Арвиэль, в свою очередь, полёвкой закружил по аптеке.
— Не стоит, госпожа Феодора! Со мной всё в порядке, только побаливает немного. Там трещина максимум!
— Какой такой «мум»?! Опять не по-нашенски…
— Уважаемая госпожа лекарь, я в полном порядке! — с самой лучезарной улыбкой Арвиэль перехватил знахаркины запястья. — Правда-правда! Просто чуточку болит.
— Ну ладно! — по настроению пациента профессионально оценив его здоровье, милостиво кивнула Феодора. — Я тебе другие лекарства дам, а то, ишь, удумал мне тут самолечением заниматься. Впрочем, мел и толокушу оставь. Остальное — вертай взад!
— А можно… в другое место?..
Из аптеки Арвиэль ушёл с набором капель, притирок-припарок и подробной инструкцией, без которой точно запутался бы, а в поощрение за внимательность и обещание вести себя «как нормальный больной» получил пастилку из загущённой бычьей крови с мёдом. На обратном пути зашёл к птичнице Рените, где отоварился молоком и яйцами.
Северинг оживал после бури. Горожане сновали туда-сюда в поисках унесённых ветром вещей, тащили горбыль для починки сараев, рыли в огородах канавки, вычерпывали воду из подполов. Оставшаяся без присмотра скотина разбрелась посудачить с приятелями; утки и гуси расплылись по лужам, вязкие берега оккупировали свиньи. Две соседки в очередной раз бранились над поваленным забором: тётки вот уже с десяток лет не могли поделить полоску смежной земли в локоть шириной и регулярно упражнялись в красноречии, сойдясь на спорной территории. Четверо молодых орков стояли рядышком, передавая друг другу вино и вслух смакуя матерные изыски боевых клуш. Раздавался стук молотков, голодный скрежет пилы, командирское «подай-принеси-унеси» и классическое «да не по пальцу бей, урод, по гвоздю-у-у!!!».
Словом, город напоминал разворошённый муравейник.
За пивоварней собралась толпа — гомонящая, улюлюкающая, не шибко трезвая, зато полная энтузиазма. Эртан первым заметил приятеля и без слов ткнул когтистым пальцем вверх. Арвиэль восхищённо присвистнул.
Эта сосна росла здесь, сколько город стоял, и Эртан не стал её рубить, когда основал пивоварню. Летом по стволу копошились деловитые поползни, на пятисаженной макушке трещали белки, гнездились зяблики, синицы; зимой их сменяли клесты, свиристели, снегири, за которыми охотились хорьки.
Теперь же…
— Бе-е-е! — Сидоров козёл вслед за гусеницами опроверг закон о том, что рождённый ползать летать не сможет.
— Как он туда залез?! — изумился аватар. Несчастное копытное застряло где-то на двух третях высоты, намертво увязнув в ветвях, как муха в паутине.
— Не залез, а залетел, — вздохнул подошедший Сидор. — Всё буря проклятущая, чтоб её, заразу эдакую… Арвиэль, ты б подсобил, сынок, а? Всего-то надо ремнями его обвязать да верёвку через сук перекинуть, а уж вниз сами козлика спустим. Слазаешь, а?
Парень ухмыльнулся. Раньше просили воробышка достать, теперь до козлов дошло.
Арвиэль редко отказывал в помощи, а уж кузнецу и вовсе никогда. А вот теперь придётся, иначе «легенда» треснет по швам.
— Прости, Сид, не могу! — парень уныло звякнул склянками. — Сегодня с крыши шлёпнулся и рёбра помял, так что если твой козлик ещё рогами наддаст, станет у вас стражником меньше. Хотя могу попробовать…
— Нет уж, увечный, иди отлёживайся! — замахал на него Сидор. — Сами управимся.
Арвиэль поспешно распрощался с Эртаном и ушёл, чтобы никто не заметил покрасневших от стыда щёк.
А кто виноват в том, что врать всем подряд приходится? Да малявка эта!
Пока добирался до родимого порожка, отказал в помощи ещё троим, а уже на самом пороге Арвиэля поймал сослуживец Соррен.
— Какого шушеля ты здесь торчишь?!
— А где я должен торчать?
— В караулке! Твоя же смена! Ты что, забыл?!
А ведь и правда забыл. Впервые за пять лет службы.
Вернее, даже не забыл, а просто не подумал о том, что из-за бури график дежурств сдвинулся на двое суток вперёд — совсем другим голова была занята.
— Соррен, извини, что не предупредил. Я с крыши упал и, кажется, рёбра повредил, надо бы отлежаться. Найди мне замену на недельку, ладно? — на этот раз ложь далась совсем просто, Арвиэлю даже показалось, будто рёбра и впрямь заныли.
— Да болей себе на здоровьичко! Уж найдём тебе подмену, — стражник и не подумал усомниться. Никогда Арвиэль не пропускал службу без очень весомых на то причин, тем более не думал отлынивать… Точнее, никогда раньше не пропускал. До сего дня.
— А лучше на полторы! — крикнул вдогонку аватар.
Домовой встретил хозяина с поджатыми усами и сурово скрещенными на пузе лапами, хвост сердито молотил по полу.
— Рёбра он повредил! Умом ты повредилссся, хозяин! Вот уволят тебя, лоботряса, и пойдём мы по миру волчонка твоего вместо мишшки дрессированного казать, денежшшку на корку хлеба выпрашивать!
— Завянь. Лучше поищи в чулане рожок, который от белки остался.
— Хм!
— Симеон, живо!
Волчонок ещё спал, зарывшись носом под одеяло. Арвиэль прислушался — дыхание было ровным, чистым и глубоким. Это действительно был сон, а не беспамятство. Выносливая…
К вечеру Тиэлле проснулась и завозилась под одеялом. Аватар подогрел молоко, добавил в него мела и толокушки, обмотал рожок старым шарфом, чтобы худо-бедно походило на грудь волчицы, и взял волчонка на руки.
— Ну-ка, малявка, пей давай…
Однако мелкая отбрыкивалась передними лапами с тонкими острыми коготками и воротила мордочку, протестующе вякая.
— Симка, ну-ка быстро налил себе молока и марш сюда пить! — скомандовал Арвиэль. Пару часов назад они повздорили, и домовой до сих пор дулся.
— Тебе жшш для меня молочка жшша-алко! Это она, вон, у нас маленькая, а я большшой, и потому теперь буду спать на полу и кушшать рыбьи потроха, как дворовый кошшак, — пробурчал домовой, но опаска, что нахмурившийся хозяин снова передумает, взяла верх, и, налив себе до краёв, Симка с миской в лапах материализовался на диване.
— Теперь лакай, и погромче.
Симеон охотно зачавкал, подмуркивая в блюдечко.
Щенок замер, прислушиваясь, и тоже зачмокал.
Идиллия.
На ночь аватар взял волчонка в постель. Тиэлле поёрзала и затихла, положив голову на руку Арвиэля и доверчиво прижавшись спиной к его груди; тёплый бархатный язычок щекотнул кожу.
Ладно уж, пока маленькая и слабая, пусть спит под боком, а потом переселится на коврик у печки…
…Немного позже Арвиэль узнал от лешего, что Тиэлле родилась за сутки до грозы, которую, увы, не пережили много детёнышей, а волчата, родившиеся в последнюю декаду первозвона, — почти все. Естественно, при таких обстоятельствах волчица, сумевшая уберечь своих пятерых детей, лишний раз доказала право на статус Матери Стаи. О том, что был шестой щенок, так никто и не узнал…
