– А еще я хотел бы поблагодарить Хая Гадовича за его сломанную микроволновую печь, без которой о модернизации Вильгельма не могло быть и речи, – с искренней теплотой добавил Урман.
– И это чистая правда, – с готовностью кивнул Ольдерманн и откусил кусочек национальной немецкой белой колбаски под названием «вайсвурст» (было дело, Алина меня угощала, от самого Эрнста Гофмана привезла аж из девятнадцатого века!), – и хочу заметить, что печка перестала работать прямо-таки на днях!
– Конечно-конечно, ваша доброта безгранична, – холодно высказалась Билльбунда, стараясь закрыть тему благодарностей.
– Ешьте, Хай Гадович, ешьте, – бабуля просигналила внучке, и та подкинула старику очередной вайсвурст. Сама бабушка к еде не притрагивалась, просто смотрела на нас и улыбалась. Вчерашние злоключения сильно повлияли на нее – такой милой она еще никогда не была.
Федор от безысходности жевал полотенце.
– А сейчас самое главное, – Ури на пару секунд умолк, чтобы заглянуть в глаза каждому. – Торжество физики элементарных частиц и хоббитской смекалки, ни больше ни меньше. Итак, друзья, подчинить себе враждебного робота, заставить его выполнять команды – это конечно, достижение, но я решил пойти дальше, – Биллька держала его за руку с видом спутницы супергероя. – Ответьте, пожалуйста, как вам белая колбаса Вильгельма?
– Вкусненько, вкусненько! Я бы советовал в следующий разик добавить сок алоэ и стебель топинамбура, почему стебель топинамбура… – бабуля ласково прикрыла Баламычу рот.
– Всю жизнь бы ее ела! – пискнула сестренка.
– Шикарно, шикарно! – присоединился усиленно жующий Хай Гадович. – Если бы тетя Азалия была жива…
Федора исключили из опроса, а я, честно говоря, сидел с пустой тарелкой, потому что мои порции уходили к Ольдерманну.
– Приятно слышать лестные отзывы, – Урман достал из кармана блокнотик, – позвольте законспектировать…
Спустя минуту, утконосый гений объявил главное:
– Итак, внимание! Я усовершенствовал робота и внедрил в него модуль преобразования элементарных частиц, который активно используется в поддержании жизни на отдаленных космических колониях и для изготовления которого мне понадобилась микроволновка. Преобразователь относится к классу устройств нового поколения… – минут двадцать Урман читал присутствующим лекцию по физике (никто, разумеется, ни рожна не понял) и закончил так: – … а это означает, что по большому счету неважно, каким сырьем вы пользуетесь, за исключением, пожалуй, радиоактивных или токсичных веществ. Для приготовления этих колбас я использовал мусор из ближайшего контейнера и позаимствовал у госпожи Клавдии старую губку для посуды и пару тряпок. Показываю. Возьмем, к примеру, полотенце, – он выдернул кляп изо рта Федора. – Я открываю приемный контейнер на спине Вильгельма (он повернулся к роботу, стоящему рядом, нажал где-то в районе поясницы, и контейнер открылся), бросаю, устанавливаю режим – «расщепление-преобразование», параметры конечного вещества – «оладьи из пшеничной муки, яиц, кефира, соли и сахара». Закрываю. Жму на кнопку и жду ровно минуту до полной готовности.
Модуль преобразования элементарных частиц затарахтел в мертвой тишине. Ждали все, даже Федор старался не икать, зажав рот ладошками.
– Гоблин родился, – выдал я бородатую шутку.
– Невероятно! – прошептал Хай Гадович.
Что-то внутри Вильгельма щелкнуло, точь-в-точь как в микроволновке во время отключения. Урман забрал у меня пустую тарелку и подставил под щелью на животе робота.
– Внимание сюда! – воскликнул хоббит-изобретатель.
Из щели выскочили две оладьи и шлепнулись на тарелку.
– Пожалуйста, Боббер! Угощайся.
– Мне! Мне! Мне! Мне! – потребовал Федр, раскачивая стул, к которому был привязан.
– Что-то не хочется… – признался я, – отдай Федьке.
Вслед за мной присутствующие охотно отдали чокнутому хоббиту остатки своих порций. Хай Гадович с тревогой гладил живот, зыркая то на одного хоббита, то на другого.
– Ури! Ты мог меня заранее предупредить, а? – к сестре вернулась способность говорить.
– А по-моему, неплохо, – загадочно улыбаясь, поддержала его бабуля и взглянула на Баламыча. – Правда, родной?
Знахарь, без выражения на лице, зачарованно смотрел, как я кормлю счастливого Федьку. Ей легко говорить – подозреваю, она-то знала, что к чему, поэтому и не притронулась к завтраку.
– Ой, а где же Хай Гадович? – в голосе бабули пробивалось шутливое удивление. Все разом посмотрели на его место за столом – оно было пустым. Входная дверь громко хлопнула.
11. С горшком на голове
После завтрака я, как и был голодный, отправился в бывшую свою комнату, в которой теперь устроили дополнительную спальню для гостей. Упал на кровать и уставился в потолок. Сегодня по плану Алина Сафина и ее два торта с килограммом ветчины. Звучит заманчиво и вкусно. До сих пор у меня не было возможности объяснить вам, почему я влюбился в Алину. Пожалуй, сейчас, когда появились свободные полчаса, самое время…
Эта история началась задолго до появления девушки на Базе, все началось тридцать три года назад с бабушки. Пока другие старушки читали хоббитятам сказки великого Джона про подвиги Бильбо Бэггинса, несчастного Голлума и прекрасные земли эльфов, я выслушивал бабушкины отчеты. Именно отчеты: длинные, подробные доклады о спецоперациях агентов Базы. Бабуля помнит наизусть многие мелочи, даты вылазок, пункты назначения, настоящие и вымышленные имена оборотней, приметы и черты характера пойманной нечисти. Особенно тех, кого ей довелось допрашивать лично.
Обычно в молодости ее приглашали проводить допросы злодеев, захваченных в плен, где-нибудь на Базе, часто прямо в кабинете шефа, но иногда, в особенных случаях, агенты брали бабушку с собой на задания, и тогда она проводила допросы в полевых условиях. В других мирах бабушку маскировали под что-нибудь неживое: игрушку, оберег, реже – под грудного ребенка (размеры позволяли).
Как зачарованный я слушал истории, рассказанные строгим, сухим бабушкиным голосом без намека на выражение разных интонаций; представлял высоких, волевых, беспощадных агентов, видел их правильные носы, ровно очерченные брови, бесстрашные глаза, и скоро начал представлять себя на их месте.
Спецоперации захватывали дух. В сравнении с ними похождения Бильбо – пустое бродяжничество, Голлум – нытик, а эльфийские земли – коллекция скучных аптечных трав. В каждой истории имелось все то, чего ждут от сказки, плюс много нового и познавательного. Помимо добрых и злых героев там жили герои, о которых бабуля говорила «и нашим и вашим», «себе на уме» и «совершенно пустые». Герои меняли цвет от зеленого до прозрачного, агрегатное состояние от жидкого до газообразного; сюжет за одну миссию мог начинаться комедией, переходить в мелодраму и заканчиваться боевиком, при стопроцентной достоверности и того, и другого, и третьего, чего не скажешь о сказках.
