Ночью толком не спали, взбудораженные близостью Сумеречья, а поднялись ни свет ни заря. Шли до победного и остановились уже возле «Зосиева» валуна, огромного, похожего на свернувшуюся клубком ящерицу, опустившую в воду гребенчатый хвост.
— Ладно, вон у той сосны устраиваемся на привал, — к общей радости объявил проводник. — Венька с Сенькой дров пусть поищут, ты, Эртан, покуда разводи костёр из того, что под рукой найдётся, а я пойду воды наберу, заодно посмотрю, где тут лучше на ту сторону перебраться.
Переправа действительно представляла проблему: «рекоручей» был мелким, но течение сбивало с ног, что, конечно, способствовало общему желанию вымыться и постираться, но Арвиэль всё же предпочёл экзотике банальную баню по возвращении. Идти пришлось недалеко, саженей тридцать. В этом месте над ручьём мостом перекинулась сосна — толстая, прочная, с засохшими ветками-опорами, и в «пазах» между камней она держалась крепко. Удовлетворённо кивнув сам себе, Арвиэль присел на корточки с котелком в руках.
Относительно спокойная вода в маленьком затоне отражала (сиречь искажала) встрёпанного, немного хмурого парня, со скептически-ироничным видом ищущего на дне куриного бога. И парень этот был у ручья не один.
— Привет!
Скосив глаза, аватар увидел две стройные белые ножки буквально в полуаршине от себя, а задрав голову — и их обладательницу, с любопытством наблюдавшую за реакцией чужака.
— И тебе привет, хозяйка.
Арвиэль честно старался смотреть ей в глаза, но выходило едва. Лесная нечисть сидела на «мостике», спустив ноги в воду по щиколотку и поддернув зелёное платьице выше колен, чтобы не замочить, и её симпатичные коленки как раз притягивали точно магнит. Лукаво склонив головку набок, хозяйка переложила на грудь серебристые волосы, такие длинные, что кончики путались течением.
— Я знаю, что ты часто ходишь в этот лес, только не сюда, а южнее. Я — лесовица.
— Лешая? — не понял Арвиэль. Раньше он не слышал, чтобы в Стрелецкой губернии лесных дев звали так… Хотя, может, раньше и называли. Несколько сотен лет назад, а то и больше, когда сам Стрелецк был ещё укреплённым селищем.
— Да не лешая, а лесовица! — девушка обиделась не всерьёз и махнула на него мокрыми волосами, организовав точечную постирушку. — Можешь звать меня Наринэ
[10]
. А тебя как?
— Арвиэль, — без опаски быть заколдованным Арвиэль сообщил имя, придуманное людьми. — Это ты за нами присматривала?
— Ага! За такими, как вы, глаз да глаз нужен: то лес подожжёте, то в болоте утопнете.
— Чего ж раньше знакомиться не выходила?
— А зачем? — нечисть кокетливо прищурила синий глаз, совсем как Лушка, и Арвиэль чуть не прыснул. Облокотившись на бревно, подпёр кулаком подбородок:
— Я бы знал, что тебе нравится, подарок принёс бы.
— Да-а? — рассеянно оглядевшись, Наринэ указала на невесть откуда взявшиеся здесь незабудки. — Венок мне сплети!
— Извини, сему ремеслу не обучен, — Арвиэль досадливо развёл руками, и глаза лесовицы жадно вспыхнули.
— Тогда подари эту красивую штучку, как раз мне к платью пойдёт.
Парень почувствовал себя негодяем, пообещавшим ребёнку пряник конём, а в итоге отнявшим последнюю конфету, и сконфуженно отошёл.
— Прости, но и этого я дать не могу — это подарок. — А к тому же Майкин двойной узел шиш развяжешь. — Может, я что-то могу для тебя сделать?
— Ничего тогда не надо… Скучно мне, а так хоть с тобой поговорила, и то хорошо. Здесь, — Наринэ похлопала по бревну, — мои владения заканчиваются. А ты дальше идёшь?
— Да. А дальше территория другого хозяина, верно?
— Нет здесь других. Я совсем одна… — лесовица погрустнела. — …Хозяйка… Зачем ты туда идёшь?
— За белкой, — честно ответил парень.
— Там много белок, — серьёзно кивнула нечисть, — чёрные, а на хвостике кончик беленький как искорка. И олени есть, и кошки дикие, и барсуки, и медведи… Но там очень-очень опасно, только отважный и сильный духом сумерек не испугается.
— Я не боюсь сумерек.
— Ну что ж. Тогда ещё свидимся, Арвиэль, — в синих глазах вновь загорелись озорные огни, Наринэ вдруг резко вскинула руку, указывая собеседнику за спину. — Ой, птичка!
Когда аватар, удостоверившись, что птички в терновнике нет, повернул голову обратно, на бревне уже никого не было.
— Пока-пока… — пробормотал Арвиэль. Всё-таки у Сумеречного Предлесья имелась граница и даже шильда, говорящая и весьма симпатичная…
Аватар вернулся к костру, а немного погодя подошли Лесовята, порознь, но мечтательно-одухотворённые и, главное, с топливом.
* * *
— Теперь идём на северо-восток до водопоя на Чёрном озере! — торжественно объявил Венька, когда группа оказалась на Сумеречной стороне.
— И сколько идти? — осведомился проводник.
— Зосий сказал, пару дней.
— Хмм…
— Что не так?! — насторожился Сенька.
— А то, что концы с концами у него не сходятся. На путь до границы у нас ушло три дня, — начал считать Арвиэль, мысленно вычтя полдня, по его вине потраченные на блуждание зазря. — Зосий ходит быстрее, но он был здесь первым и нащупывал дорогу без всяких ориентиров. То есть у него вышло не меньше, а то и больше. Два дня до озера, туда и обратно к границе — уже четыре, а всего получается десять. Плюс охота, разделка туши, рога, опять же, у крагги отпилить очень непросто… Выходит не меньше десяти-одиннадцати дней, а Зосий обернулся за неделю. Так-то, ребята.
— Опять ты за своё?! — взвился Венька.
— Хорошо, хорошо, ваш Зосий — лучше всех… Предположим, что озеро действительно существует… гипотетически.
— Каковски?!
— Ладно, идёмте, — вздохнул Арвиэль.
— И как тебя Майка террпит? — хохотнул Эртан.
— А она не терпит. Она наслаждается. Кстати, зарядите-ка арбалеты и из рук не выпускайте… Сень! Я сказал, из рук не выпускать, а не на спуск давить. Ещё застрелишься ненароком, мы потом труп по жаре тащить умучаемся…
Жара, к слову, осталась в лесу Наринэ, а в Сумеречье оказалось довольно прохладно. Глухие тона окружающей природы усугубляли ощущение промозглой зябкости, и чем дальше шли путники, тем мрачнее становилось, так что пришлось достать плащи. Поначалу ребята встречали каждую орцойю как любимую тётушку, приехавшую под Новый год с гостинцами, но потом совсем перестали обращать на них внимание. На запертом меж стволов ветру трепетала прозрачная летящая паутина. Деревья, кустарники, трава, даже мох и камни — всё было тёмным, холодным и неприветливым, и этот сумрачный мир создавал впечатление прекрасного, но жестокого величия, угнетающего самое отважное сердце и безмолвно грозящего уничтожить любого, кто посмеет нарушить его равновесие. Поневоле аватар залюбовался местностью, где некогда охотился его отец. Дариэль Винтерфелл рассказывал не так интересно, как Зосий, больше напирая на особенности и повадки фауны и флоры, среди которой тоже находились хищные подвиды, и об уязвимостях вышеупомянутых.
