, что хотела сказать. У меня создалось впечатление, что говорить ей совсем не хотелось об этом.
— Знаешь, с некоторых пор у меня сложилось впечатление, что Билл и Джеймс, — две разные личности, живущие в одном теле.
— Билл наяву, Джеймс во сне, — предложил я свой вариант.
— И да, и нет.
— В смысле?
— Понимаешь, этот человек «темная лошадка» даже для меня. Мне кажется, что всем своим существом он хочет помочь, но на самом деле, все, что он делает, приводит только к тому, что все становятся зависимыми от него.
— Кроме нас.
— Думаешь?
И вот теперь моя уверенность ушла в самый дальний «уголок сомнений» и спряталась там. Мне казалось, что я такой независимый, а на самом деле сам стал объектом манипуляций. Значит, в этом списке и я, и Лора, и другие посетители сообщества «жизнь на перемотке». Даже название, казалось, говорило о том, что нами манипулируют. Мы все думали, что нам помогают, а на самом деле нас всех использовали, скрывая предназначение существования подобной группы, где все было бесплатно. Куратор не брал с нас деньги за свою работу, но что-то же брал взамен, что? Этот вопрос меня озадачил.
— Лора, я уже не уверен. Но зачем ему нужна маленькая девочка, она совсем еще ребенок?
— Она ребенок, — согласилась Лора, — Но не простой ребенок. В ней столько разрушительной силы, унаследованной от матери, что хватит на то, чтобы разрушить весь мир.
— Скажи мне, а какой смысл в том, чтобы уничтожать мир?
— Возможно, у этого человека произошло что-то такое в прошлом, что нарушило его мировосприятие, и теперь он желает разрушить этот мир полностью. Я точно не знаю, может, и ошибаюсь, — грустно подытожила моя спутница.
В горле пересохло, отчего осушил кружку до дна, и очень захотелось курить. Но понимал, что одна сигарета меня не спасет, и снова возобновлю вредную привычку.
— Ты знаешь его настоящее имя?
— Нет. Сообщество зарегистрировано на подставные лица, многие из которых, страдают алкоголизмом, другие же являются участниками группы. Я просматривала все документы, они составлены правильно, не придерешься.
— А через сны можно узнать?
— Ему снятся те сны, которые он сам же и выбирает.
— Тогда нам остается ждать, когда он ошибется.
